Он уставился на свой телефон с улыбкой. – Я не прощаю тебя за то, что ты сделал со мной, – прошептала она. Ее голос все еще дрожал после оргазма. – Но ты прав. Вряд ли я когда-нибудь смогу отказать тебе. Поглаживая ее по волосам и крепко прижимая к себе, я закрыл глаза. Думаю, я тоже не смогу тебе отказать. «Испорченный» – Полагаю, твоей девушке тоже нравится опережать график. – Кай посмотрел на меня. – У нее начались схватки два часа назад. Где твой гребаный телефон? Мое сердце ушло в пятки. Что?! Хлопая по карманам, я огляделся вокруг. Черт! Я заметил мобильник на куче досок, бросился к нему, подхватил и попытался разблокировать его. Он не отреагировал. – Твою мать, разрядился. Где она? – рявкнул я. Два часа. Уинтер уже два часа рожает?! Кай просто засмеялся. – В больнице. Идем. Почему он смеется? Может, забыл уже, как сам паниковал несколько месяцев назад, когда родился его ребенок. Вылетев из помещения, я услышал, что Кай сказал парням запереть склад в пять вечера, после чего мы поспешно двинулись к моей машине. * * * В больнице сразу ринулись на третий этаж, где располагалось родильное отделение. Бэнкс родила здесь в мае. Я даже не знал, что Уинтер собиралась сегодня в Меридиан-Сити. Черт, что со мной такое? Она, наверное, написала мне, только я забыл зарядить телефон вчера и понятия не имел, как давно он отключился. Мы пулей вылетели из лифта и направились к медсестринскому посту, но я заметил Бэнкс, сидевшую на стульях для ожидающих. Она держала на руках их с Каем сына. Мэдден. Или Мэдс, если сокращенно. Мэдс Мори. Бедный ребенок, его имя звучало так, будто он какой-то наемный убийца. Проходя мимо, я провел ладонью по щеке сестры. Бэнкс широко улыбалась, радуясь за меня. Мэдс жевал ее щеку своими беззубыми деснами, издавая милые звуки и все такое. Внезапно воздух пронзил громкий крик, завершившийся всхлипом. Послышался мужской голос, затем наставления Алекс: – Я с тобой! Не теряя ни секунды, я ворвался в палату. Мое сердце норовило выпрыгнуть из груди. Я никогда не слышал, чтобы Уинтер так кричала. Господи. Такие звуки – это нормально? Подбежав к кровати, на которой она лежала, помог Алекс поддержать ее, пока доктор руководил потугами. – Шесть, семь, восемь… – продолжила отсчет медсестра. – Детка, – прошептал я, поцеловав Уинтер. – Дэймон, – поняв, что я рядом, всхлипнула она. – Девять, десять. Уинтер выдохнула и опять жадно втянула воздух. – Я боялась, что ты не успеешь. У меня воды отошли, когда мы ходили по магазинам. Он так торопится родиться. – Я была с ней, – уточнила Алекс. Крепче обняв Уинтер, я поцеловал ее лоб, щеки, губы, чтобы она чувствовала мою близость. – Спасибо, – поблагодарил я Алекс. Уинтер вздрогнула. Изучая ее лицо, заметил, как она прикусила губу, а в уголках ее глаз скопились слезы. В мгновение ока я словно вернулся в прошлое, в тот домик на дереве. Пальцы восьмилетней девочки вновь грозили выскользнуть из моих, и я ничем не мог ей помочь. – Почему она плачет? – рявкнул я на врача. – Потому что мне больно, мать твою! – выкрикнула Уинтер вместо него. – Ну, так дайте ей что-нибудь! – Уже поздно, – пробубнил мужчина из-под маски, после чего выглянул из-за ее ног. – К тому же вы хотели родить естественным путем, верно? – Черт, зачем? – выпалил я, посмотрев на Уинтер так, будто у нее выросли две лишние головы. – Мы это не обсуждали. Она зарычала, опершись на локти. – Ладно, глубокий вдох и тужимся! – скомандовал доктор. – Раз, два, три, четыре… – А-а-а-а-а! – процедила Уинтер сквозь зубы. Все ее тело напряглось. Несмотря на желание понаблюдать за процессом, я не хотел от нее отходить. – Пять, шесть, семь… Кожа Уинтер раскраснелась, над бровями выступили капли пота. – Восемь, девять… Ее лицо исказилось, по щеке скатилась слеза. Она тихо вскрикнула. Не в силах отвести от нее глаз, я сжал кулаки. Господи, твою мать. Почему Уинтер отказалась от вполне легальных наркотиков, черт возьми? – Хорошо, головка вышла! – сообщил нам врач. Воздух покинул мои легкие, желудок сделал сальто. Когда я двинулся в сторону, чтобы посмотреть, она потянула меня обратно. – Не бросай меня. Нагнувшись, поцеловал ее, однако не смог сдержаться и засмеялся. Не знаю, почему на меня накатило такое потрясающее чувство, чем бы оно ни было. – Готова поспорить, это мальчик, – сказала Уинтер, глубоко дыша. – Если ты ошиблась, тебе придется повторить для меня ту штуку с ванной, – напомнил я о нашем пари. Мы не стали выяснять пол ребенка, решили устроить себе сюрприз. Вопреки своему состоянию она тоже рассмеялась, парировав: – Я в любом случае повторю, ты же знаешь. – Ладно, тужимся еще разок, – произнес доктор. Вместе с Алекс мы опять помогли Уинтер приподняться. Сделав несколько глубоких вдохов, она задержала дыхание, зажмурилась и стала тужиться под счет. – Раз, два, три… Обуреваемый потоком эмоций, я смотрел на ее лицо, но больше всего хотел просто держать Уинтер в объятиях. Мне не верилось, что это действительно происходит. – Четыре, пять… Я все испорчу, наделаю столько ошибок с ней и этим ребенком. – Шесть семь, восемь… И все же, черт возьми, я буду их любить. Плевать на идеальность. Единственное, чего я желал, – стать полной противоположностью своему отцу. Я хотел пережить подобный опыт с Уинтер еще миллион раз. Пусть у меня в душе до сих пор оставалось немало дерьма, я уже понимал, что был лучше Гэбриэла.