Помню я и главное — к тем же мурси постоянно ездят туристы, которые платят аборигенам за фото и видеосъемку. Запомнилось, что ездить в гости к мурси рекомендуют в первой половине дня — во второй половине дня мурси уже напиваются, и будучи людьми агрессивными изначально, в пьяном виде вообще могут учинить какое-нибудь непотребство. Ну…жир, например, повытопить из туристов для смазывания своих ланит. И дланей. И персей. А может и лона. Итак, факт того, что мурси поддерживают контакт с цивилизацией меня очень радует. Правда мурси скорее всего разные — одна деревня, к примеру, поддерживает контакты, а другая, вот как эта — плевала на всех туристов. И это доказывается хотя бы тем, что здешние мужчины практически не носят одежды. Если не считать одеждой белую нательную живопись. А на снимках туристов, которые посещают мурси — все аборигены в юбках или набедренных повязках из ткани. И некоторые дамы даже в лифчиках! Засаленных и жутких, как их жизнь… Но это все не страшно. Раз одни мурси общаются с цивилизацией, другие мурси могут меня к ним привести. Я отловлю туристов и…в консульство мне прямая дорога, больше ничего не придумать! Старуха привела меня к хижине, стены которой были сделаны из толстых прутьев, а крыша из очень плотно набитой соломы. Такая крыша должна хорошо защищать от проливного дождя, а стены, продуваемые ветерком, уберегать владельцев хижины от перегрева. Пришлось сгибаться, чтобы пролезть в хижину — рост мой совсем не соответствует реалиям архитектурной мысли народа мурси. Но внутри вполне можно было стоять, и в хижине светло без окон. Стены-то почти прозрачные! Старуха указала мне на место возле очага и уселась сама, выжидательно глядя снизу вверх. А когда я сел напротив, едва не касаясь коленями ее коленей — взвизгнула, что-то резко заболботала, после чего от стены быстро переместились две девушки непонятно какого возраста (без тарелок в губе, что интересно!), и засуетились, громыхая посудой и булькая некой жидкостью. Услышав это бульканье, я непроизвольно сглотнул, и старуха восприняла мое движение вполне благосклонно, кивнув, и еще раз прикрикнув на своих служанок. Затем достала что-то из складок своей юбки, бросила в рот, проглотила, и протянула ко мне правую руку, сделав жест, как будто что-то хватала. Я помедлил — стоит ли позволять старушенции преодолевать барьер, установленный моим защитным амулетом? Старуха видимо поняла мои сомнения, она разразилась чередой слов, из которых само собой я не понял ни одного (они как инопланетяне, ей-ей!), потом быстро встала на колени и поклонилась мне в пол. Из чего я понял — она пытается доказать, что ничего плохого против меня не задумала, и полностью подчинилась моей власти. Тогда я все-таки решился. Нет, а что делать? Контакты с местными нужно ведь налаживать! Как-нибудь справлюсь, если начнет атаку на мой мозг. Я ее саму сломаю, если что! Я подал руку. Колдунья вцепилась в нее неожиданно сильно и цепко. Рука ее была сухой и очень горячей. А потом старуха закрыла глаза и застыла так, не делая никаких движений и не говоря ни слова. Сколько это продолжалось — не знаю. Минуту? Две? Три? Не более того. — Кто ты, белый колдун? — услышав эти слова я едва не вздрогнул. Ясно было, что говорит колдунья, только вот рот ее не разжимался. Телепатия? Сто процентов — она! — Я белый колдун издалека — ответил я мысленно, стараясь не расплываться мыслью в стороны. Говорить мысленно это не так просто, как кто-нибудь может подумать. — Зачем ты здесь? Что ты хочешь от народа мурси? Ты пришел меня убить? — Нет, я пришел не убивать. Я здесь потому, что…меня сюда выбросила магия. Дверь в пространстве. Портал. Случайность. И мне от народа мурси нужна помощь. Мне нужно связаться с моими белыми соплеменниками, чтобы вернуться к себе домой. Я не хочу причинить народу мурси какие-то неприятности. — Ты не врешь — с явным удовольствием констатировала старуха, и перешла к делу — мы не общаемся с белыми. С белыми общается другая деревня, в дневном переходе отсюда (сорок километров?). — Вы поможете мне до них добраться? — Мы поможем. Эту ночь ты проведешь у нас, а утром мы поведем тебя к своим людям. Ты не будешь ночью красть наши души? — Нет, я не будут красть ваши души — едва не фыркнул я — Скажи, колдунья, а нет ли способа научиться вашему языку с помощью магии? Я бы хотел знать ваш язык. — Но тебе придется снять твой амулет — блеснула глазами колдунья — А еще — довериться мне и выпить снадобье. — И потом ты влезешь мне в голову, и я окажусь в твоей власти? — усмехнулся я, и по тому, как сузились глаза колдуньи, понял — попал в точку. Ну а раз так — на войне, как на войне! И я ударил всей своей мощью, впечатывая слова приказа не причинять мне вреда и вообще — возлюбить меня, как саму себя. Кстати, это было очень непросто. Во-первых, колдунья попыталась выдернуть свою руку, разъединив контакт. Во-вторых — она активно сопротивлялась, и я едва-едва пробился, можно сказать проломился через ее защиту! Она была очень сильна, но…все-таки слабее меня. При всей своей неумелости, силы у меня хватало на десятерых колдунов, и продавить защиту колдуньи все-таки сумел. Мой посыл впечатался ей в мозг, и теперь она не может причинить мне никакого вреда. Скорее всего колдунья не ожидала такой мощи от какого-то там белого придурка. Ведь всем известно — белые ни на что не годны, кроме как раздавать деньги за совершенно бесполезные, никому не нужные снимки. А тут — колдун! Да еще и способный одолеть такую могучую волшебницу, как она! Снадобье, которое колдунья мне дала, отличалось невероятно мерзким вкусом, и больше всего напоминало козью какашку. И я запрещал себе думать, что возможно эта пакость не только лишь напоминала какашку… Потом колдунья взяла меня за руки (амулет магической защиты я заранее снял), и сеанс обучения языку мурси начался, и продолжался он целый час. Или всего час? Не знаю, как колдунья это все проделала, но только когда она сказала фразу на своем языке — я ее прекрасно понял. Так понял, как если бы владел этим языком с самого детства. Надо будет записать рецепт снадобья…пусть расскажет. Время еще есть, надо вообще поспрашивать ее об этом самом африканском колдовстве. В лабораторных записях нет никакой информации о том, что существует снадобье, способное помочь выучить любой язык всего лишь за один час. Очень, очень полезное колдовство! Когда процесс передачи информации закончился, колдунья выдернула свои ладрни из моих, и неприятным голосом сказала: — Ну вот, теперь можно и говорить. А то у меня от колдовского разговора голова потом болит. Так что, колдун, говоришь, помощь тебе нужна? К белым людям тебя вывести? — К белым людям. Уезжать мне надо. Кстати, рецепт снадобья, которое помогает выучить язык — дашь? — Дам. Только найдешь ли ты травы и корешки, которые я использую? Опять же — помет антилопы, вымоченный в молоке, найдешь? Так и знал! Без дерьма никакие снадобья у них не обходятся! То-то мне вкус показался таким отвратительным…и запах опять же. — Найду! — буркнул я, и в животе у меня забурчало. Не хватало еще и каких-нибудь глистов у себЯ пристроить — Как насчет поесть? Надеюсь, вы не человечину едите? — Хе хе хе… — старуха скрипуче засмеялась — белые люди такие глупые! Зачем нам есть человечину, когда у нас имеется скот! Это у вас там про нас всякие небылицы придумывают, считают нас зверями! А мы вот вас считаем дикими! Больными головой уродцами! — Что это — уродцами? — слегка обиделся я — Кто бы говорил! — Уродцы и есть — невозмутимо ответила старуха — Большие, белые, как червяки! Прокормить вас трудно. А если останетесь в саванне, тут же умрете от голода и жажды. Так кто вы такие, без ваших железок? — То-то вы с нашими железками все бегаете! — рассердился я — А чего же не как раньше, с копьями? Зачем берете сделанные у нас вещи? — А почему бы и нет? — пожала плечами старуха — если вещь полезная. Но вы все равно дураки. Куда-то все бежите, торопитесь…глупые, глупые люди. От того, что вы куда-то успеете ничего ведь не изменится! — А правда, что вы из покойников жир вытапливаете и мажетесь им? — не унимался я. — Хе хе хе… — снова захихикала старуха — Да смысл какой, столько труда? Что нам, намазаться нечем? Эти сказки придумывают для вас, белых. Пляшут для вас, наряжаются. А мы, в нашем селении, живем так, как жили мы сотни и тысячи лет назад. Мы храним традиции. Не то что ряженые из того селения, куда мы тебя отведем. Глава 4 Охх! Жуткая штука! Да, я читал о ней, но никогда не думал, что попробую такое. Только представить: кофе, сваренное не из зерен кофе, а из шелухи от этих зерен. И в него накидали соли, перца, и еще стопятьсот каких-то трав, прожигающих пищевод и вышибающих из тебя пот ручьем! Я посмотрел на ехидно улыбающуюся колдунью, и она поощряюще закивала головой: — Пей, пей, фаранджи! Хороший шошоро! Вкусный! Мы, народ мун, всегда его пьем! Он и вкусный, и помогает от болезней! — Мун? Почему — мун? Вы же мурси! — Это нас так другие называют — скривилась старуха — Теперь иногда мы и сами себя так называем. Но на самом деле — мы народ мун! Самый могучий! Самый сильный народ! Был… — Почему — был? — заинтересовался я, сделав хороший глоток шошоро. Дрянь, конечно, но после поганой невкусной каши — и это сойдет. Пить-то что-то надо? — Потому, что мы, народ мун, истребили сами себя. А те, кто остался, выродились, а жалких попрошаек, выпрашивающих деньги и вещи у фаранджи. Никто не придерживается законов предков, никто не хочет жить, как положено народу мун! Все кланы передрались, каждая деревня воюет со всеми остальными за пастбища. Думаешь почему все наши мужчины ходят с оружием? Если не автомат, так обязательно боевая палка! Мы постоянно теряем наших людей. И враги теряют людей. А те, что остаются — слабые, жалкие существа! Старуха помолчала, и ее губы, не испорченные «пирсингом», скривились в горькой улыбке: — Когда-то мы приносили много жертв! Когда-то наш народ властвовал по всей земле, которую сейчас называют Эфиопия! Никто не смел сказать нам что-то против! Но потом все изменилось. Мы начали делить территории, начали из-за них воевать. Народ сури отошел от нас, и стал жить своей головой. Они не хотели воевать. Мы приносили жертвы Богине Смерти и Демону Смерти! И у нас все было хорошо. Мы жили охотой, рыбалкой, набегами на глупых и мягких соседей. А потом все изменилось. Из охотников и воинов мы превратились в скотоводов. Тучные стада! Мы теперь никогда не голодаем. Но это и стало причиной нашего вырождения. Войны за пастбища, войны за скот. Нет общего вождя! Каждая деревня сама по себе. Попрошайки начали носить одежду, сделанную фаранджи! Они перестали поклоняться старым богам! Настанет время, когда народ мун совсем исчезнет. Мы станет хуже сури, хуже тех, с кем извечно воевали и кого приносили в жертву! — А что вы делали с жертвами? — осторожно спросил я — Ну…как это вообще происходило? — Ты правда хочешь знать? — старуха раздвинула толстые губы, обнажив довольно-таки крепкие и белые зубы — А выдержишь? Вы, фаранджи, такие слабые! Вы от крови бледнее и падаете в обоморок! Ну ладно, слушай… Зря я ее попросил рассказать. Ну что у меня за неуемное любопытство, толкающее действия, которые обязательно приведут к неприятностям? Ну вот зачем, зачем мне знать все эти особо изощренные методы пыток и умерщвлений? А потом — гастрономические способы приготовления мертвецов? Откровения, что с такой вот травкой мясо человека становится вкуснее, особенно если его как следует отбить — оно мне зачем? — А говорила, вы человеческим жиром не мажетесь! — хрипло буркнул я, преодолевая тошноту. — Не мажемся! — легко согласилась старуха — Теперь у нас есть зебу. Хотя я вот за старые обычаи — человеческий жир против насекомых и демонов само верное дело! Опять же — он входит в некоторые снадобья — например, против болотной лихорадки. И геморрой лечит — если добавить в него еще кое-что и поглубже засунуть снадобье в зад. В животе у меня забурлило, шошоро попросился наружу. После таких откровений… — А куда вы ходите по нужде? — спросил я, автоматически оглядываясь по сторонам. — Выходи из хижины, иди направо. На краю деревни увидишь хижину с такими же стенами, как здесь. Туда ходишь по-большому. Мы потом яму закрываем, и переносим сортир в другое место. А дерьмо на маисовое поле, для удобрения. Я почувствовал, что маисовая каша зашевелилась у меня в животе. Нет, я бы не смог жить в Африке! Хотя в удобрении человеческим дерьмом нет ничего удивительного. То же самое делают на востоке, в Туркмении или Узбекистане. Чем удобрять скудную почву? Где взять удобрения? Там даже считается хорошим тоном, чтобы гость опростался в вашу яму. Как знак вежливости! Нечего уносить с собой, надо и людям что-нибудь дать! А если поймают вора с ведрами у закрытой ямы — бьют смертным боем. Не твое дерьмо! Не бери! — А если по-маленькой — выходи из хижины и к ограде. И делай все там! — закончила инструктаж старуха. Я кивнул, поднялся и пошел делать маленькие дела. И сделал, стараясь не обращать внимания на стайку девиц, мальчишек и двух парней, которые с интересом смотрели на то, как я все это произвожу. Интерес у них был очень живой, они заглядывали, хихикали и шептались, как посетители зоопарка, наблюдающие за жизнью белых медведей. В конце концов я вспомнил, что умею говорить на языке мурси и нарочито грозно прикрикнул: — Ну-ка, пошли отсюда! А то сейчас заколдую — у мужчин член отвалится, а у девок дырки зарастут! Эффект был просто потрясающим — наблюдатели разбежались с таким визгом, вытаращив глаза и высунув от ужаса языки, что можно было подумать будто я только что жахнул у них над головами из танковой пушки. Уважают здесь колдунов, точно! А тем более таинственных, ужасных, могучих белых колдунов! Представителем расы, которых сейчас являюсь именно я, Великий и Ужасный. Интересно только — что они ожидали увидеть во время моего мочеиспускания? Думали, я струей огня это делаю? Или настолько ядовит, что трава, обильно мной политая, сразу почернеет и умрет, разлагаясь у них на глазах? Мда…вот оно, столкновение цивилизаций! Мне постелили спать тут же, в хижине колдуньи. Хотя «постелили» в данном случае слишком громкое слово. На землю, на которой были уложены тростниковые маты положили яркое зеленое грязноватое одеяло, второе одеяло выдали мне — чтобы накрыться. Вот и вся постель. Нет, не вся! Еще — чурбачок под голову. Отполированный такой! Интересно, сколько поколений мурси полировали его своими затылками? Колдунья предложила мне снять одежду и спать как все нормальные люди голышом, но я отказался раздеваться, решив, что лучше между мной и подозрительной соломенной подстилкой будет еще один барьер кроме грязного одеяла. Может мне привиделось, а может и в самом деле так было — но только мне показалось, что в стеблях сухого тростника что-то шевелится. Что-то такое мелкое и не очень быстрое. Как ни странно, уснул я быстро, почти мгновенно — стоило только лишь приложил голову к чурбачку. Может в нем заключена сонная магия? Лег — и сразу провалился в сон! А может просто я ужасно устал, переполнен впечатлениями и переживаниями, и мне хотелось поскорей отключиться. Разбудила меня агрессия. На ночь я раздеваться не стал, но ослабил ремень штанов, чтобы не сжимал дыхалку. И проснулся я от того, что нечто длинное, горячее, извивающееся проникло мне в штаны и уцепило за самое святое мужское! Я взревел, взлетел над своей лежанкой, выдергивая змею из своих штанов, и только тогда в свете луны заметил, что повергнутая мной змея совсем не змея, а хнычущая и качающая свою руку молоденькая девчонка — абсолютно голая, блестящая в лунных лучах. — Чего ты напугался? — скрипучим голосом из темноты осведомилась колдунья — Это моя Ифе (Любовь, в переводе. Любка, значит!). Я ее послала к тебе, чтобы она тебя возбудила и оседлала. Ты стонал во сне и называл какое-то имя…Вар…Варъя.