– А от меня чего вы хотите? Документы молодым людям для поездки до дома? Не вопрос! Можно сделать. Единственно, что хотел бы уточнить – а они не желают сами Родину защищать? Ведь их, собственно говоря, для этого и готовили. Или граждане юнкера, во главе с вами, решили окончательно плюнуть на страну? И я вовсе не Украину имею в виду. Хотя вы и ей тоже присягали… Старикан вскинулся, положив руку на эфес сабли, но я решил слов не выбирать. Он со мной не выбирая слов, ну так и я тогда тоже не стану миндальничать. Поэтому продолжил: – А чего вы так остро реагируете? В чем я не прав? Генералы, мля… Как тряхнуло Россию посильнее, так вы только собой и занимались! Кто в сепаратизм решил поиграть, кто себя верховным правителем объявил, кто сразу от страны кусок пожирнее отгрыз. С теми же немцами союзы заключали, только в путь. Грызлись меж собой, словно собаки. Кому монархизм не нравится, кому демократия, кому социализм. Ага, а с фрицами мы воевали. И Россию из кусочков тоже мы собирать будем. Те же поручики, работяги да матросня отмороженная. Получается, что для них слово «Родина» значит больше, чем для разных увешанных орденами «превосходительств». Тьфу, слов нет! Хотя вы, вон, даже царя-рохлю ради денег слили, чего уж про страну говорить… Санников, с которым я всегда был предельно вежлив, даже рот приоткрыл, а медленно наливающийся кровью Келлер взорвался: – Как ты смеешь?! После чего весьма резво вскочил и, в два шага преодолев разделявшее нас расстояние, вознамерился влепить мне по морде. Я так удивился, что даже в отмах не пошел, лишь уклоняясь от бешеного генерала. Тот, «провалившись» в результате промаха, вовсе не успокоился, а схватился за саблю. Пришлось вскакивать со стула и, рявкнув стоящему у дверей Бергу, который уже вскинул автомат: «Не стрелять!», уворачиваться от остро заточенной железяки. «Танцевали» мы секунд, наверное, пять-семь. При этом старичок весьма резво и рубил, и колол. Я же всячески уворачивался, подставляя под удары предметы мебели. А когда оппонент, переводя дух, замедлился, в сердцах выдохнул: – Да не вертись ты, мандавошка! Воспользовавшись случаем, на попе проехал на другую сторону большого стола и уже оттуда нервно поинтересовался: – Вы вообще с ума сошли? Санников тоже не молчал: – Федор Артурович, что с вами? Немедленно прекратите! Возьмите себя в руки! Келлер застыл, а потом, бросив саблю на стол, тяжело опустился на стул с порубленной спинкой и закрыл лицо руками. Александр Сергеевич, с полностью охреневшей физиономией, чтобы хоть что-то сказать, слегка заикаясь, пояснил: – Федор Артурович, очевидно, еще не оправился от недавней контузии… Продолжая настороженно наблюдать за буйным пациентом, я раздраженно прокомментировал: – Так пусть лечится! Чего он на людей-то бросается? Генерал, наконец, вынырнул из ладоней и, глядя в пол, глухо сказал: – Прошу извинить. Нервы ни к черту. – И повернув голову в мою сторону, добавил: – Но и вы не вправе столь пренебрежительно отзываться о государе. Я возмутился: – С чего бы «пренебрежительно»? Сказал, как есть. Царь, как руководитель, оказался профнепригоден, поэтому мы и имеем то, что имеем. Хотя как консультант СНК показывает себя довольно неплохо. Орденоносец удивленно выпрямился: – Кто консультант? Вздохнув, я терпеливо пояснил: – Гражданин Романов Николай Александрович вместе с семьей сейчас живет в Москве и плотно сотрудничает с Советом Народных Комиссаров. Келлер тряхнул головой: – Не может быть… Он ведь еще Временным правительством был отправлен в ссылку, в Тобольск… Я кивнул: – Так и было. А в конце весны этого года переведен в Москву. Ну да. Так оно и было. В виде невинно убиенного святого Коля номер два ни мне, ни Седому нафиг не нужен был. Поэтому Жилин, как только очухался после ранения и вновь овладел обстановкой, выписал бывшего царя из Тобольска, словно бабушку из деревни. Так, чтобы тот был под постоянным приглядом. Ну и периодически навещал сидельца. Поначалу Романов бычился, но потом постепенно размяк и пошел на сотрудничество. И нужных знаний у царя хватало. Особенно касаемо разнообразных финансовых операций за пределами России. А это люди, пути, банки, тайные счета и прочие ништяки. Да и насчет тех или иных нюансов внутри страны бывший глава государства тоже мог дать весьма развернутую справку. Так что, как выяснилось, «анпиратор» не только ворон мог массово отстреливать, но еще и для дела сгодился. Поэтому говоря за сотрудничество, Келлеру я ни словом не преувеличил. Но тот все не мог поверить, до тех пор, пока я не показал извлеченную из планшетки бумагу. А там было что-то наподобие того, что кардинал написал для Миледи. Типа – податель сего действует от его имени и во благо государства. И подпись – Романов. Федор Артурович документ только что на зуб не попробовал, а потом ошарашенно спросил: – Это действительно рука его величества… Судя по дате, вы недавно виделись с государем? Я хмыкнул: – Эк вас переклинило… Николай Александрович отрекся полтора года назад. Так что обязанности царя исполняет СНК. И с Романовым я лично не встречался. Не до того было. Просто он, – тут я ввернул шпильку, – тоже «весьма наслышан» о Чуре Сварогове. И по просьбе товарища Жилина написал для меня этот документ. Вот как раз для крайне немногочисленных, но очень упертых, можно даже сказать, упоротых монархистов. Как видите – не зря. Так что вы десять минут назад чуть было не располовинили доверенное лицо обожаемого вами экс-императора. Келлер, уже пришедший в себя, бледно улыбнулся: – Ну да… я в вас даже попасть не мог… Зато теперь верю в то, что почитал за россказни. И в то, что вы на германскую конную лаву без оружия впереди всех пошли да немчуры без счета там накрошили. Вспомнив долбанутого вороного «Шварценеггера», я передернул плечами: – Поверьте, я не идиот. Просто лошадь, в смысле конь, оказался злобным педерастом и понес. Ну а там уже пришлось вертеться ужом на сковородке… Генерал пару секунд хлопал глазами, а потом как-то невесело хохотнул: – Вот теперь окончательно верю! У самого был подобный случай… Ну а после этого разговор уже пошел без самодурских начальственных взбрыков. Причем мне даже извиниться пришлось, так как Келлер приволок сюда взвод курсантов вовсе не для того, чтобы мы им проездные выправили. Нет, он хотел, чтобы они влились в третий Херсонский корпус Березовского, осуществляя оборону губернии от петлюровцев. Точнее – вначале они собирались идти к Деникину. Но был большой риск, что через слоеный пирог из петлюровцев, красноармейцев Пархоменко, черногвардейцев Махно и кучу обычных крестьянских отрядов «самообороны» большой группой не пройдут. Уж очень там все бурлило, невзирая на холодное время года. Поэтому решили сразу двигать южнее (там пока было тихо), невзирая на наличие бригады морской пехоты. Но как оказалось, бригада-то сидела тихо, зато ее дозоры и патрули намертво перекрывали все возможные пути движения. И чтобы не нарваться на неприятности, беглецы затаились в доме у знакомого помещика. Но наслушавшись от управляющего усадьбой о новой политике большевиков, которые даже Деникина смогли перетянуть на свою сторону, Келлер решил переговорить с лично знакомым ему Санниковым и прояснить информацию из первых уст. Поэтому вчера вечером пришел к «голове» домой. А узнав, что к чему (и поняв, что страшный Чур его сразу хватать не станет), решил переговорить со мной. Уже вполне официально. Вот и поговорили. Как результат – убитое полукресло, павший от ран стул и взвод вооруженных юнкеров, готовых влиться в гарнизон обороны города. Ну да… будь я среднестатистическим революционером от семнадцатого года, генерал бы меня просто загрыз. Вернее, никаких дел не стал бы иметь. А тут ему всю ночь Санников рассказывал, чем нынешние большевики-жилинцы отличаются от остальных, внеся тем самым окончательный раздрай в прямую душу старого вояки. И я даже не удивлялся тому, что буквально вчера этот человек собирался насмерть воевать с красными, а сегодня уже передает (считай под их командование) последних своих людей. Время такое. Да и мы тоже стараемся вести себя в соответствии с новой парадигмой. Воздействуя тем самым не только на тех, с кем хоть как-то контактируем, но и посредством листовок, агитации и просто слухов, бьем по большим площадям. И как результат – после возвращения Жилина во власть буржуазно-демократические силы так и не смогли собрать достаточно вменяемый кулак для того, чтобы противостоять Советам. Разумеется, были и есть отдельные очаги сопротивления, но все познается в сравнении. И тот же Краснов, со своими упертыми словно ослы казачками, это просто мелочь по сравнению с Деникиным образца нашего девятнадцатого года. А так и норовящий слиться Колчак? Блин, по-моему, если бы не агенты Седого в его окружении, адмирал бы уже свалил или обратно в Японию, или сразу к своим любимым англичанам. А он нам нужен. Нужен хотя бы для того, чтобы сибиряки (которые очень даже себе на уме) почувствовали разницу в подходах. Ведь в конце концов кто как не они должны стать героями песни, где «Партизанские отряды занимали города». А без Колчака то болото еще очень долго вхолостую булькать будет. Так что зверствовать ему, конечно, никто не даст, но там и простого либерально-демократического правления вполне хватит, чтобы люди в леса стали уходить. А самое смешное, что наиболее неприкаянным во всей этой российской революционной сваре оказались именно монархисты. Они никому не были нужны. Вообще. Ни красным, ни белым, ни зеленым, ни уж тем более самым разнообразным националистам. Более того – совершенно все их считали крайне деструктивными элементами и всячески гнобили. Кто словесно, а кто и пулей. Наверное, поэтому, когда я спросил у Келлера, куда тот собирается дальше, генерал, опустив плечи, признался: – Раньше хотел предложить свои знания и умения Антону Ивановичу. Но теперь даже не знаю… – а потом, вскинув голову, улыбнулся: – Но что-нибудь обязательно придумаю! Лейб-гвардеец нигде не пропадет! Ну а мне вдруг стало просто жалко этого одинокого старика, поэтому предложил: – А вы и езжайте к Деникину. Или сразу в Москву, и там уже его дождитесь. Уж «первой шашке России» место всегда найдется. А я поспособствую… И вот тут внезапно вылезло то, что и называется классовой неприязнью. Граф, герой нескольких войн (включая аж русско-турецкую), награжденный двумя офицерскими «Георгиями», красавец рубака, при виде которого «хруст французской булки» прямо-таки гремел в ушах, поджав губы, честно ответил: – Не поймите меня превратно, господин Сварогов, но признаюсь – меня с души воротит от общения с охамевшим быдлом. И опасаюсь, что попав в их окружение, могу не сдержаться. А не все «товарищи» обладают вашей ловкостью… Так что – увольте. Мне осталось лишь развести руками. Ну да что тут еще поделать? И человек вроде нормальный, но вот привычки и воспитание довлеют. А сколько еще их таких на просторах страны, кого «с души воротит» от общения с собственным народом? Тех, кто просто не может осознать, что все привилегии закончились и теперь надо именно учиться быть равными. Что кланяться в пояс и шапки ломать только из-за того, что он занимает более высокую строчку в Табели о рангах, уже никто не будет. Тысячи? Десятки тысяч? И если они не сумеют себя в этом консерватизме сломать, то светит человеку либо могилка на родной земле, либо безрадостное существование за границей. Одно радует, что далеко не все столь «твердокаменны», как Келлер, и мы с ними вполне находим общий язык. Так что меня куда больше заботит азартная прыть целых полчищ разнообразных «революционеров», которые так и норовят влезть и испортить игру. Ну да ничего. Жилинцев с каждым днем становится все больше, и реагируем мы на смутьянов с завидной, вызывающей у них оторопь реакцией. Так что справимся. * * * А еще через день ко мне пришел странно подхихикивающий Сталин. Я грузина в таком состоянии еще никогда не видел, поэтому настороженно поинтересовался: – Чему это ты так радуешься? Тот, держа в одной руке бланк радио, а в другой какую-то украшенную печатями бумагу, положил их на стол передо мной: – Ти толко посмотры, как интэрэсно совпало. Вот это, – он указал на бланк, – постановление СНК об объявлении Совэтской власти в Хэрсонской губэрнии. А вот это, – пододвинув ближе бумагу, – коллэктивное обращэние граждан города и городского собрания Одессы о просбэ взять власть в свои руки. Что скажэшь? Я, улыбаясь, лишь плечами пожал: – А что тут говорить? Похоже, мне перед Санниковым извиняться придется. Ему ведь обещалось, что мы здесь ненадолго, а оно вон как вышло. Иосиф Виссарионович тоже усмехнулся: – Он уже в курсе. И, по-моему, даже рад этому. Вэд дэ-факто он тут с самого твоего прихода исполнал чисто дэкоративные функции, направленные лишь на поддэржку функционированыя служб города. – Все равно. Приличия никто не отменял, а вежливость это такая штука, которая ничего не стоит, но ценится весьма высоко. Находящийся в приподнятом настроении грузин расхохотался: – Вот тут ты прав. Даже офицеры это отмечают, называя твоих бойцов не просто морскими пехотынцами, а «вежлывыми людьми». Это уже как ваш фырменный стыль. Так что собырайся. Поедэм к Алэксандру Сэргеевичу. Извыняться будем. Да! А потом работат надо. Работы действительно подвалило много. Тем более что сегодня подошел полк добровольцев-деникинцев. Вот я и хочу им усилить дивизию (хотя там только название, что дивизия) Березовского. Ну и небольшой комиссарский десант туда же кинуть. Лапин себе уже несколько десятков помощников воспитал, вот и посмотрим, на что они способны. А вообще, конечно, интересно получается – практически во всех частях Красной армии присутствуют офицеры на должностях военных консультантов. У нас же наоборот получается – в офицерских частях будут находиться комиссары, на должностях политических советников. Вот и посмотрим, что из этого получится. Тем более что птенцы Лапина никогда не станут нести пурги про «мировую революцию» или расписывать фантазийные прелести «пролетарского интернационализма». Нет, люди работают конкретно и четко, поясняя непонятливым особенности построения социализма в отдельно взятой стране. Едко высмеивая при этом прошлогодние провокационные маразмы, типа обобществления жен или упразднения границ. Так что ожидают нас свершения интересные и дела необычные. Тем более, чекисты намедни тоже порадовали. Жилин мне отрадировал, что ребята Дзержинского занялись-таки операцией «Кадры». То есть отбором из числа отловленных беспризорников склонных к технике детей, десяти-тринадцати лет. Зачем? Да просто из тех, кто не снюхался, не спился, не увлекся уголовной романтикой и не особо тупых, решено было отобрать около пятисот кандидатов для особой учебы. Собирать их будут в Царицыне. И пока я тут шашкой машу, мурзилок (обоего пола) станут обучать азам. То есть читать, писать, считать, а также всему прочему, включая основы начертательной геометрии. Чтобы потом чертежи могли нормально понимать. Для чего мне это надо? Странный вопрос. Просто я не собираюсь вечно бегать с автоматом. Мне это еще в прошлой жизни приелось. Добыча кладов это тоже дело временное. Организация сети фирм (как солидных, так и однодневок) за бугром и легализация части сокровищ – то всегда на мне. Тут разговора нет. Но помимо этого, Жилин озадачил и работой по специальности. Не зря ведь я в свое время машиностроительный закончил. Вот Седой и подбил на изготовление техники, а самое главное – двигателей. Я особо не брыкался, но выкатил встречное требование – работяг на своих предприятиях воспитывать буду с детства. Просто у меня остался широчайший опыт взаимодействия с советскими рабочими конца восьмидесятых. И все их приколы я знаю, так как сам до армии пахал на заводе. Поэтому отлично представляю, откуда у большинства руки растут. Но в восьмидесятых руки могли быстро переместиться на правильное место, если «гегемон» был лично заинтересован в результате. А в этих временах… В общем, так скажу – специалисты были. Но немного. И когда количество предприятий резко стало увеличиваться, в «специалисты» попали вчерашние подсобные рабочие. Так их ведь хоть золотом с ног до головы осыпь, лучше они работать не станут. Тупо, потому что не могут. А если учесть жополизное отношение Советской власти к пролетариату, то этот самый пролетариат, не особо желая заниматься повышением квалификации, обурел в дугу. Сейчас, конечно, такого постараемся не допустить, но я предпочел подстраховаться. Поэтому учить ребятишек будут отобранные мною мастера и под моим контролем. Учить так, чтобы будущему работяге в голову не могло прийти, что пошедший не по резьбе болт можно просто загнать на место кувалдой, а сварку заменить проволокой. Да, разумеется, им и платить за это станут по-царски. И все условия создавать. Но я так считаю, что если уж делать, то делать нормально. И вообще – как говорил (или еще не говорил?) наш картавенький вождь: «Лучше меньше, да лучше». Так что «пятилеток в три года» с нарушением технологических циклов и катастрофическим падением качества у меня точно не будет. Зато будет нормального качества техника, которая не ломается уже во время перегона от завода к покупателю.