– Эй! что ты тут расселася? Вскочила, испугалась я: В дверях стоял в халатике Плешивый человек. Скоренько я целковенький Макару Федосеичу С поклоном подала: «Такая есть великая Нужда до губернатора, Хоть умереть – дойти!» – Пускать-то вас не велено, Да… ничего!.. толкнись-ка ты Так… через два часа… Ушла. Бреду тихохонько… Стоит из меди кованный, Точь-в-точь Савелий дедушка, Мужик на площади. «Чей памятник?» – Сусанина. — Я перед ним помешкала. На рынок побрела. Там крепко испугалась я, Чего? Вы не поверите, Коли сказать теперь: У поваренка вырвался Матерый серый селезень, Стал парень догонять его, А он как закричит! Такой был крик, что за душу Хватил – чуть не упала я, Так под ножом кричат! Поймали! шею вытянул И зашипел с угрозою, Как будто думал повара, Бедняга, испугать. Я прочь бежала, думала: Утихнет серый селезень Под поварским ножом! Теперь дворец начальника С балконом, с башней, с лестницей, Ковром богатым устланной, Весь стал передо мной. На окна поглядела я: Завешаны. «В котором-то Твоя опочиваленка? Ты сладко ль спишь, желанный мой, Какие видишь сны?..» Сторонкой, не по коврику, Прокралась я в швейцарскую. – Раненько ты, кума! Опять я испугалася, Макара Федосеича Я не узнала: выбрился, Надел ливрею шитую, Взял в руки булаву, Как не бывало лысины. Смеется: – Что ты вздрогнула? — «Устала я, родной!» – А ты не трусь! Бог милостив! Ты дай еще целковенький, Увидишь – удружу! — Дала еще целковенький.