Пролог Я работаю Ка-дизайнером. В наше время нормальных рабочих мест – сами знаете, кот наплакал; остальные сгрызла роботизация и автоматизация. На бирже труда вам предложат разве что подтирать задницу старичкам и бурно этому радоваться. В-общем, для людского поголовья осталось то, что невыгодно заменять спинтронными мозгами и автоматикой – что-нибудь совсем тупое и кое-как оплачиваемое. Ка-дизайнер – скорее, из числа нормальных, тут надо немного соображать и иметь чуйку. Ка-дизайнер делает иллюзии, поэтому ему, а не роботу, определять, зацепит она потребителя за живое или нет. Будет ли ненастоящая вода такой же мокрой, как реальная, получилось ли цифровое говно столь ароматным, как аутентичное, окажется ли виртуальная деревяшка занозистой, как и настоящая. Словцо «Ка» позаимствовано из древнеегипетской мифологии, точнее иероглифа, где изображены две поднятые руки, и обозначает двойника. Того самого, который как вы, только лучше. Потому что мы делаем для вас другую лучшую жизнь в виде бесконечного сериала. Хотя есть мнение, что Ка лишь обозначение кибернетической бесконечности, «Кибернетико Апейро» по-гречески или «Кибернати Ананта» на хинди – основном языке программистов… В старый европейский город на букву «Бе» я добрался в дребезжащей гондоле летающей платформы уже за полночь. И на роботакси – с кепкой на приборной доске, изображающей шофера – отправился без всяких командировочных шалостей в отель. Мирно завалился спать на широкую кровать, поставив на десять минут виртуальную колыбельную от Большой Черной Няни – она взяла меня на руки и немного покачала, напевая бэ-би-ба-бо-бу. Однако проснулся посреди ночи, и не потому, что на горшок захотел. Сперва вообще не мог понять, где я – такое у меня бывает. Перебираю города и государства, путая реальные и ненастоящие – Грехмания, Бредания, Вранция, Эйре, Нью-Морг. А потом сообразил, что есть вопрос посущественнее – кто там в углу стоит, где мрак гуще всего? Подумалось, что администрация отеля прислала в номер секс-куклу с зарядом на двадцать минут. В некоторых гостиницах, особенно в Трибалтике, такое практикуется. Но по запаху – попахивало какой-то бытовой химией, – и по дыханию, точнее сопению, догадался, что, к сожалению или к счастью, это не так. И тогда по-настоящему струхнул. На лбу проступили капли холодного пота, в солнечном сплетении нарисовалась объемистая черная дыра, испуганно сжалась и пара других органов пониже талии. – Эй, в кроватку не наложил от страха? – сгущение мрака имело голос мужской, нарочито грубый, можно сказать, несмазанный, что непривычно в наш век глянцевых мальчиков со звонкими горлышками. Я попробовал с виртуальной клавиатуры обратиться к кибероболочке отеля, мол, что за дела? Но отель, как воды в одно место набрал, и не отзывался, а по факту незваный гость меня заблокировал. Наконец, раздвинув гармошку лёгких, я набрал воздуха и храбро отозвался: – А вы лунатизмом не страдаете? – Я с тобой не лялякать пришел, – срезал незваный гость. – Сейчас дам тебе задание. Не исполнишь – приду снова ночью и откручу тебе бубенцы, будешь потом пластмассовыми постукивать. – Только и всего, – попробовал пошутить я. – И писюн оторву под корешок, – посулил собеседник. – Всего-то, можно ж вместо него коктейльную соломинку вставить... Кстати, когда он это произносил, голос его звенел от садистического воодушевления. – Послушайте, неопознанный объект, давайте без подробностей, – я ещё пытался предстать бесстрашным и гордым. – Можно вас поменять на кого-нибудь другого, менее извращенца? Незваный гость не собирался откликаться на мои запросы и съезжать с темы. – Значит так, объект типа лох, завтра ты приступаешь к работе в музее. Нам нужна оттуда одна штука. А эта банда достаточно много знает обо мне. Нет смысла выяснять, откуда – конечно, не скажет. – Штуки на базаре, а не в музее. – Заглохни. Внешне это статуэтка Исиды. – А внутренне? Не шоколадка с изюмом? – Не беси меня, – зарычал собеседник. – Как, по-вашему, я должен найти и вынести какую-то статуэтку? Она неплохо защищена, как и всякий музейный экспонат. У вас в банде все альтернативно одаренные? – Клюв закрой. Найдешь её по изображению. Открылось виртуальное окно и передо мной в приятном лиловом освещении закружилась статуэтка Исиды, выполненная, наверное, из кварцита. – Вынесешь её с помощью оборудования, которое я тебе передам. Сгущенный мрак стал перемещаться ко мне. Если кто не в курсе, человек, лежащий в одних трусах, очень уязвим. Особенно, психологически. Потому что стесняется, как бы у него чего-нибудь не увидели. Я пнул незваного гостя ногой, даже крикнул «йа», но в темноте промахнулся. А он нет. Пропустив удар, я с полминуты, что говорится, отдыхал. Хорошо, что по будке схлопотал, а не промеж ног, однако и её жалко. – Отвоевался, лошара? – собеседник хмыкнул, показывая удовлетворение от проделанной работы. – Если пойдешь на вторую попытку, досрочно останешься без бубенцов. Усёк? – Ну. – Чего ну? – Да что вас, заело? Понял, что останусь без бубенцов и прочих игровых инструментов. И тут мне в шею вошла игла шприца, по-моему, толстая, я аж ойкнул. – Оборудование теперь в тебе, фуфел. Вышел он через дверь. И я с несколько кружащейся головой выскочил в коридор. Трех секунд не прошло, а его и след простыл. Звонить в полицию? Только в номере никаких следов присутствия чёртова гостя, кроме синяка, нарисовавшегося у меня под глазом. И докажи, что это я не сам себя. Например, засыпал порошковую афродиту в теплую водичку в ванной, а когда она вышла из пены, так напрыгался с ней, что подбил глаз о спинку кровати. И тут кибероболочка отеля, словно издеваясь, ещё спрашивает: – Я вижу, вы не спите, господин Осин, не беспокоит ли вас что-нибудь? – Заткнулась бы лучше теперь. На удивление, после всего я закемарил – разве что прилепил на ушибленное лицо терпеновый пластырь, втюхивающий кортикостероиды. У меня такое вытеснение неприятных воспоминаний – жрать или давить хрюшу. Даже стыдно иногда, что я такой примитивный. Утром под глазом всё-таки расплылся фингал в формате «незабудки», но, в целом, чувствовал себя не хуже обычного. И те интракорпоральные датчики, что я себе поставил за немалые деньги, пока не фиксировали никаких скачков показателей крови, которые характерны для тех случаев, когда в вас закачали дисперсную систему. Я был на площади перед музеем в восемь. Чувствовал себя совсем «варёным», не выспался-таки, да и мелкий дождик действовал как снотворное. Зашел в «Старбаттокс» чего-нибудь бодрящего хлебнуть. А чашка с кофе минут пятнадцать трындела, что благодаря ей я «найду себя и выйду за пределы». Глянул на серое здание музея, оставшееся от какого-то кайзера и напоминающее сгустившуюся тоску, затем машинально осмотрел посетителей кафешки. Кому нечего делать в столь раннюю пору? Пара каких-то бомжеватых типов – еду не взяли, а глаза как мухи, упавшие в мед – это, похоже, торчки. Поскольку скромно пристроились на подоконнике, менеджер их не гонит, чтоб не было лишней вони – такие граждане и в прямом смысле нагадить могут в тарелку. Несколько девушек игривого вида со светящимися перьями волос – может, студентки после вечеринки, или что похуже. Группа туристов-азиатов с гидом-андроидом, который искрил, мигал, зуммерил и сыпал неведомыми мне шутками. На что туристы отзывались хоровым смехом в верхнем регистре. И ещё одна штучка, точно не андроид-технозоид. В старомодных очках, в которые были встроены вполне современные 3d-проекторы, с ярким браслетом – это, как пить дать, консоль для работы с виртуальной клавиатурой. В пестром платье – я бы сказал, приятно обтягивающем, под которым не чувствовалось ничего лишнего, что и у дамочек на древнеегипетских фресках. У меня, как у всякого порядочного Ка-дизайнера, даже появились осязательные ощущения, словно я ущипнул ее за гладкую тугую попку. Глаза миндалевидные, соответствующие, носик удлиненный немного вздернутый и фигурка такая же миниатюрная, как у этих древних симпатулек. Но я запретил себе пялиться на пригожую фрау и на двадцать минут переключился в Ка-сериал, для которого недавно сеттинг скропал. Чтобы как-то на тему настроиться. Возник логотип в виде тростинки – ведь, как известно всем хорошим детям, легальные Ка-продукты могут загружаться лишь из житниц корпорации «Аменти» – и я оказался в сериале. 1. В сериале Не успели юркими крысами пробежать титры с именами разработчиков и сценаристов, а на бритое разгоряченное темя уже падают холодные капли. Зря я загрузил версию с увеличенной сложностью. Как не шестеришь, они капают точно на макушку. Позади два дня пути вниз по реке и короткий бой с дозорным отрядом аму. Надо было достать их прежде, чем они увидят нас и поднимут тревогу. Светлый Ра уплыл уже в Дуат и сумерки скрыли нас. Мы с ливийцем Юбой дружно, с ладьи, кинули копья и нанизали двух ближайших аму. Остальные наши воины, что сошли уже на берег, доделали работу своими острыми кхопешами, изогнутыми будто месяц небесный. Отправив мертвечину в воду, мы двинулись сквозь тростниковые заросли, где одного из наших утащил слуга Себека – крокодил, огромный, как амбарный столб. Раскидав прелый тростник, мы оказались в подземном ходе, ведущем к храму великого Атума, который был опоганен пришельцами. Даже в святилище Предвечного притащили они своих мерзких идолов с глазами-дырками, из которых выглядывают злобные демоны. Сто лет тому, как эта разновидность аму, именуемая также амурру и хека хасет, захватила нашу землю, священную Кеме. Пока мы приуготовлялись к вечной жизни в тростниковых полях блаженных, аму научились делать составные луки – чтоб снимать кровавую жатву на большом расстоянии, – а ещё медные шлемы, острые бронзовые клинки и грохочущие колесницы, стали похищать людей в рабство и торговать ими с великой прибылью. Таясь под личиной купцов, пробирались они в нашу землю и выведывали её секреты. Каждый второй год приходили густыми толпами к нашим житницам – кормиться, когда у них недород. Милостиво впускали мы их, утирая им сопли и слезы, одаривая зерном и другими плодами. Но однажды, войдя огромной ордой, якобы спасаясь от бескормицы в своих землях, напали они на воинов нашей страны – внезапно и вероломно. И побросали истерзанные тела наших львов в Нил, где тех пожирали крокодилы, истребляя и бренную плоть, и образ Ка. Своими лживыми речами проклятые амурру лишили наш люд способности сопротивляться, мол, принесли незнаемую прежде у нас вольность. Но оная оказалась лишь господством пороков, многих из которых мы и в самом деле не знали ранее. Насиловали они женщин на глазах мужей, уводили чад нашей страны, которых приносили в жертву своим немилосердным богам. А мы разделенные и обманутые, лишь метались как стадо испуганных зебу. Князьки аму отнимали собранные нами плоды и злаки, чтобы, продав их народам моря, добавить золотого песка и серебряных брусков в свою казну. Наши кровь и пот превращали они в свое богатство, крохами от которого подкупали самых ничтожных из нас, толкая их на предательство. Аму унижали нас, называя себя потомками благочестивого Сима, а нас – отродьем нечестивого Хама. Самое страшное – пришельцы вознамерились лишить нас вечной жизни, закрыв ворота Озириса. Они внесли в наши храмы своих демонов. Их Баалы, Ашторет, Йево и Анат отгородили нас тьмой от наших светлых богов. Аму, захватив все запасы драгоценной мирры и аравийской камеди, продали их как обычный товар в Библе и Сидоне. Так что превращение тел в священные останки Сах стало возможным лишь с помощью сока редьки, отчего мумии вскоре напоминали сгнившие луковицы. Но сегодня мы положим этому конец – ведь одновременно выступило много наших отрядов. Когда затихли звуки гундосых молитв, которые возносили жрецы аму своим демонам, мы проникли через ход, известный нам из древних папирусов, в храмовые подвалы. В них, давно нечищеных, залитых грязью и кишащих змеями – мы потеряли еще одного славного юношу. Но вышли к колодцу, ведущему наверх по щербинам каменной кладки, источенной потоком времени. О, предвечный Атум, дай мне умения паука. Поднявшись, встретили мы пятерых вооруженных стражников. Схватка заняла не больше времени, чтобы помочиться у стены. Аму даже не успели вытащить мечи из ножен. Покончив с ними, мы вступили в оскверненное святилище, где сейчас стояли идолы Баалов с пустыми глазницами. Шагах в тридцати была завеса. Колыхнувшись как морская волна, съехала она в сторону и открылся человек великого роста; за ним серый жертвенник, покрытый обгоревшими костями и источающий зловоние словно задница Апопа. Вдруг упавшая сверху решетка отсекла отряд от меня. Лишь я один мог идти вперед, пока остальные отыскивали новый путь в святилище. И приблизился я к человеку, который был не менее пяти локтей роста. Его мощные руки, умащенные елеем, и ноги, похожие на корни сикамора, украшены были массивными золотыми браслетами, лицо выкрашено багрянцем, в искусно завитую бороду вплетены жемчужные нити. – Я – Гад из рода Бини-Ямин, жрец Баал-Хаммона, купающийся в его силе, – молвил аму. Голос, выходящий из его широкой груди, покрытой густым волосом, был сочным и низким. – Плевать, как тебя зовут. Сейчас ты искупаешься в собственном дерьме. – Зря ты пришел сюда за смертью, маленький египтянин. Ваши боги ослабли, потому что вы по жадности своей не питали их кровью. Слабые боги не помогут вам ни на поле битвы, ни у кузнечного горна, ни на палубе корабля. Вы стали никчемными и трусливыми как мыши, а ваши обсыпанные золотой пылью цари только пыжились, изображая величие. – Наши боги не питаются кровью, как ваши Баалы, потому что порождены предвечным Атумом – владыкой всех сил. И цари наши не чета вашим хека хасет – бесчестным торгашам, грабителям и убийцам, нападающим из засады. Гад легко отразил мой выпад, сделанный кхопешом, своим бронзовым жезлом. Точнее, вытащенным из жезла длинным узким мечом. Поиграл мускулами под своей блестящей кожей и едва не нанизал меня, как кусок мяса на вертел. Я зацепил кхопешом его меч, но клинки выписали «восьмерку» и мы оба лишились оружия. – Это всё, что ты можешь, маленький египтянин? В его руках, напоминающих лопаты, появился молот, коим, наверное, дробили кости сожженных животных. Я отшатнулся от навершия молота, но его рукоять ударила меня в живот и швырнула на каменный пол. Молот взлетел надо мной, чтобы в следующий миг размозжить мой череп. Однако вместо хруста костей раздался звон…