— Я не знаю…я не против, но как на это посмотрят туристы? И места у нас мало…их трое, я за рулем — всего четверо. Они будут против! С ними что делать? Сумеешь их убедить? — Покажи мне — кто с тобой едет. — Вот они! Проводник указал мне на двух мужчин — один толстый, лет сорока пяти, в светлых штанах до колен, другой в джинсах, худощавый, лет пятидесяти. С ними молодая женщина в шортах цвета хаки, блузке без рукавов, коротко остриженная. Очень даже симпатичная женщина. Кем она приходится этим двум — я не понял. Жена? Дочь? Слегка походила на этого вот худощавого, который сейчас фотографировал важничающего парня с автоматом в руках. — Они откуда приехали? Из какой страны — спросил я проводника, вглядываясь в лица туристов, с удовольствием разглядывающих толпящихся вокруг аборигенов. — Американцы. Все американцы! — кивнул проводник — Богатые. Но жадные. Главный у них вот тот, тощий. А этот вот, толстый — его родня. А девушка его дочь, этого тощего. — А остальные, что с другими проводниками? Они вместе с этими туристами? — Нет. Просто когда колонной — так безопаснее. Мурси, они ведь дурные. Напьются, могут начать чудить. Лучше все вместе передвигаться. Вот одной колонной и пошли. Ты договорись с худым, чтобы они вас забрали, я-то ведь не против! Но я ничего не решаю! Еще бы он был не против. Я уже успел коснуться его руки и подчинить себе. Надо было сделать это с самого начала, но…я не сделал. Просто не сделал, и все тут. Хотелось поговорить просто так…по-человечески. Не вышло. Я развернулся и пошел к «тощему», что-то живо обсуждающему с молодухой. Ей на вид лет двадцать пять, может чуть поменьше. Косметики практически никакой, но и без косметики — милая девица, ноги длинные, загорелые, грудь тоже на месте… — Хай! — я протянул руку мужчине, и тут же, мгновенно ворвался в его мозг, выдирая из него всю информацию, которая мне была нужна. Родным языком мужчины был английский, но он владел еще французским, немецким, испанским и итальянским. Я буквально выдрал у него знание языков, перекачав их в свою память. Меня слегка затошнило, в голову ударило, как если бы я резко встал после долгого лежания на спине, но тут же взял в себя в руки и успел подхватить обмякшее тело Марвина Чейза. Ему было гораздо хуже, чем мне. Дочь, Келли Чейз бросилась к нему на помощь, и вместе мы уложили потерявшего сознание Марвина в тени, подложив ему под голову толстый кусок деревяшки, кстати оказавшийся под рукой. — Видимо, перегрелся на солнце! — сообщил я девушке, на лице которой выступили крупные капли пота. Лицо ее было покраснело, она сильно испугалась — сейчас немного отлежится, и все будет в порядке. Намочите тряпку и положите ее ему на лоб. Скорее всего тепловой удар. Девушка бросилась к машине, достала оттуда пластиковую бутылку с водой, нашла что-то вроде шейного платка, намочила его, обтерла Марвину лицо, потом положила платок на лоб. — Вот так! — удовлетворенно кивнул я, и посмотрел в глаза девице — Меня звать Василий Каганов. Я русский, попал в аварию и теперь добираюсь до Аддис-Абебы. Привет! Я протянул руку, девица протянула свою, наши руки соединились…бах! Девица вздрогнула, посмотрела на меня туманным взглядом — готово, дело сделано. Теперь она у меня в подчинении, как и ее отец. Осталось заняться толстяком, который сейчас быстро шагал к нам, размахивая руками, как на параде. Не успел он ничего спросить, а я уже протянул руку и схватил его за локоть: — Все будет в порядке, тепловой удар! Секунда — и все было кончено. И этот у меня в подчинении. Теперь нужно только повести себя так, чтобы думалось, будто решения они принимают сами. Чтобы не было потом никаких вопросов — почему они сделали именно так, а не иначе. Я могу приказать прямо, не заморачиваясь никакими ширмами, но умный человек поймет, что с ним что-то не так. А если поймет — может кому-то рассказать, а этот кто-то…не знаю, что он сделает, и не хочу этого знать. Чем меньше людей знают о таких людях как я, тем спокойнее буду жить. Толстяка звали Джошуа Далтон, и он был двоюродным братом Марвина. Именно он инициатор поездки в Эфиопию, любитель экзотики и приключений. Ну вот и будут им приключения, вывезут отсюда русского и его девушку. Когда ты можешь подчинять себе людей, вставляя им в голову те мысли, которые считаешь нужным вставить, все, что тебя может остановить — это твое чувство порядочности и…люди, которые знают о твоих способностях. Даже если они не обладают даром колдовства. Главное — знать обо мне, а уж найти способ меня искоренить — это не такое уж и сложное дело. Меня, например, можно подорвать. Хороший заряд — и мой амулет защиты не выдержит. Меня можно убить во сне, когда я не буду контролировать происходящее рядом. Меня можно просто задавить — машиной, или танком. Амулет физической защиты срабатывает на ударные воздействия, а гусеница танка просто давит, а не ударяет. Зря я обнаружил свои способности в самом начале своей колдовской «работы». Не надо было этого делать. Но теперь уже ничего не исправишь, единственное, что я могу сейчас поправить — это больше не показывать своих способностей так явно, как это делал раньше. По мере возможности, конечно. Теперь эти трое уверены, что сами по себе приняли решение помочь русскому, который остался без транспорта в окружении дикарей, и который спас из рабства французскую девушку, свихнувшуюся после того как, увидела смерть своих родителей. На остальных туристов, которые приехали с этой троицей я время тратить не стал. Мы с Жози влезли в лендровер Чейзов и сидели там до тех пор, пока трем моим новым «друзьям» не надоело раздавать быры на каждый снимок назойливых аборигенов, так и лезущих в кадр по двое и по трое. Оплачивался не просто каждый снимок, а по количеству аборигенов, попавших в кадр. Потому онистарательно лезли на глаза, норовя вбежать в кадр и заработать десятку-другую быр. Иногда из-за этого между ними вспыхивали скандалы — вплоть до драки. Остальные туристы подходили к нам с Жози, спрашивали, откуда мы взялись и кто вообще такие, но я отвечал односложно и туманно, потому они скоро от нас отстали. С Дамбадзу прощаться не стал — она мне за эти недели надоела хуже горького лекарства. Только подозвал ее, когда колдунья выглянула из хижины, и глядя ей в глаза дал установку, как в дальнейшем держать в узде это стадо размалеванных чертей. И как следует им жить — закрепив установку, которую дал ей несколько дней назад. Теперь она точно никуда не денется, все исполнит как надо. Мурси пойдут по другому пути. Хорошо ли это? Может да, а может и нет. Но я считаю, что поступил правильно. Выехали в час дня по настоянию проводников — ближе к вечеру мурси нажираются разведенного спирта и становятся очень агрессивны. Так проводники объявили туристам. И это было верно. До города пять сотен километров, и ехать в переполненном лендровере не очень удобно — на заднем сиденье пришлось уместиться четверым. Я взял Жози на колени, рядом сидела Келли, у окна — Марвин. Кондиционер в салоне работал, так что душно не было, и это меня очень порадовало. Надоела африканская жара. Больше всего мне сейчас хотелось холода и дождя — по контрасту с этой удушающей африканской жарой, наполненной мухами и запахом дерьма. И не только дерьма зебу. Спутники расспрашивали меня о подробностях путешествия — я сходу придумывал всякие небылицы, рассказывая о том, как белый носорог разбил мою машину, как мурси согласились довести меня до деревни, которую посещают туристы за вознаграждение, а вознаграждением была сама машина и все ее содержимое. Как я пешком добирался две недели, сохранив лишь деньги, которые укрыл от жадных взглядов аборигенов. И как я в одной деревне увидел Жози, которая была рабыней у местной колдуньи. Я выкупил девушку за автомат Калашникова и все патроны к нему, а еще — пятьсот баксов. Так как не мог оставить такую красивую девушку в беде. Она вообще не разговаривает и только лишь исполняет приказы — подвинулась умом, когда ее изнасиловал вождь племени. И теперь Жози нужно доставить к врачу-психиатру, возможно, что он сумеет организовать нужное лечение. Выглядело все это на мой взгляд напыщенно и глупо — как раз для голливудских сериалов. Однако если подкрепить эту дурацкие басни малой толикой Силы, то они приобретают уже совсем другой вид. Я видел по лицам спутников, что они верят каждому моему слову и переживают за несчастную девчонку. А еще — восхищаются мной, который не побоялся вступить в противоборство с нехорошим аборигеном. Я ведь рассказал, что вступил в бой с этим самым вождем и набил ему морду, так как некогда почти профессионально занимался боксом. Проводник, сидевший за рулем, косился на меня с интересом и удивлением, он-то ведь слышал, кто такой Великий Колдун, в чем я сам ему и объявился, но опасаясь причинить мне вред помалкивал, не говорил ни слова в мой адрес на протяжении всего путешествия. Почему я ему представился? Можно было бы конечно и ему внедрить мысль о том, что я заблудившийся в саванне путешественник, лишившийся имущества. Но он в такую чушь без магии точно не поверит, так что для него совсем другая версия — я Великий Колдун, который отправляется по своим делам. И он должен помалкивать и не говорить обо мне ни с кем, тем более со своими сослуживцами-проводниками. Они его будут расспрашивать, это уж без всякого сомнения, но «мой» проводник просто промолчит. Ну а если свяжут мое появление со слухами о Великом Колдуне — так пусть свяжут, мне-то что с того. Я сюда возвращаться на собираюсь. Вообще, я даже не особо задумывался — как мне сказать и что делать. Я иду к цели как танк. Надо мне выбраться в город — и я иду напролом. Плевать на нестыковки в рассказе, плевать на то, что все мое повествование шито белыми нитками — я не собираюсь дальше общаться с этими людьми. Они просто балласт в машине, которая везет меня к цели. Наконец, попутчики удовлетворили свое любопытство, а я сделал вид, что засыпаю — откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза. Ехать мне было довольно-таки неудобно — Жози весила немного, хорошо если килограммов сорок-сорок пять, но коленки она отдавливала очень даже прилично, так что скоро ноги у меня затекли. Я время от времени менял положение ног, но…ничего не помогало. Однако в конце концов я незаметно для себя на самом деле уснул. И в этот раз я все-таки увидел Морану. Она стояла все на той же, знакомой по прежним посещениям Нави поляне, окруженной высоченными черными елями. Сумрак, и разлитое в пространстве ощущение печали — вот как для меня всегда вспоминалась Навь. Что это за мир, откуда он взялся — разве может это познать обычный человек? Он не может познать даже тот мир, в котором живет, что уж говорить о мирах загробных! Если только они есть, эти миры…а не придуманы этим самым человеком. Как там сказано? «Каждый человек — вселенная». И эти миры — они все внутри нас. — Привет, адепт! — лицо Мораны в этом раз было почти приветливым. Оно и понятно — как мождно не приветить своего Жнеца, отправившего к тебе десятки и сотни свеженьких душ! Я бы тоже радовался своему поставщику вкусных свежих бифштексов. А для этого существа, выглядящего как женщина души людей — это те же самые бифштексы. По крайней мере — я так это себе представляю. Упрощаю, конечно, но люди вообще склонны все упрощать. Особенно то, чего понять они никак не могут. — Привет, Морана! — выдавил я из себя непонятно каким образом. То ли мысленно говорю, то ли как обычно. А может — и так, и эдак. — Ты хорошо поработал. И заслужил награду. Что ты хочешь у меня попросить? — Душу Жози — не думая, выпалил я — Она заслужила лучшей доли, чем ей досталось. Она меня спасла. — Знаю — улыбнулась Морана — И за то я дала ей лучшую долю. Ее душа отправилась в новое воплощение. Она родится заново в хорошей семье. Родители ее молоды и богаты, будут ее любить, холить и лелеять. Девчонка заслужила эту участь — она спасла моего адепта, такого ценного для меня. Проси еще. Я задумался — что просить? Душу Вари? Так я еще не нашел ее тело, так что вселять Варю мне некуда. А что если… — Я хочу вселить половину души Вари в тело Жози! Я потом смогу вытащить ее из Жози и переместить в тело Вари? — Если убьешь тело Жози — усмехнулась Морана — И если освободишь тело Вари от чужой души. И если я тебе это позволю. — Если ты позволишь? А можешь и не позволить? Ты же обещала! — встрепенулся я. — Я обещала, что позволю тебе забрать душу Вари, когда ты найдешь ее тело. Но не обещала, что эта душа пройдет через цепочку посредников-носителей. Я могу сейчас отправить половинку души Вари в тело Жози, но это будет не та Варя. И если окажется в этом теле — назад для нее пути не будет. Единственный путь — это воссоединение с другой половинкой души. Но один из носителей тогда должен будет умереть. — Ничего не понимаю — вздохнул я — Запутался в твоих объяснениях! У меня на руках тело девчонки, в котором нет души. Она не может двигаться самостоятельно, она ничего не может самостоятельно! И мне с этим надо что-то делать! Иначе она повиснет у меня на ногах, как гиря! — Так убей ее, и всего-то дел — равнодушно посоветовала Морана — Что ты от меня хочешь? Дать тебе какую-нибудь душу, чтобы вселилась в тело этой девчонки? Зачем тебе эта обуза? Я подумал несколько секунд и вдруг неожиданно для себя сказал совсем иное: — Научи меня строить порталы перемещения! — Порталы?! Я?! — Морана даже хихикнула — Это не моя специализация, как у вас там говорят. Я отвечаю за души. Я Смерть, адепт! Магия — это… — Магия — это Я! — раздался густой, низкий голос и рядом с Мораной возникла темная фигура. Чернобог! — Магия — это я! — повторил он, и откинул капюшон, открывая красивое, белое как мрамор лицо с черными провалами глаз. Такими же как у меня…только лицо у меня не белое, а смуглое, загорелое — Что ты хочешь, адепт? — Научите меня открывать порталы — когда захочу и где захочу! Мне это очень нужно! — Порталы? — вдруг усмехнулся и хмыкнул Чернобог — Ты давно уже умеешь открывать порталы. Просто об этом не подозреваешь. Хочешь открыть портал — так открой его! Ха ха ха… Под басистый, сочный хохот Чернобог растворился в пространстве, будто бы его и не было. И снова на поляне только мы с Мораной. Она смотрит на меня насмешливо, и даже вроде с сочувствием — как смотрят на маленького ребенка, упавшего в грязную лужу. И жалко его, и смешно. — Все, адепт? Больше просьб нет? — Стой! — вдруг озарило меня — Всели в Жози душу Маши! — Ты уверен? — Морана усмехнулась — Как бы тебе с ней проблем не обрести. Я могу, она еще не отправилась на перерождение, но…твое дело, смотри сам. Варю я, как и обещала — отдам. Но вдруг ты не успеешь, и нужно будет куда-то вселить ее душу? Морана казалось насмехалась надо мной. Она играла и наслаждалась моей беспомощностью и отчаяньем, а все думал, что мне делать, и не находил ответа. А еще в голове звоном звучали слова Чернобога о том, что я уже умею открывать порталы. Ох уж эти чертовы боги с их извечными туманными предсказаниями! Никогда спроста, никогда так, чтобы было понятно! Обязательно напустить дымовой завесы, и потом из-за угла смотреть, как человек корчится, пытаясь разгадать слова проклятого оракула. Как я могу уметь, если не умею?! Если бы умел — разве трясся бы в этой чертовой трясучей коляске, больше напоминающей дешевый уазик, чем порядошную машину! — А где мои бесы? Минька? Прошка? — выкрикнул я, пытаясь собрать в кулак разбежавшиеся мысли — куда они делись?! — Они там же, где ты их оставил — снова усмехнулась явно забавлявшаяся богиня — Где же им еще быть? Теперь они там будут вечно — если ты их не заберешь! Вот хорошая новость! Значит, они не отправились в Навь! — подумал я, и Морана тут же откликнулась на невысказанные вслух мысли. Подслушивает, зараза, точно! — Да, они не вернулись в Навь. Чего им возвращаться? Ты ведь жив, и помирать на собираешься. А они были привязаны к тебе толстыми нитями. Они просто потеряли тебя. Нити оборвались. Так всегда бывает, если ты не берешь своих как ты называешь бесов — в портал. Когда перемещаешься, ты должен мысленно брать их с собой. — Подожди, Морана! — взмолился я, чувствуя, что вот-вот нашей с Мораной беседе конец — Так как же мне открывать порталы! Я ведь ничего не понял! Как это я умею открывать — если не умею! — Я тебе сказала, адепт — мое дело души людей — Лицо Мораны стало страшным, мертвым — Есть у тебя просьба насчет душ? Нет? Тогда… — Давай! Перемещай часть души Вари в это тело! — решился я — В Жози! Потом разберемся, что и как! Давай! Ну! — Что за манеры? — усмехнулась Морана — Ладно, адепт, будь, по-твоему. Но только сам потом будешь расхлебывать… Морана исчезла, исчезла и поляна — на нее опустился непроницаемый, холодный мрак. А я…я проснулся. Жози смотрела мне в лицо, глаза ее были широко раскрыты, как если бы она только что проснулась и не понимает, где находится. А потом она раскрыла рот, и… — Вась, мы где? Что это? Я похлопал ресницами, сжал веки так, что из-под них потекли слезы, вытер влагу запястьем и тихо спросил: