Тут же русская артиллерия дала второй залп, сбила с правых высот еще с десяток орудий. После этого князья Коркодинов и Сугорский приказали пушкарям перенести огонь всех орудий на конницу. Ударили и тяжелые, и полевые пушки, а потом и пищальники. Девлет-Гирей видел это. – Шайтан, они побили половину наших пушек, ударили по коннице. А что дал наш ответ? Чалаш-мурза взглянул на хана. – Ты у меня спрашиваешь, господин? Прямой бой – твое решение. – А зачем ты тут? Ступай в запасный тумен, веди его к гуляй-городу! Больше мне советники не нужны. – Слушаюсь! – Чалаш-мурза бросился к войску, которое стояло в тылу орды. После залпа крымчаков защитники гуляй-города понесли небольшие потери. Им помогли крепкие деревянные укрепления. Русские пушкари и пищальники заставили замолчать пушки Девлет-Гирея. Теперь они методично выбивали его конницу. Первые ряды падали, на них налетали задние, создалась куча мала. Но ордынцы, гонимые мурзами, все наседали, губили при этом своих же соплеменников. Хворостинин подбежал к стене к Сугорскому: – Ну что, Захарий? – Все так, как и должно быть, князь. Крымский наряд, который уцелеля, снялся с позиций, у них подорван склад с порохом. А вот конница прет так, словно всадники посходили с ума. Бьем их нещадно, валим скопом, а они все лезут. – Так, может, пора мне ударить по крымчакам? – Нет, князь, их еще слишком много. Будем ужимать. Дойдет и до тебя очередь. У нас запасов немного осталось, и те тают на глазах. – А почему наши на крыльях молчат? – Ты это у Воротынского спроси. – Ты прав. Хворостинин отправил гонца к главному воеводе. Тот скоро вернулся и доложил: – Князь Воротынский наказал ждать и не задавать вопросов. Дескать, не ваше дело. Тут пушки вдруг прекратили огонь. Хворостинин бросился к Сугорскому. – Почему, Захарий, перестали стрелять? – Таков наказ Семена Коркодинова. Ему видней, что делать. Может, решил поберечь порох, заряды. Ты взгляни в бойницу, глянь, что на поле делается. Князь посмотрел. Саженях в пятидесяти от крепости возвышался вал из человеческих тел и битых коней. Небольшие отряды крымчаков пытались обойти его. – Хорошо поработали пушкари, – проговорил Хворостинин. – А почему вы не бьете по задним рядам конницы? – У нас пушки, а не мортиры. Мы навесной огонь вести не можем. А впрямую бить – это в мертвых попадать. Думаю, Семен специально дал передышку татарам, дабы они сумели пройти завал из убитых и раненых. Тогда ударим по ним. – А если обойдут? – Будем смотреть, что предпримет хан. Положение у него на данный момент незавидное. Но сил еще очень много. Раза в три больше наших. – А в обход он пойти не может? – Почему не может? Однако в дубравах, сам знаешь, наши полки, а глубже болота, река. Вот и думай, что получит хан, если решится на обход. – Солнце подходит к зениту, а еще ничего не ясно. – Почему ничего? Тысяч десять мы положили точно, да и пушек ханских сбили немало. – Жарко, – сказал Хворостинин. – Жарко позже будет. Пока тепло, князь. Девлет-Гирей понял бессмысленность продвижения конницы, пожалел о том, что не предпринял попыток окружить гуляй-город, и отдал приказ на отход. Тысячи тел остались лежать недалеко от русской передвижной крепости. Наступила короткая передышка. К хану подъехали мурзы Чалаш, Джабар, Зубар, другие воинские начальники. Они по привычке приступили к докладам о потерях в туменах, тысячах и сотнях, но хан оборвал их: – Считать погибших и раненых будем потом, когда разобьем русских. Сейчас наказываю всем спешиться, сбиться в полки и, прикрываясь щитами, идти на гуляй-город. – Но наряд неверных? – воскликнул Джабар. – Что наряд? У русских не безграничные запасы пороха, ядер, дроба. Их осталось мало. Совсем скоро неверные лишатся своего главного преимущества. Нашему же наряду велю идти с полками, прикрывать их. Нас больше русских, они устали, голодны, среди них тоже много убитых и раненых. Мы обязаны уничтожить полки Воротынского и развернуться к Москве. Не принимаю никаких доводов против, вопросов и предложений. Всем исполнять наказ без ропота. Пусть гремят трубы, бьют барабаны, это действует на обороняющихся. Коней оставить у реки. Первые пять тысяч воинов поведет мурза Джабар. Задача – прорваться к гуляй-городу, поджечь его, порубить пушкарей, подорвать порох. За ним идут тумены Чалаша, Зубара, Амира. При мне находятся тумен Батара и нукеры мурзы Хазрата. После полуденной молитвы немедленно начать приступ русской крепости, бой с полками неверных. Их не более полутора десятков тысяч. Мы просто обязаны победить. Вперед! Начальники бросились в свои тумены. Прошла полуденная молитва. После нее орда двинулась на гуляй-город. С передовым полком Джабара следовали полевые пушки. Хворостинин находился на верхнем ярусе защитных сооружений вместе с князьями Федором Шереметевым, Семеном Коркодиновым, Захарием Сугорским и атаманом Черкашиным. Рядом пушкари и пищальники. Передовой полк татар они завидели издали. – Пешими идут, собаки, – проговорил Черкашин. – Да, – сказал Хворостинин. – А за передовой ратью, похоже, движутся и все силы, оставшиеся у Девлета. А идут-то как! Ровными рядами, с музыкой. До крепости уже доносились рев труб и бой барабанов. Коркодинов повернулся к Хворостинину. – У нас, Дмитрий Иванович, зарядов на пять выстрелов. У пищальников чуть больше, но тоже мало. Чего делать, как закончатся припасы? – Я скажу, князь. А сейчас вели пушкарям и пищальникам приготовиться. – Да они готовы. С западной и восточной сторон перетащили сюда дополнительные пушки. С юга еще раньше все забрали. Остались только полевые орудия на случай обхода татар с тыла. – Там полки главного воеводы, в дубравах – засадные. У Девлета была возможность обойти нас, но он упустил ее. Коркодинов усмехнулся и заявил: – Так спешил хан к Москве, что оставил Молоди неприкрытыми. Ему надо было хотя бы один тумен здесь расположить, и не было бы в выгодном месте гуляй-города. – Нечего говорить о том, чего не предвидел Девлет. У меня особая дружина придана полку, в ней воевода Михайло Бордак. Он долгое время был в Крыму. Много сделал, дабы прознать о намерениях Девлет-Гирея, говорил, что после прошлогоднего похода тот слишком высоко задрал свой нос. Крымский хан и мысли не допускал о том, что мы сможем оказать ему серьезное сопротивление. Москву напором решил взять, за ней ближние и дальние земли, провозгласить себя верховным правителем Руси. Вельможи льстили ему. Вот и просчитался Девлет, переиграл его вчистую государь наш Иван Васильевич. Уже понятно, что оставшихся сил хану не хватит, чтобы пробить оборону Москвы. – Поглядим. – По местам! – отдал приказ Хворостинин. Воеводы, кроме Коркодинова, спустились вниз. Оттуда тоже уже было видно, как идет вражеский передовой полк. Ярко светило солнце, гудели трубы, гремели барабаны. Пушкари и пищальники прильнули к бойницам. Вдали ухали басурманские пушки, но не доставали до гуляй-города. По шеренгам крымчаков, которые шли уже по телам своих погибших товарищей, залпом ударила вся артиллерия крепости. Передние ряды словно срезало остро заточенной косой. Отлетели в стороны трубы и барабаны, строй сломался. Задние басурмане, используя дымовую завесу от залпа, ринулись к гуляй-городу. В дело вступили полевые пушки и пищальники. За короткое время передовой полк был разгромлен. Погиб и Джабар-мурза. Но на поле вышла еще большая рать. Эти шли без музыки. Было их столько, что все поле будто накрыла черная пелена. Наряд дал второй залп, третий. Били все орудия и пищали. Округу затопили крики боли и ярости. Хворостинин ждал. Люди рвались в сечу, но князь покуда держал всех на месте. Грянул четвертый залп, и крымчаки разгромленного тумена Чалаша кинулись назад, к высотам.