– Не кори его. Он достойные слова говорит. Утром небольшой разведочный отряд собрался на берегу у отмели, где стояли плоты и лодки. Там же находился станичный староста Сухой с десятком мужиков. У тех багры, весла. – Зачем ты столько мужиков привел, Петр? – осведомился боярин. – По четверо на плот, два запасных. Мало ли что. – А где помощник твой? Через плетень тут же перепрыгнул Кабуда. – Тут я! – А где?.. Иван свистнул, и к нему подскочил обученный конь. – Ты про него, воевода? Так вот он. – Какие плоты возьмем? – спросил Бордак. – Два больших. – Ясно. – Михайло взглянул на Рубача и распорядился: – Заводи людей. С Божьей помощью ратники переправились через Оку, на правом берегу обошли ловушки, встали между рекой и лесом. – Со мной Кабуда, Пестов, Варга, Карась, – распорядился Бордак, повернулся к Рубачу и продолжил: – Ты, Фома, возьмешь всех остальных. Идем вдоль реки, в лес суемся никак не дальше чем на версту. Добираемся до дороги, которая подходит к Сенькину броду, не показываясь ратникам на левом берегу. Там, чтобы вы знали, стоят три сотни князя Шуйского. Заметят нас, примут за татар, лихо будет. Побьют, не разбираясь. У дороги поворачиваем, одолеваем девять верст лесом и полем до Колчинки, за ней еще десять. Отдых, большой привал у дороги между Колчинкой и Ступней. Лесом к дороге идут ратники Рубача. Чего смотреть, думаю, объяснять не надо. – Понятно чего, – проговорил Егор Ступа, на этот раз оставшийся при десятнике. – Следы татар проклятых. – Не только, – сказал Бордак. – Надо выглядывать места, где басурманам легче всего скрытно выйти к берегу напротив Рудова перелаза и Колчина брода, а также те, где могут разбить стан отряды числом от одной сотни до трех. Уразумели? – Уразумели, князь, – хором ответили ратники. Малый разведочный отряд разошелся и двинулся к Сенькиному броду. По берегу воины шли не спеша. Через каждые полторы версты Осип Карась уходил в лес, к десятнику, возвращался и докладывал воеводе, что опричники ничего подозрительного не замечают, а все нужное десятник Рубач на бумаге отмечает. У дороги Бордак подал сигнал. Его отряд свернул вправо и через версту встретился с ратниками Рубача, которые уже ждали товарищей. Михайло объявил привал, подозвал Рубача. – Говори, Фома. – Так говорить, боярин, не о чем. Чисто в лесу. Ни троп свежих, ни конского навоза, ни следов охотников. Старые есть, но они оставлены месяц назад, никак не ранее. Да и тех мало. А вот выйти к Рудову перелазу и Колчину броду удобнее лесом и еланями, которых тут множество. Хотя самое простое – это берегом идти. Но скрытно уже не получится. – Ты сделал чертеж пути, безопасного для крымчаков? – Сделал. Вот он. – Десятник передал воеводе свиток. Михайло развернул его, посмотрел, кивнул и вернул. – Пусть при тебе будет. Нам еще почти до Ступни идти. Рубач спрятал свиток за пазуху. Воины достали по краюхе хлеба, открыли бурдюки, перекрестились, перекусили. Солнце подошло к зениту, когда Михайло подал команду: – Все, воины, идем обратно, как и условились. Фома, забирай людей и уводи глубже. Если что, присылай гонца. Теперь держитесь еще осторожней. Глубже уже вполне могут быть крымские разведочные отряды. – Разумею, боярин. Отряд пошел в сторону Ступни. Пестов, Варга и Кабуда, который показывал дорогу, внимательно осматривали лес, поля, балки, овраги, полосы редколесья и кустарников, но ничего необычного не замечали. Вскоре воины оказались между Колчинкой и Ступней. Тут Михайло объявил большой привал. Рубач опять показал карту Бордаку. Тот посмотрел ее и проговорил: – Значит, как ни крути, а обход Сенькина брода удобнее всего делать между селом Ванькино и деревней Колчинка, вернее сказать, по Рудову перелазу и Колчину броду. – Да, воевода, – сказал десятник. – Ну что ж, коли придется, то будем биться с крымчаками здесь. Десятник кивнул и произнес: – Надо бы прикрыть Ванькино, а то переправятся басурмане и решат пройтись до села. Берега-то мы укрепили, а вот со стороны брода только частокол. – Если крымчаки перейдут через Оку, то им не до какого-то Ванькино будет. Они постараются как можно быстрее добраться до Москвы. – Может, и так. К вечерней заре отряд вернулся на село. Бордак тут же поскакал в Колчинку, узнал, что князь Парфенов недавно привел сюда отряд, и отправился на подворье станичного головы Лебедя. Воеводы устроились в горнице, поужинали и повели разговор. Поначалу Бордак рассказал о ходе разведки, затем Парфенов проговорил: – С нашей стороны тихо, но в лесу есть свежие следы и конский навоз. Отряды крымчаков числом до десятка смотрят за нами. Думаю, это люди мурзы Дайлана, о котором упоминал сотник Алан Байтуган, взятый нами в Гадюкином овраге. Бордак согласно кивнул и сказал: – Похоже, так оно и есть. Ведь Байтуган чего нам говорил? Послал его к Колчинке, вернее, к перелазу и броду мурза Дайлан, чей стан у села Барино, в пятидесяти верстах отсюда. Значит, потеряв десятки Байтугана, мурза не ушел. Он мог перенести стан в другое место, но остался под Калугой. А у мурзы пять сотен. В том для нас немалая опасность. Сейчас эти сотни разбиты на десятки и ведут разведку вдоль береговой линии с нашей стороны. Дайлан будет знать, кого Девлет отправил к Сенькину броду. Всю орду там переправлять хан не станет. Проведает мурза и о тех наших силах, которые закрывают Сенькин брод, и том, что мы стережем Рудов перелаз и Колчин брод. После этого он сведет свои сотни в одну полутысячу. Пятьдесят верст нехристи за день пройдут. Если выйдет у татар неудача на Сенькином броде, то Дайлан ударит нам в спину. Тогда мне и тебе придется разворачивать ратников, часть наряда, пищальников и лучников в сторону рати Дайлана. Мы перелазы не удержим или от мурзы не отобьемся. – Да, это вполне может быть. С мурзой и его пятью сотнями надо кончать до выхода к реке басурман. Надо было князя Хворостинина предупредить. – Так он знает о Дайлане. – Мог в суете и забыть. – Дмитрий Иванович не напрасно славится своими незаурядными способностями. Он не забудет. – И все же надо напомнить. – А как? – Он же говорил, что поедет к Сенькину броду, к князю Ивану Петровичу Шуйскому. Это всего десять верст. Надо послать туда гонца. – Ты думаешь, он все еще там? День прошел. А у князя забот и в Калуге хватает. – Но попробовать можно. Да и князю Шуйскому не лишним будет узнать о скрытой угрозе. – Ладно, высылай гонца прямо сейчас. На ночь Дмитрий Иванович мог остаться у брода, а вот утром решит съехать. Парфенов повернулся к станичному голове и распорядился: – Егор, пошли человека, пусть позовет сюда Дмитрия Гурду, оставленного при мне воеводой Хворостининым. – Слушаюсь, князь! Вскоре в горницу вошел ратник. Парфенов передал ему наказ и предупредил: – Только, Митрий, скачи к броду сейчас же. А что передать, я сказал. – Сделаю, воевода. Ратник вышел с подворья и отправился к Сенькину броду. Он вернулся через два с половиной часа и доложил Парфенову: