Аленка удивленно хлопнула ресницами: – Так это тоже твое?! Господи, какая прелесть! Это непременно надо переложить для фортепиано! А назвать… назвать – «Под небом Одессы». От неожиданности я икнул, несколько сбивая общий романтизм и подумав, что чувство слова у мадам Свароговой развито просто необычайно, отдав гитару хозяину, вежливо попрощался со всеми и, подхватив жену под ручку, чинно удалился. В конце концов у нас еще типа первая брачная ночь ожидается, так что не будем терять время. * * * Следующие дни прошли довольно спокойно, хотя чувствовалось, что общее напряжение возрастало. В основном его приносили наиболее предусмотрительные ранние беженцы из «местечек» бывшей черты оседлости. Газетные новости, подогреваемые слухами, тоже будоражили умы горожан. Зная, что это только цветочки, я с интересом наблюдал развитие ситуации. Правда, один раз самому пришлось окунуться и поучаствовать в небольших разборках между свидомитами и прорусски настроенными гражданами. Все приключилось, когда пришел в офицерское собрание кавалерийской дивизии, расквартированной в городе. Можно было бы, конечно, забить на их приглашение, но это стало бы в корне неверно с политической стороны вопроса. Тем более что терзали меня смутные сомнения относительно комсостава армии УНР. Нет, сами офицеры и их немногочисленные солдаты вовсе не в вакууме жили, активно посещая митинги, проводимые Лапиным и его помощниками. И при этом многие довольно доброжелательно воспринимали идеи большевиков-жилинцев. Но сомнения были вовсе не в офицерах-УНРовцах. Просто к нам очень скоро прибудет усиленный полк добровольцев-деникинцев. И поначалу я как-то вообще по этому поводу не парился. Нормальные, адекватные, обстрелянные люди, с которыми сложились довольно неплохие отношения. Но, судя по донесениям, тут может вылезти большая проблема. Просто, как оказалось, мои морпехи из бывших деникинцев воспринимают местных офицеров, служащих в армии УНР, довольно презрительно, считая их изменниками! Рассуждая так: пока Россия вела мировую войну, бывшие офицеры русской армии дали присягу какой-то невнятной Украине и с немцами в десна долбились. Наружу это не выносится, но вот в разговорах нет-нет да и проскакивало. И это люди из бригады, которых комиссар обрабатывал многие часы! Более того – «французы», попав под влияние моих гавриков, тоже начинают что-то подобное вякать. А когда появится офицерский полк, что будет? Деникинские отморозки прямо в лицо выскажут разным хорунжим, сотникам и прочим панам полковникам, что они о тех думают. И как их потом разнимать? В общем, Кузьму по этому поводу я уже озадачил. А сам сейчас собирался поговорить с кавалеристами (да и прочими), чтобы они начали что-то думать. Тем более что Скоропадский уже убег, а служить Петлюре мало кто из них согласится. Встретили нормально. Правда, на мое «здравия желаю, товарищи офицеры» некоторые покривили рожи, но права качать поостереглись. Во всяком случае, «тут нет „товарищей“, сволочь краснопузая» никто не орал. В кабинете (находящемся здесь же) переговорил со старшим комсоставом. Довольно неплохо поговорил. Тем более что, пользуясь случаем, тут сейчас собрались командиры подразделений не только кавдивизии, а со всего города. Так что вдохновенно обрисовал большому количеству «панов офицеров» ближайшие перспективы и возможные выходы из сложившегося положения. Вроде прониклись. Но сразу, особо сильно давить не стал, дав людям время все хорошенько обдумать и связаться со своими коллегами из других частей за пределами города. А вот когда уже собрался уходить, нарвался в общей зале на офицериков чинами поменьше, которые за полтора часа нашего разговора успели накидаться и устроили бурный митинг возле бильярдного стола. Хорошо еще хоть за кии не хватались, а просто орали друг на друга. Идущий рядом со мной полковник Левандовский мгновенно налился начальственной яростью и, кинув на меня извиняющийся взгляд, рявкнул: – Панове офиц… то есть тьфу – господа офицеры! Прекратить! Что здесь происходит? Какой-то тип с одинокой звездочкой хорунжего, но при этом с вислыми усами матерого селянина, обернулся: – О! Пан полковник, пообщавшись с «товарищем» Свароговым, уже не может правильно произнести воинское обращение, принятое на Украине? Отмалчиваться было бы неверным, поэтому, слегка отодвинув Левандовского в сторону, я серьезно ответил: – Так то на Украине. Но мы же в России. Хорунжий раздул ноздри: – Одесса – это украинский город! Я лишь отмахнулся: – Не надо нести чушь. Вы еще скажите, что Киев, Харьков или Марсель – это тоже украинские города. Офицер взвился: – И скажу! И мне плевать на разных москалей, считающих по-другому! Эвона как… под алкогольными парами, да в запале, этот субчик упустил упоминание Марселя (очевидно, спутав с Мелитополем). Будь мы на каком-нибудь форуме в интернете, он считай уже слился. Но до всемирной сетки еще далеко, поэтому, пожав плечами, ответил: – Ну, не знаю… Французы вас точно не поймут. Шум разборок стих еще в начале беседы, и теперь даже не принимающие участие в сваре офицеры подтянулись поближе, чтобы не пропустить мои слова. Среди них раздались смешки, а я, не давая опешившему вислоусому прийти в себя, обратился к его оппонентам (поручику и сотнику): – И вы тоже зря столь яростно спорите. Вот, например, Советское правительство считает, что Украина это вполне полноценная страна. Причем отметьте – истинно европейская. Так же как, к примеру, та же Румыния. Поручик взвился: – Но позвольте… Остановив его поднятой рукой, продолжил: – Я не договорил. Некоторые считают, что само понятие Украина произошло из недр Австро-Венгерской империи. И обитают там славяне, отказавшиеся от православия и принявшие униатство. Но исходя из того, что людям в любом случае надо где-то жить, основываясь на принципах самоопределения, Советское правительство придерживается того мнения, что Австро-Венгрия была в некотором роде права, и украинцы – это истинно европейский народ. Правда, мы считаем, что место его проживания сейчас оккупировано Румынией, Венгрией, Польшей и Россией. Когда я говорю про Россию, то имею в виду земли бывшего Галице-Волынского княжества и некоторой части Западной Малороссии. Поэтому наше правительство готово не претендовать на эти территории. Но не более того… Тут еще один (видно, дружок хорунжего) возмущенно гавкнул: – Какое еще княжество? Киев столица Украины! И земли ее простираются до Ростова и Харькова! Упершись тяжелым взглядом в говорившего и чувствуя уже знакомую щекотку в голове, я ответил: – Это смертельно опасное заблуждение. И для упорствующих в подобном заблуждении земля может простираться не более чем на два метра вглубь. Новая российская власть украинцам совершенно безвозмездно готова предоставить суверенную территорию для проживания. В указанных границах. Уже сейчас размерами с обычную европейскую страну. Желаете ее увеличить? Ради бога. Но мы все исконно ваше готовы отдать без боя. А захотите расширения – договаривайтесь или воюйте с Венгрией, Польшей или Румынией. Всякий же, кто раскроет рот на что-то российское, будет уничтожен. Физически. Тут я ни капли не врал. Действительно, Седой, после долгих совещаний, пришел именно к такому решению. И всячески его пропихивал. Против были многие. Одни вопили, что не хрен разбазаривать Россию, выделяя западную часть Малороссии в отдельное, полностью самостоятельное государство. Другие кричали вроде похожее, но с другим уклоном. Дескать, не надо никакой самостийности, а необходима национально-культурная автономия Украины с передачей ей Новороссии, чтобы тамошний пролетариат смог оказать благотворное влияние на дремучее хуторское крестьянство. Но Жилин со товарищи сумел настоять на своем. И теперь, когда все уляжется, на карте мира появится новое государство – Украина. Удивительно точно совпадающая границами с теми землями, что Сталин присоединил в тридцать девятом году. Со своим языком, верой, привычками и укладами. И не имеющее к России вообще никакого отношения. Сколько оно там продержится в «дружественном» окружении западных соседей – бог весть. Но беженцев оттуда мы принимать не будем. Западная страна? Ну так и тикайте в случае чего на запад. Честно говоря, я выступал против подобного решения, предлагая все-таки распропагандировать тамошний народ. Но Жилин, который как-то в отпуске решил навестить родственников в Дебальцево и две недели провел в ДНР под обстрелами, заимел неимоверной длины зуб на западенцев. В общем, от моего возражения Иван впал в такое неистовство, что пришлось махнуть рукой. Да и аргументы у него были весьма весомы. Я их, в принципе, и так знал, но тут добавлялось то, что у нас появилось место, куда можно выдавливать с территории РССР всех недовольных «москалями» националистов. Причем не как каких-то местечковых националистов, а как агентов другого, совершенно суверенного государства. И теперь, хоть Левандовский и не дал нам доспорить, начальственным рыком разогнав потерявших нюх подчиненных, я был уверен, что к вечеру полгорода будут уже обсуждать новые вводные относительно будущего. А через пару-тройку дней и вся губерния. Слухи, они ведь такие слухи. Просачиваются всюду и с большой скоростью. Но зато у людей хоть какое-то понимание появится. А то ведь совершенно непонятно было, что, куда и как. Комиссар на митингах про будущее деление уже рассказывал, но тут пошло подтверждение от самого Чура. Причем не какое-то, сказанное в запале, а преподнесённое как решение Советского правительства. Хотя, честно говоря, я думаю, все еще может измениться в ту или другую сторону. К примеру, как ни крути, а западная часть правобережной Малороссии лично для меня под сомнением. И я не про Западную Украину говорю. Просто, судя по тому, сколько народа оттуда к Петлюре ломанулось, запад центральной части тоже довольно сильно ополячен. Так что тут Советы явно замахнулись с некоторым перебором. Хотя я их понимал. К слову сказать, так же, как и нынешних УНРовцев, раскрывших рот на Харьков и Ростов. Правительства с обеих сторон исходили из того, что, если есть возможность хапнуть, почему бы не хапнуть? А там – кто сильнее, тот и прав. Правда, как показывает практика, с бездумным «хапком» можно крепко влипнуть. И если не сразу, то уж потом – обязательно. Как пример – Польша в царской России или та же Новороссия, в современной мне Украине. Ведь боком вылезло… Но время все это спокойно обсудить у нас с Седым еще будет, а пока надо заниматься более насущными делами. Вот тем же вооружением. Ведь как выяснилось, у родственника Иосифа Марковича в его «збройном» эшелоне оказалось всего полторы тысячи винтовок Мосина. Ага, при этом б/у, после ремонта. Нет, кому-то это может показаться большим количеством, а для нас как капля в море. И главное, что с боеприпасами по-прежнему напряг. В самой бригаде-то всего вполне хватает. Но нам ведь надо еще полтора десятка тысяч бойцов вооружить. Ладно, черт с ним, пусть треть из них не захотят принимать участия в боевых действиях и рванут по домам. Но и десять тысяч это совсем немало. А контрабандисты пока лишь тити мяли. Ну не входило оружие в зону их интересов. Косметика, спиртное, презервативы, тканевые «штуки» и сотни прочих наименований, это все с милым сердцем, хоть завтра приволокут. А вот стволы… Но люди заряжены и работают. Так что нужно только время. * * * Жизнь тем временем продолжалась. Мы приняли еще три парохода с возвращающимися солдатами. В принципе, все уже шло по накатанной, поэтому особой нервотрепки не было. Единственно, что семнадцать офицеров-интернационалистов исчезли с концами. Тихо собрали вещички и тю-тю. Как-то это по-свински выглядело, тем более что силой мы никого не держали. К нам подходили и нижние чины, и комсостав из числа тех, кому война обрыдла. И все были мирно отпущены. Да еще и документами снабжены (кому это было необходимо) для беспрепятственного проезда по советской территории до места жительства. А эти просто как козлы поступили. Ну да и хрен бы на них. Тем более что подобные брожения происходили не только в рядах «французов», но и в частях Одесского гарнизона. Хотя не только Одесского. Мне, вон, намедни Березовский пожаловался, что из его третьего Херсонского корпуса в общей сложности почти рота свинтила. Вместе с оружием и кучей пропетлюровски настроенных офицеров. И кстати про Петлюру. Тот уже взял Киев, поэтому количество беженцев в городе возросло. А рассказывали они такое, лично мне сразу вспоминались хроника и документы о бодрых действиях ОУН времен войны. Во всяком случае, в сожжении людей в овинах или в распиливании пилой пленных прямо-таки ощущалась преемственность поколений украинских националистов. И жителей города это напрямую коснулось. Вон, буквально позавчера жену замдиректора судоремонтного завода РОПиТ удар хватил. Потому что прибывший в Одессу сослуживец ее отпрыска рассказал о гибели сына. Но если родителям он просто сообщил о смерти, то вот чуть позже, накушавшись в кабаке, выдал подробности о том, как именно петлюровцы раненых офицеров добивали. Город и так был напряжен до невозможности, а после откровений поручика начались спонтанные вечерние и ночные митинги. Комиссар их, конечно, оседлал, но бурления продолжались. Люди после таких известий особо сильно возжелали стабильности и безопасности. А так как именно бригада морской пехоты стала наиболее боеспособным соединением в целой губернии, то уже в полный голос раздавались крики, мол, не хрен тянуть! Берите власть и защищайте нас! Кто, если не вы? А мы, дескать, подсобим и добровольцами, и ресурсами. Что характерно, эти требования все чаще доносились не только от местных пролетариев. Оно и понятно. Ведь как получается – оставался бы Скоропадский на месте, хрен бы у нас что толком получилось. Но старую власть скинули, а новая показала себя пострашнее революционеров прошлого года. Те хоть исключительно по классовому признаку население гробили. А эти дурики и по классовому, и по национальному. То есть, помимо помещиков, резали «жидов и москалей». Ага. Которых было подавляющее большинство. Вот это большинство и встрепенулось. Так что, думаю, уважаемые «отцы города» скоро Виссарионыча официально за горло возьмут и сбудут-таки его мечту о провозглашении Советской власти в Одессе (а может, и во всей Херсонской губернии). Ну, типа, чтобы два раза не ходить. А сегодня с утра позвонил Санников. Я уж было подумал, что – вот оно! Началось. Но оказалось, малость ошибся, так как городской голова извиняющимся тоном просто пригласил меня к себе. Я удивился: – Что-то случилось? Со Сталиным поругались? Насчет усатого спросил не просто так. Грузин уже дней десять постоянно терся в администрации, держа руку на пульсе и вникая во все вопросы. И вроде как, по его словам, все было нормально. А сейчас вдруг этот звонок. Но собеседник поспешил успокоить: – Нет, нет. С Иосифом Виссарионовичем у нас сложились вполне добрые, рабочие отношения. И признаться, я даже не ожидал от представителя Советов столь въедливого подхода к деталям, настолько широкого кругозора и удивительно трезвого взгляда на жизнь. Честно говоря, он так разгрузил мою работу, что я теперь имею возможность спокойно лечиться. Но вас хотел пригласить по другому поводу. – На том конце провода помялись и продолжили: – Просто сейчас у меня в кабинете находится бывший главнокомандующий вооруженными силами на территории Украины, генерал от кавалерии, Федор Артурович Келлер. Он хотел бы с вами поговорить. Хренассе! Кто такой Келлер, я знал из сводок. Генерал он, конечно, авторитетный, пользующийся популярностью как в народе, так и в войсках. Имеет титул «первая шашка России». Но при этом прямой, как лом, и резкий, словно понос, недоговороспособный монархист. И за каким буем он сюда прикатил?[38] Это ведь тот человек, который с Деникиным толком договориться не мог и которого корежит даже от словосочетания «Государственная дума». А уж разнообразных революционеров он зубами рвать готов. То есть Келлер – это цельный такой, непрошибаемый «слуга царю, отец солдатам», топящий исключительно за «православие, самодержавие, народность». Что по нынешним временам выглядит полнейшим идиотизмом. Но если он хочет говорить, то надо ехать. В общем, сообщив Санникову, что скоро буду, сам пошел готовиться. Хотя чего там готовиться? Открыл сейф и достав оттуда пакет, еще раз проверил наличие одной очень интересной бумаги. После чего, сунув пакет в планшетку, сообщив охране, куда мы направляемся, двинул к автомобилю. По приезде сразу прошел в знакомый кабинет и увидел там, помимо Александра Сергеевича, усатого, худого, длинного старикана в мундире и орденах[39]. Лично «первую шашку» я до этого не лицезрел, но вряд ли это кто-то другой. Поэтому не заморачиваясь, просто вежливо козырнул: – Здравия желаю, товарищи генералы. – И персонально в сторону орденоносца: – Комбриг Сварогов. Чур Пеленович. «Голова» просто пожал протянутую руку, а вот старикан (у которого встопорщились усы при обращении «товарищи») козырнул в ответ: – Генерал от кавалерии Келлер Федор Артурович. После чего мы расселись за столом, и генерал поведал, для чего хотел устроить встречу. Оказалось, что он обо мне весьма наслышан. Ну дык, обо мне все уже слышали, и белые, и красные, и серо-буро-малиновые. Так что этому заявлению я не удивился. Далее Келлер проинформировал, что, узнав о захвате Одессы бригадой морпехов, думал собирать наиболее боеспособные части УНР для последующего выбивания красных из города. Но Петлюра спутал все карты, и пришлось отвлечься на более близкую угрозу. Ну а потом как-то очень быстро войск вообще не осталось… Слушая собеседника, я несколько охренел. Вот уж точно про него говорилось, что дипломат из Келлера никакой. Зачем он в этой ситуации говорил про «выбивание», непонятно. Или он так позицию свою обозначает? Но уточнять не стал, а просто ответил: – Мне про это известно. Но так и непонятна причина, по которой вы хотели встретиться. Федор Артурович покряхтел и признался: – Дело в том, что некоторым юнкерам было довольно опасно оставаться в Киеве. А сами они в основном из тех мест, где сейчас хозяйничает Совдепия… В этот раз, даже не удивившись, лишь мысленно рукой махнул. Ведь явно ему что-то надо, а один хрен, за языком не следит. Нет, чтобы сказать «территории, находящейся под контролем Советов». Угу – рубит, как привык: «где хозяйничает Совдепия». Тут, вдруг поймав ускользавшую мысль, перебил генерала: – Стоп. Юнкера, говорите? Так это ваши люди сейчас заныкались за Раздольным, в усадьбе помещика Трухачова? Тридцать семь юнкеров при трех офицерах? Келлер удивился: – Вы уже о них знаете? Я чуть не сплюнул: – Со вчерашнего обеда. Хорошо еще, те пацаны на петлюровцев не похожи, и мои разведчики решили сначала понаблюдать, а не сразу на них штурмовиков натравливать. Мне действительно доложили об этих офицериках еще вчера. Но мы думали, что это бегущие от петлюровцев вояки, которые с ходу не решились проникнуть в Одессу, а остановились на подступах к городу для прояснения обстановки. Оказалось же вон оно как… Но не став предъявлять претензии, просто продолжил: