— Срета. Пуфф. — Простите, — сказала я, — я не курю. Ее глаза умоляюще уставились в мои. — Вот что, — решила я. — Я найду вам сигарету, но сначала мне надо задать вам несколько важных вопросов. Я не дала ей времени поразмыслить. — Первый: вы правда думаете, что это я с вами сделала? Я умру, если да. Ее брови вытянулись в ниточку. — Это сдел-ла? — Отправила вас сюда, в больницу. Пожалуйста, Фенелла, мне надо знать. Я не хотела называть ее по имени, просто оно само вырвалось у меня. Момент оказался подходящий. Даффи однажды сказала мне, что знание и использование имени дает власть над человеком. Не было никаких сомнений, что, во всяком случае в этот момент, я обладала властью над этим бедным покалеченным созданием, пусть даже это власть отказать в сигарете. — Пожалуйста, Фенелла! — взмолилась я. Если это власть, мне она не нужна. Ощущения ужасные. Не отводя от меня глаз, она медленно покачала головой. — Нет, — наконец прошептала она, отвечая на мой вопрос. Нет? Это не тот ответ, которого я ожидала. Если Фенелла не думает, что это я на нее напала, значит, Порслин солгала! — Тогда кто же это был? — требовательно спросила я, так грубо, что сама удивилась. Это дикое рычание вырвалось из моего горла? — Кто это? Кто это сделал с вами? По какой-то необъяснимой причине мне хотелось схватить ее и вытрясти ответ. Прежде я никогда не чувствовала такого гнева. Фенелла испугалась. Я видела это в ее одурманенных глазах. — Красный Бык, — ответила она, подчеркивая каждое слово. — Это был… Красный Бык. Красный Бык? Бессмыслица какая-то. — Что здесь происходит? Голос донесся из дверей в палату. Я резко обернулась и увидела медсестру. Белые униформа и колготки выдавали ее профессию. Еще на ней была голубая накидка с красной подкладкой и кантом. — Флавия? Знакомый голос застал меня врасплох. Это была Флосси Фостер, сестра Шейлы, подруги Фели! — Флосси? Это правда ты? Я и забыла, что Флосси стала медсестрой. Это был один из тех пустяков, которые Фели упоминает за обеденным столом, в промежутке между салатом и булочками с сосисками, и который вылетает из головы еще до того, как унесут тарелки. — Конечно, это я, ты, бестолочь. Какого черта ты тут делаешь? — Я… э-э… пришла навестить знакомую, — сказала я, взмахнув рукой в сторону Фенеллы. — Но посещения разрешены только после обеда. Если экономка тебя поймает, она съест тебя без соли. — Послушай, Флосси, — сказала я. — Сделай мне одолжение. Мне нужна сигарета, и нужна быстро. — Ха! — воскликнула Флосси. — Мне следовало бы знать! Маленькая сестричка Фели — заядлая курильщица! — Вовсе нет, — возразила я. — Пожалуйста, Фели, обещаю тебе что угодно! Флосси засунула руку в карман и вытащила пачку «Дю Морье» и эмалевую зажигалку с монограммой. — Теперь зажги ее, — велела я. Удивительно, но она послушалась, хотя слегка с вороватым видом. — Мы курим только в чайной комнате медсестер, — объяснила она, протягивая мне сигарету. — И только когда экономки нет поблизости. — Это не для меня, — сказала я, указывая на Фенеллу. — Дай ей. Флосси уставилась на меня. — Ты, должно быть, сошла с ума, — заявила она. — Дай ей… или я скажу экономке, что у тебя было во фляжке на бедре на вечеринке в саду викария. Я только дразнилась, но не успела я улыбнуться, как Флосси воткнула сигарету в сухие губы Фенеллы. — Ты тварь, — сказала она. — Совершенно ужасная тварюга! Я видела, что она хочет залепить мне пощечину, когда я торжествующе ухмыльнулась. Но вместо этого мы обе повернулись взглянуть на Фенеллу. Ее глаза были закрыты, и изо рта поднимались клубы дыма, словно сигналы со стоянки апачей. Они вполне могли символизировать блаженство. Именно в этот момент в палату вплыла экономка. В продуманно надетом набекрень чепце и накрахмаленном белом нагруднике она выглядела Наполеоном — только очень большим. Она оценила ситуацию за секунду. — Сестра Фостер, я жду вас в кабинете. — Нет, постойте, — услышала я свой голос. — Я могу объяснить. — Слушаю. — Сестра только что вошла сказать нам, что курить запрещено. Она не имеет к этому отношения. — Неужели! — Я слышала, что вы идете, — сказала я, — и засунула сигарету этой бедной женщине в рот. Это было глупо с моей стороны. Извините. Я выхватила то, что осталось от сигареты, изо рта Фенеллы и ткнула себе в рот. Сделала глубокую затяжку и выдохнула, держа сигарету между указательным и третьим пальцем в континентальной манере, как делал в кино Шарль Буайе,[61] одновременно пытаясь подавить желание закашляться. — Тогда как ты это объяснишь? — спросила экономка, поднимая зажигалку Флосси с одеяла Фенеллы и обвиняюще протягивая ее мне. — Это моя, — сказала я. — «Ф» — это Флавия. Флавия де Люс. Это я. Мне показалось, что я засекла почти незаметное прищуривание — или это скорее было подмигивание? — Де Люсы из Букшоу? — Да, — сказала я. — Это подарок отца. Он считает, что сигарета время от времени защищает легкие от испарений из канализации. У экономки не то чтобы перехватило дыхание, но она уставилась на меня так, будто у меня выросли клюв и перья. Затем внезапно и без предупреждения она вдавила зажигалку мне в ладонь и вытерла пальцы о юбку. Из коридора донеслось шарканье кожаных туфель, и в палату спокойно вошел доктор Дарби. — А, Флавия, — произнес он. — Рад тебя видеть. Это, — сказал он, обращаясь к экономке, — та самая юная леди, чьи своевременные действия спасли жизнь миссис Фаа. Я так быстро протянула руку, что старая дракониха была вынуждена пожать ее. — Приятно познакомиться, — объявила я. — Очень о вас наслышана. 25