Глава 19 Борис Рублев старался не забывать своих друзей по Афгану. Да, судьба развела их по разным городам и даже странам, но многие жили в Москве. С частью иногородних, Рублев переписывался с ними, а москвичи время от времени собирались во многом благодаря усилиям Бориса. Ему было проще, все же отставной военный, пенсионер, тогда как все ребята, как по привычке называл Рублев своих бывших подчиненных, занимались делами. Среди бывших «афганцев» был довольно высокий процент бизнесменов. Объяснялось это просто. Когда они вернулись домой, Россия повернулась задом к социализму, а передом к рыночным отношениям. Специального образования и опыта ведения бизнеса ни у кого не было, поэтому главное значение приобретали хватка, готовность к риску и физическая выносливость. Всего этого у ребят, вернувшихся с войны, хватало с избытком. И если при этом у человека имелась хотя бы маленькая коммерческая жилка, он становился бизнесменом, успешным или не очень – это теперь в первую очередь зависело от его отношений с властями и бандитами. Точнее – с бандитами в малиновых пиджаках и бандитами в белых воротничках. Остальные «афганцы» тоже где-то работали, и чаще других инициативу проявлял Борис. Вот и на этот раз благодаря его усилиям удалось собрать компанию из восьми человек. Договорились на субботу и, поскольку стояла хорошая погода, решили махнуть за город. Все уместились в один здоровенный внедорожник. Причина была не в дефиците у «афганцев» личного автотранспорта. Просто трезвенники среди них, как и откровенные выпивохи, отсутствовали, мало кому хотелось посасывать минералку, наблюдая, как твои друзья регулярно поднимают бокалы. Загрузившись выпивкой и закуской, компания двинулась за город. Постоянного места у них не было, «афганцы» выбирали понравившуюся им проселочную дорогу, ведущую к лесу, и там уже искали подходящее место. На этот раз местечко им попалось очень симпатичное. Большую поляну с трех сторон окружал лес, а в центре поляны имелось готовое кострище. Часть ребят отправилась за дровами, Круглов и Подберезский остались накрывать стол. У них это лучше получалось. При этом Круглов был давно женатым человеком, а Подберезский – холостяком. На этот раз они малость завозились, и остальные мужчины стали лениво перебрасывать волейбольный мяч. Борис, расположившийся в сторонке, подумал: «Да, годы летят. Десять лет тому назад они бы уже схватились в жарком поединке. Но с возрастом уходит азарт, страсть к победе, да и силы тоже. Ничего, сейчас ребята хряпнут по двести граммов, тогда придут и молодой азарт, и страсть». – Давайте, мужики, подтягивайтесь, – скомандовал Круглов. – Идем, Коля, – отозвались играющие. Все собрались вокруг большого покрывала, выполнявшего роль импровизированного стола. Андрей Подберезский разлил спиртное. Все молча посмотрели на Рублева, традиционно открывающего застолье. Борис не стал мудрить. – Выпьем за нашу дружбу, за то, чтобы все были здоровы, счастливы, удачливы в делах! – сказал он. Тут же за столом потекли разговоры. Но это были совсем не те разговоры, которые велись лет десять или пятнадцать тому назад. Раньше главенствовали воспоминания, бойцы постоянно возвращались мыслями к минувшей войне. О тех событиях, наполненных трагизмом, мужеством, радостью одержанной победы, казалось, не переговорить еще долгие годы. Но так лишь казалось. Теперь мужчины все больше говорили на злободневные темы. Их, как и всех обычных людей, интересовало личное благополучие, свой достаток и стабильность в будущем. Как всегда, нашлись оптимисты и скептики, причем, что характерно для нашей страны, чем сообразительнее и эрудированнее человек, тем меньше он находит поводов для оптимизма. – Все нормально, ребята, – уверял Володя Черышев, самый молодой из них, попавший к Рублеву уже на исходе войны. – Нефть дорожает, средние зарплаты скоро перевалят за тысячу баксов. Жить можно. – Так жить нельзя! – твердо возразил Подберезский. – Ты подумал, откуда берется такая средняя зарплата? – Не без нефтедолларов, конечно, но в основном мы зарабатываем. – Как же, зарабатываем мы! Специалисты утверждают, что в этом году мы легально и нелегально вывезем сырья на пятьсот миллиардов баксов. Работает у нас около шестидесяти миллионов человек. То есть каждый трудящийся реально в месяц имеет двести баксов, остальное приходится на сырье. – На сырье меньше. Ты сам сказал, что часть вывозится нелегально, – попытался защититься Черышев. – А нелегально – это с Луны или Марса? Нет, это у нас, это наше с тобой богатство. И оттого, что его прикарманивает какой-то подонок, нам только хуже. – Нам вряд ли, – перебил Андрея Рублев. – Нам хуже от падения цены на нефть и другое сырье. Я, Андрюха, тоже люблю иногда поковыряться в цифрах. А они говорят, что в России природных ископаемых где-то на двадцать триллионов долларов. Безумная цифра. Можно и дальше плевать в потолок… – Ошибаешься, Комбат! – попытался перебить Бориса Подберезский, но был остановлен решительным жестом. – Дай закончу! Так вот, на наш век сырья хватит, но своих детей мы с пеленок должны приучать к трудолюбию, поскольку им такой лафы уже не достанется. Кончатся нефте-, газо-, алмазо- и прочие баксы, останутся лишь трудорубли. – Верно, Комбат! – поддержал Бориса один из мужчин. – На словах у нас это вроде как понимают, а на деле… Эх! Он махнул рукой. – И что означает твое «эх»? – вкрадчиво поинтересовался Круглов. – Да сами знаете. Я вам могу привести только один пример. Я немножко связан с наукоемкими разработками. И вот решило государство на свои, то есть на наши с вами, деньги построить комплекс по внедрению нанотехнологий. – Дело хорошее, – одобрил Комбат. – Верно, дело хорошее, но почему-то комплекс решили строить на землях, когда-то по дешевке купленных олигархами. И заплатили им сумму в десять раз больше той, по которой она им досталась. И так везде. Все строится на откатах, взятках, кумовстве. – Вместо советской создали другую систему, еще более гнилую и омерзительную, – констатировал Подберезский. – У меня тоже имеется хороший примерчик – касательно подготовки к Олимпиаде. Есть один знакомый бизнесмен, которому достался подряд на строительство дороги. Так ему сразу заявили: укажешь в документах, будто на такой-то участок ты потратил не тридцать, а сто миллионов. Получишь сорок, а где остальные шестьдесят – не спрашивай, иначе мигом лишишься подряда. И люди не спрашивают, даже если им очень хочется. Потому что знают – ходить, спрашивать, жаловаться, обращаться в милицию бесполезно. Везде сидят коррупционеры, для которых любой правдолюбец является чужаком, посягающим на их благополучие. Даже страшнейшие катастрофы ничего не меняют. Ну уволят пару-тройку чиновников, так на их место придут новые, тоже больше всего на свете любящие деньги. И эти новые здорово научились говорить о справедливости и при этом хватать все, что плохо лежит. – Хорош, Андрюха! Все это нам знакомо, – перебил его Комбат. – Ты не забывай о своей работе, наливай. Подберезский налил, однако выпить не успели. На поляну выкатили два внедорожника. К «афганцам» направились трое мужчин. Лица их были злые и решительные. – У нас гости. Похоже, их кто-то обидел, – поднялся Андрей. А рост у него был баскетбольный и фигура под стать. Рядом с Подберезским оказался Комбат, тоже достаточно крупный, хотя и поменьше Андрея. Лица мужчин заметно утратили в злости и решительности. И слова они произнесли совсем не те, которые были готовы сорваться с их языка. – Отдыхаете? – спросил один из мужчин, словно были и другие варианты. – Слегка пьянствуем, – уточнил Борис. – Так сказать, в руководящем составе. – Не понял! – удивился Рублев. – А вы разве не охранники банка или какой-нибудь энергетической компании? – Нет, мы охраняли только Родину. Но было это давно. – Понятно, – мужчина крутанул головой. На его лицо вернулось выражение решимости. – И где охраняли, если не секрет? – В Афгане. Решимость вновь пропала. – Так вы – бывшие «афганцы»! Надо же, столько лет прошло, а вы до сих пор собираетесь вместе. – И это далеко не все. Многие разъехались или заняты делами. – Я понимаю. А мы сначала не поняли, кто это занял наше место. Когда вас увидели, решили, что вы – наши коллеги, охранники. Но это недоразумение можно исправить. – Насчет места? – угрюмо поинтересовался Комбат. – Да нет, что вы! – мужчина замахал руками. – Вы уже расположились, выпиваете. Найдем мы себе место. Я о другом. Вы такие крепкие, спортивные, к тому же с боевым опытом. Если кто-то хочет, готовы взять к себе. Зарплаты у нас высокие и условия подходящие. – Слышали, мужики! Кто-нибудь хочет поменять свой бизнес на работу охранником? Ответом Рублеву стало нестройное «не-е-ет». – Видите, не хотят! – Комбат словно удивился решению своих друзей, отказывающихся занять теплое местечко. – Что поделаешь, – мужчина развел руками. – Ладно, не буду вам мешать. – Видели, как он к нам пер? Словно танк. С единственным намерением – вышвырнуть прочь уродов, осмелившихся занять их место. Вот она, философия нынешних хозяев жизни, частично подхваченная их цепными псами. Нас они считают не людьми, а быдлом, которое, словно животное, можно согнать прочь, если создается помеха. На шоссе, где дорога вроде общая, если прется барин с мигалкой, холопы должны посторониться. Так и здесь. Земля тоже общая, но они имеют на нее право, которое готовы подкрепить силой. Только в этот раз они на рогатое быдло нарвались, побоялись заедаться. – Здесь, Андрюха, ты прав, – согласился Рублев. – Надеюсь, у Орехова сын другой. – Другой, Комбат, совсем другой, – отозвался мужчина, пристроившийся с краю стола. – Он у меня работает охранником в автосервисе, да и то временно. Он хочет идти по твоим стопам, собирается поступать в военное училище. – Отличный выбор, только нетипичный. Сейчас молодежь рвется в чиновники и бизнесмены. Офицер – это непрестижно. Зарплаты так себе, лучшая часть жизни в казармах и разъездах. Поэтому, ребята, давайте за них и выпьем. За молодых, которые выбирают трудный путь, которые хотят защищать Родину, хотя в наше время это малоуважаемое занятие. Глава 20 Толкач зашел во двор и огляделся. Он был самый опытный, самый бывалый, поэтому лично оценивал ситуацию, наметанным глазом выцепливая малейшие подозрительные детали. Два сообщника Толкача застыли чуть позади в арке, ожидая условного сигнала. Один из них работал около года, второй – лишь несколько месяцев. Толкач сунул руки в карманы. Обычный жест, но именно он был условным знаком. Лучок и Хам откликнулись мгновенно. Хам тут же занял место слева от арки и принялся вертеть головой. «Вот болван! Когда же он научится обходиться без суеты? – подумал Толкач, краем глаза заметив излишнюю активность своего подручного. – И ведь говорил я ему тысячу раз, а он опять за свое». Лучок действовал куда грамотнее. Он прошелся вдоль дома и завернул к намеченной машине с другой стороны. Если кто-то смотрит во двор из окна и способен хорошо видеть в опускающихся на город сумерках, он никогда не свяжет между собой двух мужчин, приближающихся к новым «Жигулям». А вот если бы они шли друг за другом прямой наводкой к легковушке, могли возникнуть подозрения. Активное возвращение Толкача к своему любимому занятию сложно было назвать триумфальным. Отсутствие многоопытного напарника и человека, хорошо разбирающегося в сигнализации, делало практически невозможным дорогие угоны. На престижные машины теперь ставили навороченные охранные системы, а Толкач по знакомству брал стандартные устройства, отключающие только простейшую сигнализацию. Вот и приходилось ему охотиться за отечественными автомобилями и хорошо подержанными иномарками. Благо и на то и на другое имелся спрос, хотя отдавать приходилось за копейки. И с каким-то благоговейным трепетом выслушивал Толкач историю о богаче, уплатившем двойную цену за ручной сборки «майбах», угнанный у другого богача, только потому, что на эти лимузины существовала очередь и своей машины богачу предстояло дожидаться еще три месяца. А ему ну очень не терпелось лично опробовать новую модель. История эта, скорее всего, была выдумкой, но Толкачу очень нравилась. Он мечтал о своем «майбахе», который продаст за двойную цену. Толкач чуть вытянул руку и нажал кнопку. Тут же, заметив его жест, Лучок тонкой спицей отжал прокладку, сделал быстрое движение, и дверца распахнулась. Толкач шагнул к машине и вдруг услышал сдавленный от клокотавшей ярости возглас: – Стой, гнида, оставь машину! Толкач чуть поднял голову, тогда как руки его, будто живя отдельной жизнью, нащупывали нужные проводки. Он увидел человека, рванувшегося мимо Хама, который вдруг чуть согнул корпус и ловко принял бегущего на бедро. «Молодец! Грамотно выбрал позицию и терпилу тормознул», – мысленно похвалил подручного Толкач.