Я кивнула. — При первом разговоре ты сказал мне что-то подобное, — поджала губы, — ты не мог понять, почему я живу с мамой. Это работает только с необращенными? Он кивнул. — Ты не видишь в них опасности, потому что ты сейчас сильнее, — ответ мне. Полминуты между нами была тишина, в течении которой я усиленно думала. Что-то во всём нашем диалоге очень сильно резало слух, и я обратила на это внимание, но только сейчас, наконец, до меня дошло: — Ты сказал про «брачную метку» на руке, — я внимательно на него взглянула. Мужчина кивнул. — Привычного для тебя кольца на безымянном пальце Танатос не приемлет, — он усмехнулся, — это метка от запястья до локтя. Что-то похожее на татуировку. Я выгнула бровь. — Нестираемую?! Выражение лица Альтаира стало опасно-угрожающим. — Уже желаешь от меня сбежать? — злое. Я качнула головой. — Ты сказал, что после оборота жизнь волчицы увеличивается. Насколько? — Уходишь от ответа? — он сузил глаза. — Отвечу после того, как ответишь ты, — я поджала губы и виновато его оглядела. Мне кивнули. — Зависит от степени подвергаемой опасности, стресса, питания, количества волчат и кучи других факторов. Я приподняла бровь, как бы намекая на то, что ожидала цифру. — Минимум несколько сотен, максимум… тысяча. Плюс-минус пара десятков лет. Мой мозг замер вместе со мной. — Тысяча?! — выдохнула я. — Ты обещала, Джули, — сурово напомнил он. — Брак длиной в тысячу лет?! — мои глаза стали круглыми. Альтаир хмыкнул. — Уверяю что не надоем тебе, волчонок, — усмешка на его губах стала пошлой, — тысяча лет, множество поз и… ещё одна не открытая «локация». Не стоит забывать о той, что мы приоткрыли только вчера. Его палец скользнул по моей щеке, прочертил по губам и остановился на нижней. Я сглотнула. — Я не знаю ни одного брака, который продержался бы пятьдесят лет, не то чтобы… столько, — мои пальцы сомкнулись на его запястье, убрав руку от моего лица. Он хмыкнул. — Ближайший пример — леди Ариэлла Кери-Варг находится в браке больше двух тысяч лет. Мои брови взлетели вверх. — И она не волчица, Джули. Мы же с тобой — истинная пара. Я с сомнением закусила губу. — Тебя нужно записать к психологу, — хмыкнул он, — ты предвзята к браку. Я сурово его оглядела. — Я предвзята к нему не в общем смысле, а в конкретном нашем! Потому что мы встречаемся всего две недели! Он закатил глаза. — Мы не встречаемся, — усмешка, — ты — моя жена. По законам этого мира, а не магического, но сути это не меняет. Я скрестила руки на груди и замолчала. Он бессовестно повернул меня за подбородок к себе и коснулся губ своими. — Пицца? — насмешливый вопрос. Я кивнула. Мужчина поднялся, отвесил мне позёрский полупоклон и направился своей манерной походкой в сторону стойки с пиццей. Я откинулась на спинку стула и выдохнула свободно. Все эти странности, миры и стаи были сложны для восприятия — я пыталась запомнить их, но могла только нахватать по щепотке со всех сторон, возможно даже упуская что-то важное. — Привет, — стул напротив скрипнул ножками по бетону, а я поняла, что день с кучей событий и новой информации никак не мог закончиться спокойно. А всё потому, что напротив уже сидел Кевин. — Этот Муаммар от тебя не отходит, — прошипел он, пока я судорожно искала взглядом своего охрененно ревнивого… мужа. Кстати о браке, а где моё кольцо?! Точнее кольца! Как минимум помолвочное должно было уже быть на пальце! Интересно, сколько будет тридцать процентов от годового заработка Альтаира. Что-то мне подсказывает, что много. — Твоя бабушка сказала, что вы переезжаете, — совсем скис Кевин, — знаешь… это я виноват во всём… В том, что ты тогда осталась с ним — точно. — Слушай, я тебя уже простила за всё, — я нашла колючий черный взгляд в десяти метрах от нас, — а насчет Альтаира, то ты тут не при чем, я просто… В этот момент продолжился уже привычный мне маскарад, потому как передо мной лег кусок пепперони, а над головой раздалось громогласное: — Какая встреча, Кевин Белл! Даже знать не хочу, почему ты следишь за моей женой! А затем… я прикрыла глаза. Точнее зажмурила, чувствуя себя более гадко, чем это было возможно. К слову, сделала это я зря, потому как, когда я их открыла, Альтаир уже скидывал моего бывшего с балкона второго этажа! Я успела заметить лишь сверкнувшие в воздухе ноги, прежде чем услышала крик парня. Я застыла в ступоре. Но через секунду бросилась к парапету и промчала мимо Муаммара, с невероятно довольным лицом потирающего ладони. — Ты с ума сошёл?! — выпалила я, смотря на первый этаж, пока меня сжимали в крепких объятьях поперек туловища и мурчали весёлый мотивчик себе под нос, — здесь везде камеры, а ты… Сумасшедший! Психопат! Кошмар! Сердце колотилось, как бешеное, а руки вцепились в его локоть. — Меня веселит тот факт, что правильная и законопослушная американка Джулия Питерс только что сообщила мне про камеры, но не сказала и слова о том, как я плохо поступил, — насмешливо выдал мужчина. Я перевела взгляд с уже почти переставшего визжать Кевина, которого держал за шкирку бета, крайне «доходчиво» втолковывая ему что-то, то есть, я сказала бы, угрожающе нависнув. — Я буду крайне рада, если ты скажешь, что знал, что его поймают! — попыток вырваться из его хватки я больше не предпринимала. — Тебя ждет твоя пепперони, Джули, — весьма понятно ответили мне. Я кивнула. Бороться с его жутким характером смысла не было. По этой причине и пошла к столику, чтобы сесть и приступить к еде, желая побыстрее уехать отсюда. — Будешь мне «передачки» в тюрьму носить, — довольно подсел ко мне он. — Что? — не поняла я. Он пожал плечами. — В России в тюрьму заключенным приносят всякие нужные вещи, — он сдерживал смех, смотря на моё ошалевшее выражение лица, — есть даже шутка про сухари. Будешь мне сухари сушить? — Зачем? — совсем не поняла я, — п…погоди! Откуда ты это знаешь? Ты связан с русской мафией?! Т…тот пистолет, который… о боже! У меня же нет разрешения! Альтаир закатил глаза. Делал это он с удивительно филигранной издевательской улыбкой маньяка или бандита. — Джули, — выдохнул он, — не все, кто приехал из России, мафиози. Я кивнула, указав ему на парапет. — Скажи это резко спустившемуся на первый этаж Кевину! Громкий цок от мужчины. — Он слишком много с тобой «общается», — ревнивые слова, которые он тщательно прятал за смешком.