– Тогда я отведу вас в мыльню, а жинке с дочкой накажу стол накрывать. Вина не предлагаю, знаю, что не будете, не то время. Утром дружина в сопровождении Гурдина отошла от Ступни. Проводник вывел ее на торговый путь, который с поля уходил в лес. Впереди шел головной дозор, состоящий из Пестова, Варги, Карася и Бартова, привычных к этому делу. Обоз прикрывали опричники Парфенова. В лесу Бордак решил выставить по сторонам дозоры, несмотря на то что здесь крымского войска быть не могло. Вся орда спешила на воссоединение с ратью Теребердей-мурзы у села Подол. До деревни Долгатово было сорок верст. Это дневной переход. Но полки Хованского и Одоевского не собирались стоять на месте. Раз наказано преследовать ногаев да беспокоить их, то так и надо делать. Головной дозор вечером подъехал к деревне, но заглядывать в нее не стал, остановился перед выходом на огромную елань, за которой через редколесье просматривалось поле. Бордак подъехал к Пестову и спросил: – Что, Иван? – Разъезд, полтора десятка. Это не мужики, люди служилые. – В Долгатово нас должен встречать сам Хворостинин либо человек от него. – Значит, это разъезд князя. Обозначаем себя? – Не надо, разъезд и без того заметил нас. Чужие ратники разъехались по полю, встали полукругом. Впереди десятник. Михайло наказал старшему дозора оповестить всю дружину, дабы она двигалась вперед только по его распоряжению. – А кто знак подаст? – спросил Пестов. – Я подам, потому как еду к старшему разъезда. – Он ударил коленями по бокам коня, и тот вынес воеводу на открытую местность. Старший разъезда заметил это и поскакал навстречу. – Приветствую тебя, боярин Михайло, – сказал опричник, едва сдерживая молодого, горячего скакуна. – Откуда ты знаешь меня? – Дмитрий Иванович описал и тебя, и князя Парфенова. – Значит, ты от него? – Так, боярин. – Сам кто? – Десятник Егор Пурга из охраны воеводы. – Где сейчас Дмитрий Иванович? Наверняка уже далеко отсюда, так? – Не дальше села, боярин. – Так князь Хворостинин в Долгатово? – Там. – Что-то я полка его не вижу. – Полк там, где надо. – Почему князь тут остался? – Это ты у него проведаешь. – В Долгатово есть где встать на ночевку? – Это тоже в деревне узнаешь. – Что ты заладил одно и то же? То проведаешь, се узнаешь. Отвечать не можешь? – Такого задания не имею. – Смотрю, служака ты ретивый. – А как иначе, боярин? Ведь судьба Руси решается. – Ладно. Проведаю все сам. Ты нас сопровождать будешь? – Нет, – ответил Пурга. – Я смотреть за подходами к деревне выставлен. – Ну и смотри. Бордак повернулся к лесу, взмахнул рукой. Объединенная дружина вышла на поляну. Пурга тут же увел свой разъезд ей в тыл, смотреть дорогу. Воеводы оторвались от своих отрядов и заехали в деревню. Дома тут стояли нетронутые. Видно было, что народ недавно покинул селение и укрылся в лесу. У большого дома стояли опричники. Воеводы подъехали к ним, и Бордак спросил: – Князь Хворостинин в этой избе? – Тут. А вы кто? – Не знаешь? – Знаю, но спросить должен. Так по службе положено. – Передай князю, что боярин Бордак и князь Парфенов с дружиной и нарядом подошли. Но охраннику не пришлось идти в дом. Распахнулась дверь, и на крыльцо вышел воевода передового полка. – Приветствую вас, друзья мои. – Доброго здравия, князь, – ответил Бордак. – Идемте. Они прошли из сеней в светлицу, перекрестились на образа в красном углу. Из обстановки только стол, лавки, одна широкая у печи, застеленная периной, одеялом. На столе и на стенах горели свечи. Оконце было завешано. – Садитесь. – Хворостинин указал на скамью, стоявшую напротив входа, сам устроился у оконца. – Проголодались поди? – Есть такое дело, но коли надо идти дальше, то пойдем. – Утром. Мой сотник разместит дружину в деревне, тут места всем хватит. – Тогда наши начнут еду готовить. – Их накормят. А мы перекусим позже. Для нас ужин готов, но сперва о деле поговорим. – Добро. Хворостинин взял со скамьи свиток, развернул его. Это оказалась карта. – А дела у нас такие. Вам известно, что Теребердей ушел на реку Пахру, там и встал. Он не дергается ни влево, ни вправо, ожидает основной орды. После Теребердея Сенькиным бродом прошла крупная рать, ведомая царевичем Ширинбеком. В ней, по сведениям разведочных отрядов, от тридцати до сорока тысяч басурман: крымчаки, ногаи и черкесы. Охранный отряд в пять сотен ведет мурза Галимар. Рать Ширинбека не была подтянута к перелазу, и до Пахры ей идти не менее дня. Она сейчас недалеко отсюда. В поле ночует. Посему и мы остановились. – На рассвете самое время ударить по стану басурман, – заявил Парфенов. – Да, князь, но не по такому огромному. У нас в передовом и правой руки полках семь тысяч двести воинов, не считая вятичей на стругах, имеющих свое задание. Толку, что мы на рассвете ударим по ордынцам? Охранные сотни и сторожевые отряды мурзы стоят рядом. Мы появиться не успеем, как навстречу нам выйдет войско, числом не менее десяти тысяч. Сразу поднимется основная орда Ширинбека и Теребердея. Тем нападением мы только погубим полки, в лучшем случае положим десяток тысяч басурман. Для Девлет-Гирея это ничто, для нас – существенный урон, который ослабит все войско настолько, что в дальнейшем нам не удастся выполнить задумку царя Ивана Васильевича и князя Воротынского. – И что за задумка? – О том узнаете со временем. – Но я слыхал, что передовой и правой руки полки должны беспокоить крымчаков. По твоим же словам получается, что задача состоит в том, чтобы идти следом за ордой, – проговорил Бордак. Хворостинин улыбнулся и заявил: – Не совсем так. Мы будем беспокоить крымчаков. Скажу больше. Вы вызваны сюда именно для этого.