Воеводы не знали, какой наказ имел мурза Галимар от царевича. Но судя по тому, что крымчаки разместились отдельными отрядами по всему полю, где-то разбились на десятки, он объявил отряду не только короткий привал. Парфенов перевел взгляд на Бордака. – Михайло, такую удачу упускать нельзя. Надо нападать. – Да, Василь. Нападем. Действуем так. Иван! – обратился он к Пестову. – Ты говоришь, что снизу у тебя Багров? – Он, воевода. – Пошли его срочно к Андрею Гладину. Пусть передаст наказ всем подойти на край леса, в поле не выходя, на опушке разбить сотню на десятки и расставить воинов в линию. Пищальников и лучников разместить посредине. Пусть Огнев берет на себя начало над дружиной и подводит ее к холмам. – Скрытно не получится, боярин, – сказал Пестов. Его поддержал Парфенов: – Ратник прав, Михайло. – Ладно, тогда дружинам выступить открыто и подойти к селению. Десяткам Парфенова – слева от деревни и леса, моей дружине – справа. Сотне за холмами выстроиться в линию. Мы с князем будем пока тут. Понял? – Понял. – Старший головного дозора позвал ратника: – Колька, Бартов! – Тут я. – Из травы возле самого холма поднялась голова разведчика. – Зайди за холм. – Угу! Пестов спустился к подножию холма, озадачил Бартова. Тот побежал к десяткам Огнева. На оповещение и перестроение малой рати ушло немного времени. Огнев выехал в поле. Он ждал сигнала. Бордак махнул рукой. Шесть десятков конных воинов слева и справа понеслись к холмам. Бросились вниз воеводы, дозор. Подал сигнал от леса сотник Гладин. Воеводы едва успели встать во главе дружины, а дозорные – влиться в них. Крымчаки сторожевого отряда спохватились поздно. Они заорали дурными голосами, вскочили на коней. Их ор перебивал команды сотников и десятников. В стане врага возник переполох. В эту неорганизованную толпу и врезались опричники, отлично подготовленные для любого боя. Ратники Бордака смяли один фланг, Парфенова – другой. Они рассекли полутысячу крымчаков пополам и повели атаку на левую сторону. Завязалась сеча, но недолгая. Вскоре Бордак отдал команду. Опричники бросили поле боя, рванулись обратно к холмам. Ордынцы, потерявшие больше сотни воинов, опомнились и ринулись вдогонку, хотели немедленно побить русских. Мурза не сразу понял, что царские воеводы применяют против татар их же тактику. Галимар убедился в этом только тогда, когда отходившие опричники вдруг развернулись, и к ним вышла сотня полка Хворостинина. Пищальники и лучники дали прицельный залп. Кричать, подавать сигналы было поздно. Воины под общим началом боярина Бордака порубили две сотни крымчаков, угодивших в ловушку. Крымский мурза не пошел на помощь своим гибнущим соплеменникам, отдал наказ двум сотням догонять обоз, послал гонцов к царевичу Ширинбеку. Бордак же велел всем отходить. Дружины и сотня зашли в Самойловку. Пищальники перезаряжали ружья, лучники заполняли колчаны. Конница встала по краям и сзади деревни. Крымчаки не вернулись. В деревню вошел передовой отряд полка Хворостинина во главе с ним самим. К нему подошли Бордак и Парфенов. – Докладывай, Михайло, как прошел бой! – приказал Дмитрий Иванович. Бордак сделал это. Второй воевода передового полка решил осмотреть место сражения и двинулся в поле. Осмотром князь остался доволен. – Хорошо вы побили крымчаков, никак не менее трех сотен положили, – сказал он. Михайло смахнул пот с лица и проговорил: – Гладина ты нам к месту дал, Дмитрий Иванович. Басурмане не ожидали попасть в тот капкан, который постоянно сами выставляют. Мурза наверняка решил, что на его полутысячу налетел какой-то наш случайный отряд. Он не сообразил, что все так и было задумано. Оттого и получилась великая суета среди его сотен. Ею мы и воспользовались. А как двинули назад, пищальники и лучники наши показали, на что способны. Редкие пули или стрелы прошли мимо цели. – Но и вы порубили немало. – В поле, думаю, около сотни положили, да еще одну вместе с Гладиным. Третья на счету стрельцов. – Вот и хорошо. Получил по морде царевич. Представляю, в какой ярости он сейчас. – Да уж, мурзе Галимару не позавидуешь. Слетит его буйная голова с плеч. – Это вряд ли, – проговорил Хворостинин. – Конечно, в назидание другим мурзу могут и казнить, но не по наказу царевича. Право судить вельмож имеет только хан. – Да и пусть их. Главное в том, что свое дело мы сделали. Теперь надо бы потрепать обоз, покуда его охрана не усилена, – сказал Бордак. Второй воевода передового полка тут же заявил: – Рано. Время для этого еще не пришло. Продолжаем преследование, уклоняясь от боя. Дружины передохнули и вновь двинулись вперед по сакме, оставленной за собой крымчаками. По ней они дошли до реки Пахра и встали в пяти верстах от лагеря рати мурзы Теребердея. Хворостинин, возглавивший передовой отряд, собрал у себя в шатре Бордака, Парфенова и Гладина. Все они сели на лавки. Хворостинин расстелил на столе карту, ткнул в нее пальцем и произнес: – Вот село Подол, река Пахра. Тут стоянки рати Теребердея-мурзы, а теперь и царевича Ширинбека. Ночью туда должна подойти и основная рать Девлет-Гирея, которой управляет правая рука хана Дивей-мурза. Вся орда соберется воедино. Путь у нее один – на Москву. Нам надо узнать, когда собака Девлет двинет войско от Подола. Для этого следует смотреть за стоянкой крымчаков. Бордак улыбнулся и сказал: – Ты, князь, решил это дело поручить нам. – Да, Михайло. Но без сотни Гладина. Бордак удивился и осведомился: – Почему так? Она пришлась бы как раз впору. – Нет, Михайло. Полторы сотни в разведочный отряд посылать нельзя. Заметят крымчаки. Вы и оглянуться не успеете, как они окружат и побьют вас. Для наблюдения нужен малый отряд. Три десятка будет в самый раз. – Но у нас на двоих всего шесть десятков! – воскликнул Парфенов. – Ты, Василий, думаешь, я забыл, сколько у меня людей? Дело в том, что дружины пойдут отдельно друг от друга. Одна непосредственно к стоянке. Глядите на карту. Вот сюда, в дубраву, которая в версте от Подола, прямо к дозорам и охранению войск Теребердея и Ширинбека. Но может статься, что и дубрава будет занята басурманами. Тогда дружине придется встать вот здесь, в сосновом бору. Это в двух верстах с гаком от Подола. Другая укроется на холме в лесу под Подольском. Оттуда будет видно, как выйдет основная рать нехристей. За ней и надо будет смотреть с холма. Но я думаю, что орда, собравшись в кулак, на месте стоять не будет. До Москвы не более пятидесяти верст. Это заветная цель Девлета. – А мы так и пойдем следом за ордынцами? – осведомился Бордак. – Ты, Михайло, покуда реши, куда какая дружина отправится. – Тут и решать нечего. Василий двинется на лесной холм, я – в дубраву или бор. – Надо между собой сообщение организовать. – Так гонцов хватает. А как с тобой связываться, Дмитрий? – Я буду стоять здесь, покуда не тронется орда. Потом ваши дружины к полку выйдут. Но если что интересное увидите, то гонца ко мне. Коли у меня будет надобность передать что-то вам, то я пошлю человека на холм или в бор. – Когда нам выходить к местам наблюдения? – спросил Бордак. – Чем раньше, тем лучше. – Уразумел. Помолимся, перекусим и пойдем. – Дал бы людям отдохнуть. – Ничего, отдохнут, когда за крымчаками смотреть будут. Вскоре дружины двинулись на северо-запад, вместе одолели всего версту и разошлись. Перед этим Бордак сказал Парфенову: – Ты осторожней будь, Василь, и дай весточку, что дошел до лесного холма. – Ладно, гонца пришлю, вот только куда? – Пусть сразу в бор идет. Коли там дружины не будет, то в дубраву. – Слушай, Михайло, а не лучше ли тебе гонца ко мне послать? Я-то только на холме буду. – Все верно, так и сделаем.