– Всегда рад дернуть по соточке с уважаемым человеком. Соточкой, разумеется, не обошлось. Рублев хорошо подготовился к якобы спонтанной пьянке. И колбаска у него нашлась, и свежие огурчики, и еще более свежий хлеб. Порезать и разложить нехитрую закусь было делом двух минут. Комбат разлил выпивку. – Крутовато берешь, – заметил майор, отследив уровень жидкости. – Привычка. Только один раз разливал помногу, а въелось на всю жизнь. – Как так? Один раз – и на всю жизнь? – не понял мент. – Дело было перед нашей атакой. Лежали мы с замом в окопчике, ждали, когда наши летуны обработают вражеские точки, чтобы не ложить лишних людей. И были у нас фронтовые сто граммов – ровно пол-литра. А с той стороны засел снайпер, и мог он, гад, пристреляться. Стоило поднять голову, сразу оказывался у него на мушке. Так мы, чтобы не давать ему лишнего шанса, лили сразу полстакана и быстренько опрокидывали. Он, мусульманин, всего раз успел выстрелить и промазал. – Нет, мы с ребятами пьем без спешки, больше шансов, – в свою очередь задал загадку майор. – Каких шансов? – охотно подхватил его игру Комбат. – Схватить преступника, – майор продолжил говорить загадками. – Преступника? Выпивая? – удивился Борис. – Ага. Только надо места знать, выбирать общепитовские точки попроще. Знаешь, у настоящего мента с уголовниками определенно есть сходство. То ли у нас корень общий, только они волки, а мы – волкодавы, то ли в процессе общения становимся похожи, но это факт. Как-то мы вдвоем расслаблялись, и подсел к нам один мужик. Зацепились языками, мы ему налили, и он нам предложил взять хату. Клялся и божился, что наколка верная, хозяева уехали отдыхать, а вещичек там вагон и маленькая тележка. Только дело надо срочно провернуть, а то хозяева вернутся. Мы водочку допили и пошли. Мужик тот настоящим мастером оказался, вскрыл замки за две минуты. Тут мы ему документы в зубы и повязали. – Веселая история, – заметил Комбат. – Это точно. Зато в девяностые нам было не до смеха. Помню, я еще рядовым опером работал. Сели мы на хвост борзым пацанам. Нас двое, их тоже двое, вроде силы равны. Но только пацаны эти, зная, что имеют дело с ментами, спокойненько так достали автоматы. Представляешь, у нас табельное оружие – пистолеты, а бандиты с автоматами ходят. На чьей стороне преимущество? – Бандитов, – подтвердил Комбат очевидный факт. – Они тоже так думали. Сначала дали короткую очередь вверх, хотели нас остановить. А мы вошли в азарт, и голова еще привычно работала. Мы же должны ловить преступников, а те убегать, разве может быть наоборот? Короче, вцепились в них, собираемся задержать. У бандитов на этот счет была другая точка зрения. Главное – влипли они по мелочи, им от силы годика четыре корячилось, а они носорогом перли на пожизненную статью. Дали прицельную очередь, моему товарищу угодили в плечо. Тут я конкретно разозлился, всякие дурацкие мысли насчет задержания отбросил к чертовой матери. Поймал на мушку одного урода и залепил ему точно в лобешник. Тот копыта отбросил, а его кореш сдуру все обойму расстрелял. И запасного магазина нету, думал обойтись одним. Я лежу, осторожненько из укрытия выглядываю. Вижу: тянется рука к автомату типа, которого я пристрелил. Расстояние для пистолета великовато, но я пальнул для острастки. Промазал, конечно, но тот руки больше не протягивал, бросил автомат и хотел сделать ноги. Я за ним. Бегу, расстояние метров тридцать и не сокращается, зараза. Хорошо, пистолет у меня все время был в руке. Я шмальнул раз, другой. Кажется, с третьего попал. В ногу. Повязал я урку. Адвокат у него хороший оказался, где только они деньги на таких брали? Прикинь, меня свои же умудрились спросить, отчего я не сделал предупредительный выстрел в воздух. И сами же понимали, что фигню несут! Какой предупредительный в воздух, если на тебя нацелены два автомата. В другой раз схлестнулся я с бывшим спецназовцем, переметнувшимся к бандитам. Нас учат всему понемножку: расследовать, применять нормы закона, стрелять, драться. А у них узкая специализация – завалить противника любыми средствами. Вот и встретились мы на узкой дорожке. Настолько узкой, что схватились без оружия, голыми руками. Вот где, как говорится, оказался на волосок от смерти. – Неужели одолел? – удивился Борис. – Какое там! Минуту продержался, затем он меня конкретно вырубил. Просто струхнул спецназовец, побоялся меня кончать, хотя я глубоко залез в его дела и мог лет на десять отправить полировалыциком нар. Так в конце концов и вышло. Брали его уже без меня, такие же умелые бойцы, – майор остановился и взял наполненный Комбатом стакан. – За удачу! – провозгласил Рублев. – За удачу, – согласился мент. Они выпили и как-то синхронно захрустели огурцами. Борис ухватил колбаску, прожевал и заговорил о главном: – Слушай, у этого владельца мастерской враги были? – У него много чего было. В том числе бурное прошлое. Он трижды задерживался, из них дважды по подозрению в угоне, но оба раза умудрился отвертеться. Вернее, умудрились, поскольку задерживался он вместе с сообщником по кличке Толкач. Вот их отношения с Толкачом в последнее время – дело темное. Но давай по порядку. – Давай, – согласился Комбат и разлил. – Я немножко другое имел в виду, но это тоже хорошо, – они выпили, теперь уже без всяких тостов, и майор продолжил: – Раньше мастерской владел некто Григорьев, бывший студент, отчисленный за драку. Загадочным образом Григорьев сумел взять кредит и открыл автосервис. – Почему загадочным? – А ты сам посуди. Какому-то отчисленному студенту ударяет в голову идея насчет автосервиса, и он, голый, босый, без дорогой недвижимости, которую можно использовать в качестве залога, получает в кредит кругленькую сумму. Странно, правда? А разгадка, скорее всего, в том, что на время следствия Григорьева упаковали в СИЗО, хотя, как говорится, опасности для общества он не представлял. Просто набил морду сынку одного высокопоставленного чиновника, и тот усадил пацана на нары. Затем Григорьева оправдали вчистую, выяснилось, что драку затеял чиновничий сынок. Но было уже поздно, во время следствия Григорьев познакомился с Гусем, покойным владельцем автосервиса. Думаю, там они договорились о конкретной схеме. Гусь через знакомого выбивает для Григорьева кредит, а тот занимается переделкой угнанных тачек. Хотя здесь есть маленькая нестыковочка. С оправдания Григорьева до того, как он начал строительство, прошло несколько лет. А бандиты редко занимаются долгосрочными проектами, особенно такие, как Гусь. Видно, было между ними что-то в эти годы. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что Григорьев выделил Гусю и Толкачу долю в автосервисе. Правда, совсем маленькую, чисто символическую. Но пойдем дальше. Через некоторое время к нам поступил анонимный сигнал, что в сервисе занимаются угнанными машинами. Во время операции Григорьев из травматического пистолета выстрелил в сотрудника милиции и попал точно в глаз. Человек был убит наповал. Григорьеву дали двадцать лет строгого режима. Когда он сел, Гусь и Толкач наехали на его родителей и выкупили у них автосервис. А дальше произошло неожиданное. Григорьев бежал, его до сих пор не могут найти. К этому времени Гусь и Толкач успели рассориться, Толкач вернулся к прежним делишкам. Его взяли с поличным – в угнанной тачке. В тюрьме Толкач погиб, якобы свалился во сне с верхней шконки. Довольно распространенная официальная причина гибели заключенных. – Что же это получается? Гусь с Толкачом обидели родителей Григорьева и теперь оба мертвы, – задумчиво проговорил Комбат. – Не торопись с выводами. Ну кто такой Григорьев? По большому счету случайный человек в уголовном мире. В администрации колонии уверены, что он так и не стал своим среди урок. А ты знаешь, какое нужно иметь влияние, чтобы убрать человека, находящегося в тюрьме? Григорьев таким точно не располагал. – Но сумел же он бежать. Насколько я знаю, обычному сидельцу такое не под силу. – Григорьев характеризовался как человек умный и изобретательный, он мог бежать сам, без поддержки. И вот что я тебе скажу. Есть такой человечек – Утюг. Он находился в камере, когда Толкач якобы упал со шконки. Если бы смерть Толкача признали насильственной, Утюг стал бы главным подозреваемым. Недавно он освободился. Мы его допросили, однако Утюг просто рассмеялся нам в лицо. Предъявить ему мы ничего не можем. – Он сейчас в Москве? – Да. – Его адрес у тебя есть? – Писать не буду, постарайся запомнить. Глава 31 Примерно в то же время, когда Рублев душевно беседовал с майором, Сквозняков оказался в просторной квартире Ефимова. Кроме хозяина, никого больше не было, Вера с дочкой отправились в загородный дом. Сквозняков прихватил с собой бутылку виски, хотя Ефимов, сам ему позвонивший, сказал, что ничего брать не надо – все есть. Главное – явиться самому, поскольку они давненько не встречались. И хотя, как говорят, старая дружба не ржавеет, плесенью покрыться может. «Ага, как же, друга тебе захотелось увидеть. Рассказывай сказочки кому другому. Дело у тебя ко мне появилось, вот и решил встретиться», – подумал Олег, захлопнув створки мобильника. Но он так и не смог предположить, какое дело к нему возникло у Ефимова: слишком разное они занимали положение, и все проблемы Виктор мог решить без участия Сквознякова. Олег достал из бара виски и начал припоминать, какой автобус быстрее довезет его до метро. Он редко пользовался общественным транспортом, до работы добираясь на своих двоих, а в остальном предпочитая пользоваться машиной. К приезду друга Виктор накрыл стол. Ефимовы могли бы пользоваться услугами домработницы, но Вера категорически не хотела видеть постороннего человека в доме. И она отлично справлялась сама с домашними обязанностями. Поскольку уехала жена несколько дней тому назад, Ефимов обошелся различными деликатесами, не требующими приготовления. Он выставил бутылку хорошего армянского коньяка, но и у Сквознякова виски был очень даже приличный – «Johnnie Walker» blue label. Он предложил бросить на пальцах, что пить. Ефимов согласился. Так на столе остался виски. Ефимов разлил на правах хозяина и спросил Олега о делах. – Дела идут нормально, работаем, – скромно ответил тот. – А как продвигается строительство дачи? Сквозняков мысленно отметил, что его будущее летнее жилище Ефимов именует дачей, тогда как свое называет загородным домом, словно подчеркивая, что новостройка Олега выйдет куда как скромнее его собственной. – Нормально продвигается, следующей весной заедем. – Долговато ты возишься. – Мне не горит, – Сквозняков решил умолчать о настоящей причине задержки. Сначала он планировал относительно скромный дом, но у него появились дополнительные финансы, и Олег решил отгрохать более солидное здание. – Ав остальном что? – Все нормально, все здоровы. Только недавно приключилась с нами одна фигня, – и Сквозняков рассказал о случае в зоопарке. – Скверная история. Шкурка банана и жаба еще ничего, а отрубленная голова косули… бр-р-р, – Ефимов одним махом залил в рот стопку виски. – И они еще утверждали, сволочи, будто голову принес другой посетитель, – пожаловался Сквозняков. – Очень даже может быть. Ты не спеши обвинять сотрудников зоопарка. Они ведь правы. Кто им разрешит скармливать хищникам диких животных. Так на львов с тиграми и леопардами косуль не наберешься. Хотя история про идиота браконьера тоже выглядит сомнительной. Будь он косоруким, бросил бы голову хотя бы ближе к вольеру. А то уронил ее, будто специально, – Виктор пристально взглянул на Олега. – Специально? Не думаю. Просто львица, которая была рядом и которую мы не заметили, трясла голову, как это делают хищники, и случайно выпустила. А та отлетела к нам. – Случайно? Не многовато ли случайностей? Шкурка, жаба, голова? – Что ты имеешь в виду? – принялся уточнять Сквозняков. – Да ничего! Это я так, к слову, – после маленькой заминки ответил Ефимов. Вид у него был такой, словно он хотел сказать что-то важное, существенное для них обоих, но в последний момент передумал. Вместо этого он снова разлил виски: – Ну, давай! За то, чтобы в нашей жизни не было разных дурацких случайностей! – Давай, – Сквозняков опустошил стопку, зажевал нежной осетринкой. – А как у тебя дела? – Тоже нормально. Работаю помаленьку. Ефимов уже вырос из коротких штанишек помощника думского депутата. С депутатом связи у него остались и даже упрочились, но исключительно на неофициальном уровне. Виктор считался молодым и перспективным чиновником, хотя само определение перспективности чиновника в России испокон века являлось неопределенным. Ведь что такое перспективный чиновник, если отталкиваться от его должностных обязанностей? Это молодой человек, который четко и в срок выполняет свою работу. Благодаря этому он на хорошем счету у начальства и неуклонно растет по службе. Ага, на хорошем счету! Как бы не так. Представьте, что один чиновник долго и заботливо обхаживает просителя, культурно отфутболивая его всякий раз, и приучает к мысли о необходимости дать взятку. И вот посетитель случайно натыкается на этого перспективного чиновника, который является помощником или коллегой того самого, который уже распланировал, на что потратит деньги просителя. И, ознакомившись с делом, решает его одним росчерком пера. Ну и кому нужен такой молодой, перспективный? За исключением народа, который в расчет никто не принимает. Да никому. Ефимов был перспективен по-настоящему. Он ладил с начальством, знал, от кого, сколько и в какой валюте можно брать, и при этом умело создавал видимость усердной работы. А вопрос Сквознякова вызвал у Ефимова легкое раздражение. Он что, слепой? Пусть оглянется вокруг, на мебель, на роскошные ковры, пусть отведает часть выставленного на стол, и если он разумный человек, то все поймет молча. А то спрашивает «как дела?», будто хоть одна деталь окружающего его интерьера позволяет усомниться в том, что дела идут замечательно! Лишь выпив несколько стопок, Виктор окончательно успокоился, но после еще трех или четырех снова занервничал, теперь уже по другому поводу: – Ты слышал, Григорьев бежал. – Ага, – спокойно ответил Сквозняков. – Дошли до меня такие слухи. – Это не слухи, он на самом деле слинял из колонии. – Ну и что?