Лера и Светка вошли на территорию пансионата «Лазурная звезда» и двигались к общежитию персонала. По пути Светка показывала Лере разные здания санатория и рассказывала об их предназначении. – Столовую ты уже видела, осталось только показать тебе продовольственный склад. Сегодня этим и займемся, только попозже, когда рабочий день закончится. Узнаешь, где лучше всего таскать разные вкусные штучки, – перечисляла Щербакова. – В том здании у нас зал для занятий теннисом, а вот там крытый бассейн на случай дождя. – А там что? – спросила Лера, указав на длинную металлическую лестницу, ведущую на верхний этаж одного из корпусов. Рядом с ней виднелась шахта лифта из прозрачного пластика. Сооружение вертикально тянулось вдоль стены здания и заканчивалось под самой крышей. Наверху Лера разглядела широкую террасу, заставленную кадками с пальмами. – А там живет владелец нашего пансионата, – понизив голос, ответила Светка. – Занимает весь верхний этаж. Пару раз я там прибиралась. Ох, и шикарные же апартаменты! А еще у него, видишь, свой лифт и своя лестница, чтобы не встречаться с постояльцами пансионата. Правда, по лестнице он не ходит, потому что слишком старый и толстый. В основном на лифте катается. Там есть бассейн на крыше, он в нем, наверное, целыми днями отмокает. – А кто он? – Говорят, какой-то бывший криминальный авторитет, но я этому не верю. Нашим сплетникам только дай языками почесать, они и не такого наговорят! А для нас главное что? Санаторий процветает, зарплату платят вовремя. Все остальное меня лично не беспокоит! На верхней террасе кто-то появился. Лера прикрыла глаза ладонью от солнца, чтобы получше разглядеть, и тут поняла, что их самих сверху кто-то разглядывает. У белых мраморных перил стоял низкорослый толстяк с обширной лысиной. На его плечи был накинут махровый халат багрового цвета. Верхнюю половину лица толстяка закрывали большие темные очки. Позади него стояла женщина атлетического телосложения, она была выше коротышки почти на две головы. Женщина держала над ним здоровенный зонт, защищая толстяка от солнца. Оба не сводили глаз с Леры и Светки, отчего Журавлевой вдруг захотелось прибавить шагу. Когда девушки подошли к своему дому, на балконе второго этажа появился Антоша. Он с аппетитом грыз печенье, которое Лера утром видела у себя на кухне. – Светка! – с вызовом окликнул мальчишка. – Опять дурила старых теток в порту? – Что?! – возмутилась его старшая сестра. – Дай пятьдесят рублей, а то все маме расскажу! – И почему я до сих пор не отправила тебя в Китай посылкой? – буркнула Светка. – Ваша мама не в курсе? – удивилась Лера. – Чего, моего туристического бизнеса? – в свою очередь удивилась Светка. – Да ты что? Если она узнает, тут же пришибет меня. Мама исключительно за честные способы заработка… – Поэтому шестьдесят рублей! – послышался с балкона голосок Антошки. – Только что полтинник был! – возмутилась Светка. – Семьдесят! – нагло заявил мальчишка. – А он откуда знает? – удивилась Лера. – Как-то раз выследил меня в порту с туристками. – Сейчас будет семьдесят пять, – предупредил Антоша. – Увидимся позже, – быстро сказала Светка Лере. – Мне нужно кое-кого придушить. Сказав это, она сорвалась с места и в считаные секунды взлетела вверх по лестнице, но Антошка уже вбежал в квартиру и захлопнул за собой дверь. Светка распахнула ее ударом ноги и кинулась в комнату вслед за братом. Лера громко рассмеялась. Эта семейка нравилась ей все больше. Она была очень рада, что в первый же день познакомилась с такой замечательной девчонкой, как Светка. Мамы дома не оказалось, Максим пока тоже отсутствовал. Лера прошла на кухню и заглянула в холодильник – две пластиковые бутылки с водой и тарелка салата. Понятно, ужин откладывается. Наверное, мама принесет что-нибудь из столовой. Лера зашла в свою комнату, бросила сумку на кровать и только тогда вспомнила, что оставила на пляже полотенце, когда они со Светкой удирали от этих дикарей. – Черт! – раздосадованно простонала она. Ее любимое полотенце! Но теперь уже было поздно, оставалось только смириться с потерей и купить себе другое. И тут из сумки выпала та самая книга в кожаном переплете. Лера взяла томик в руки, распутала обвязывающий его шнурок и раскрыла. Это оказался дневник. Возможно, он принадлежал кому-то из прежних владельцев рухнувшего особняка. Лера, заинтригованная, начала переворачивать слегка измятые листочки с обтрепанными краями. Несколько страниц старинного дневника были вырваны так безжалостно, что торчали лишь обрывки пожелтевшей бумаги. Запись на первой уцелевшей странице датировалась семнадцатым июля 1866 года. Увидев это, Лера лишилась дара речи. Она даже не предполагала, что книжка настолько древняя. Дневник точно принадлежал женщине, его потемневшие от времени листы были исписаны изящным убористым почерком. Лера невольно залюбовалась ровными строчками, похожими на узкие полоски ажурного кружева. Сейчас уже никто так не писал. Заинтересовавшись, девушка начала читать. …Милый друг, любезный мой Феденька, как же я рада твоему возвращению! Какое же это счастье, не передать словами. Пишу эти строки, а у самой рука дрожит, как у юной гимназистки после первого поцелуя… Только мой дневник и знает, как истосковалась я по тебе, сколько горьких слез пролила бессонными ночами, ожидая весточки. Сколько обидных упреков выслушала от строгих моих родителей. Отношения наши они считают глупостью несусветной, которой необходимо положить конец… Только эти странички хранят мои секреты, ведь больше нет у меня доверия ни к кому. Даже Фима, моя кузина, предала меня! Столько лет она в нашем доме, мы с ней как сестры были. Я говорила с ней о тебе, о моей любви, и вдруг узнала, что она докладывает обо всем батюшке. Больше свои мысли никому не открываю, только дневничку своему – уж он не предаст. А тайник, куда дневник прячу, лишь мне одной известен, так что все наши с тобой секреты отныне в целости и сохранности. Не счесть тоскливых дней и вечеров, милый мой Феденька, что я провела на берегу моря, ожидая, когда же на горизонте появится твой корабль. Батюшка сердит на меня, много раз пытался он познакомить меня с сыновьями своих богатых и знатных друзей, но все они ровным счетом ничего для меня не значат. Они не стоят и мизинца моего возлюбленного. Пусть ты пока не богат и не слишком знатен, но я хоть сейчас готова, душа моя, отправиться за тобой на край света. За тридевять земель поплыву вслед за своим капитаном! Я и дневник все это время вела, будто обращаясь к тебе, ненаглядный мой. Хоть и знаю, что никогда не прочтешь эти строки, а все равно пишу и пишу это бесконечное письмо к тебе. Мне от этого не так горько делается, все кажется, будто вот он ты, против меня сидишь, и мы с тобой нежную беседу ведем… Но скоро уже жестокой нашей разлуке конец. Который день я словно на крыльях летаю, с того самого вечера, как увидела тебя на берегу. Странно, но никто в городе будто и не слыхивал о вашем возвращении, не то уж давно донесли бы до меня эту весть. Фима и донесла бы, сплетница она знатная. Как выйдет в город, так столько новостей принесет, что диву даюсь. Но нынче только и разговоров, что об исчезновениях людей, вот ведь страсти какие… Да и кораблей твоих никто не видал, и в порту их нет. Верно, любимый, корабли твои пристали в другом порту, а сам ты прибыл к нам верхом или в экипаже. Это разъяснило бы, почему нет о вас никаких разговоров. А впрочем, не все ли теперь равно, главное, что мой Феденька снова здесь, я сама его видела. Тем вечером я долго гуляла по берегу, кутаясь в теплую шаль, что связала для меня маменька. Лето в этом году выдалось ненастное, иногда с моря налетает такой пронизывающий ветер, что без шали никак не обойтись. Солнышко, как обычно, медленно скатилось с небес золотым шаром и потонуло в хмуром, сером море. И тут же потемнело, но я не торопилась домой. Я все думала о визите своем к гадалке… Да, да, я все же сходила к старой ведьме, хоть и маменька, и батюшка в особенности, меня отговаривали. Но я не могла больше ждать. От тебя, душа моя, столько времени никаких вестей, корабль твой отплыл несколько месяцев назад… А хуже быть не может, чем ждать и ничего не знать о самом дорогом человеке. Жив ли ты? Уцелел ли корабль твой в ужасных штормах? О гадалке мне рассказали подруги, а потом и болтушка Фима принесла на хвосте подробности. Старая ведьма, оказывается, живет в небольшом домике за городом. Возле самой горы неподалеку от маяка. К ней многие уже ходили, хоть никто из батюшкиных и маменькиных знакомых никогда бы в этом не признался. Одной идти мне было боязно, а брать с собой Фиму не хотелось. Она ведь обязательно потом перескажет все батюшке. Поэтому я попросила нашего кучера Трифона отвезти меня. Ехали мы долго, пока бричка еще могла двигаться по крутой горной дороге, а потом еще какое-то время шли пешком. Наконец добрались до лачуги. Скажу тебе, милый Феденька, старая гадалка напугала меня уже одним своим видом. Хорошо, что я не отправилась к ней в одиночку. Сгорбленная, уродливая старуха оказалась под стать своему жилищу с дырами в полу и потолке. Повсюду стоят и лежат странные книги, черные статуэтки, к потолку подвешены пучки сухой травы. Над огнем в очаге висел котел, в котором бурлила зеленая жижа, источающая омерзительный запах. Старуха хрипло расхохоталась, увидев мое смятение. – Пусть запах не пугает тебя, красавица, это особое снадобье, необходимое мне, чтобы войти в нужное для прорицаний состояние, – пояснила она. – Деньги-то у тебя есть? – Разумеется, – ответила я. – Славно! Ко мне всякий люд ходит. Пока платите, для меня разницы нет – бедные ли, богатые. Но бывают и богачи скупее самого распоследнего нищего. А по оплате и работа, поняла? По счастью, денег, которые я захватила с собой, оказалось достаточно. Старуха усадила меня за шаткий стол, тщательно пересчитала монеты и только затем приступила к своему запретному ремеслу, о котором я столько слышала. – С чем ты явилась ко мне? – поинтересовалась она, разглядывая мои ладони. В эту самую минуту захотелось мне вдруг вскочить и бежать прочь из ее страшного жилища. Но я пришла сюда узнать о тебе. Кто еще сообщил бы мне правду? Никто слышать меня не мог – кучер ожидал за дверью, – поэтому я собралась с духом и все рассказала. – Амурные дела! – протянула старуха, когда я закончила. – Не ты первая, не ты последняя. Много девиц по всему свету ждут своих милых из дальнего похода. Некоторые дождутся, некоторым не суждено… А можно и такого дождаться, что сама не рада будешь… – Ты можешь что-то узнать о нем? – холодея, спросила я. – О моем любимом. – О нем не могу, – покачала головой ведьма. – Как в его будущее заглянуть, когда его самого тут рядом нет? А вот в твое будущее могу глянуть, – добавила она, ухмыльнувшись мрачно и странно. – Посмотреть, что ждет тебя впереди. Суждено ли? – Давай, – нетерпеливо воскликнула я. – За этим я и пришла. Старуха, низко склонившись, внимательно рассмотрела мою правую ладонь, затем брезгливо отбросила ее, будто взяла в руки нечто гадкое, и вновь склонилась, на этот раз над моей левой ладонью. Она долго изучала линии, водя по ним кривым длинным ногтем, затем вдруг замерла и бросила на меня непонятный взгляд. Ее бледные сухие губы растянулись в кривой ухмылке, которая мне совсем не понравилась. – Интересно, – протянула она. – Что ты увидела? – От волнения мой голос дрожал. – Суждено ли мне встретиться с моим суженым? – Суженым? – усмехнулась ведьма. – Ты уверена? Родители твои иначе полагают. – Ты и это увидела? – изумилась я. – Я вижу всю твою жизнь на много лет вперед, – проговорила старуха, выпустив наконец мою руку. – Занятно, барышня… – Говори, не томи! – заволновалась я. Медлительность старухи пугала меня. – И месяца не пройдет, как ты увидишься с любимым, – сурово ответила гадалка. – Да только не пришлось бы тебе пожалеть об этой встрече… – Пожалеть? – удивилась я. – Но почему?