«Освободи меня, нойда!» «Сперва скажи, кто ты?» «Холод убивает меня! Помоги, и я награжу тебя так, как ты и мечтать не смел…» «Я не могу тебе помочь. Не я тебя заковывал». «Если кто и может, то ты!» «Я тебя не знаю. Раньше ты был Велько – а кто ты теперь? Считаешь меня совсем глупым нойдой, который завязал себе глаза и полезет в волчью яму?» «Так посмотри. Вот я, весь перед тобой…» Человеческое тело – сама по себе темница для небесного существа. Здесь, среди звезд, нойда видит сущность узника намного яснее. Гордая и измученная человеческая душа, а сквозь нее, как огонь в светильника, сияет вечный золотой огонь. Этот свет – средоточие жизненной силы, им можно наделить, но нельзя владеть. Смертные живы лишь его отблесками, он согревает их и дает силы, пока они живы, источник же – у богов. Это неисчерпаемый колодец, который неспособны погубить никакие чары. Чего тогда добиваются те, кто заковал его? «Ты уже начал понимать, кто я?» «Вижу, ты из рода богов. Есть в тебе и человеческая природа… Однако я знал об этом и раньше. Что ты натворил, почему оказался в темнице? Тебя наказали?» «Я ни в чем не виновен ни перед богами, ни перед людьми! Меня держат в цепях злоба и зависть… Стой, куда ты?!» «Прежний Велько мне не врал». «Я не лгу! Клянусь…» «Не клянись, лучше покажи то, что скрываешь. То, что я увидел – это тоже ты, но не весь. Пока я не увижу все, и пальцем не шевельну!» Дух в цепях молчит, глядя на собеседника пылающими глазами. «Ты ведь ищешь падшую богиню? Подсказать тебе, где она скрывается?» Нойда отступает на шаг, чувствуя себя так, будто кто-то целится ему прямо в спину. Так-так, пока он старался распознать истинную природу узника, тот влез в его память! «Неспящая, Синеокая… Ее настоящее имя другое». «Я знаю», – процедил нойда. «Помоги мне выбраться из пещеры, и я возможно подскажу, как ее найти…» «Нет. Прощай, Велько». «Я ведь могу и сам освободиться! – в голосе узника вдруг отчетливо звучит угроза. – Человечье тело – те же оковы, но избавиться от них куда проще. Пусть тогда попытаются сковать того, у кого нет ни рук, ни ног!» Нойда похолодел, услышав, как изменился голос узника. В этот же миг он понял, где ему следует искать скрытую сущность Велько, и это осознание наполнило его смертельным холодом. «О Каврай, отец колдовства, избавь меня…» В этот миг Велько шагнул вперед, протягивая к нему руки. Нойда не понял, как узник оказался так близко. «Попался!» – только и промелькнуло в его сознании. Велько схватил за оба запястья, притянул к себе и впился пылающим взглядом в глаза, ломая все преграды, вытягивая саму жизнь… Шаман сделал единственное, что мог – откинул назад голову и с размаху ударил его лбом в переносицу… * * * Раздался женский крик. Сияние огненных глаз погасло, холод нахлынул тяжелой морской волной. Вокруг снова был ночной лес, дремала под снегом река. Возле ног шамана скорчилась Ойрин, держась за разбитый нос. – Ты чего дерешься? – всхлипнула она, размазывая кровь по лицу. Нойда наклонился, поднял ее за шкирку, встряхнул. – Как ты посмела прикоснуться ко мне, безмозглая? – прорычал он. – Ты хоть понимаешь, что чуть нас обоих не убила? – Я должна его освободить! – закричала Ойрин. – Ты боишься за свою жизнь, – а я нет! Что мне твоя жизнь или своя, если будет жить он? – Кто он? – ядовито усмехнулся нойда. – Огненный змей? Если хочется себя скормить ему – на здоровье, но не пытайся накормить его мной! – Какой еще змей? – Ты не слышала об огненном змее? У лопарей о нем не рассказывают, однако у словен я много раз о нем слышал. Он является молодым вдовам, тоскующим без мужа, прилетает к ним по ночам. Приняв облик погибшего, подчиняет женщину своей воле и сосет из нее жизнь. Ты же понимаешь, что тот, под горой – вовсе не твой Йеро? Ойрин сидела на снегу и смотрела на него насупившись. – Было ли не было, может и привиделось, – заговорила она вдруг. – Давно, еще в девичестве, пошла я на реку. Тут вода плеснула, то ли змея, то ли рыба, и вдруг поднялся передо мной из прибрежных трав юноша, прекрасный как молодой князь. Лицо его сияло – не шучу, у меня ноги подогнулись, аж на бережок села. А он улыбнулся, взмахнул огненными крыльями и взлетел… Только я его и видела. Много лет я его помнила. Потом вышла за Йеро, начала уже забывать… – А теперь вспомнила. Стало быть, понимаешь, что это не Йеро, – оборвал ее нойда. – Так к чему твердишь о муже, которого ты якобы хочешь спасти? Если тебя заворожил небесный князь с пылающими крыльями, прекращай врать мне, родичам, а главное, себе. Тому, кто под горой, до тебя дела нет. Его сейчас одно заботит – своя жизнь, которая от него ускользает. И ради этого он сожрет и тебя, и меня, и кого угодно… – Не Йеро, – пробормотала Ойрин. Она отвела глаза, засопела, зачерпнула горсть снега и принялась вытирать с лица кровь и слезы. – Что расселась? – мрачно буркнул нойда. – Пошли в деревню. Прикажи Оньо натопить баню, мне надо согреться. «Какими странными путями ты водишь меня, Великий Старик!» – думал он, еле-еле передвигая ноги по лыжне вслед за всхлипывающей Ойрин. Слабость была такая, будто из тела вынули все кости. Хотелось лечь в сугроб и заснуть. «Завтра у словен Корочун, зимний солнцеворот. Случится что-то страшное… И это еще можно предотвратить… Или нельзя? Что я могу сделать там, где ведут игру боги? Только бессильно наблюдать?» Внезапно нойда остановился, пораженный новой мыслью. Безмерной усталости как не бывало. Он подошел к заплаканной вдове и быстро заговорил: – Уходите завтра же – как можно дальше, в лес, куда хотите, – чтобы завтра ночью в деревне не осталось ни единой живой души! – В лес? – изумилась Ойрин. – Сейчас? – Даже в лесу завтра ночью будет безопаснее, чем здесь! – А ты? – А я пойду в острог. Надо немедля поговорить с воеводой! Глава 4. На самое дно Но они опоздали. Когда нойда вышел на опушку, по ту сторону реки над острогом плясало пламя, бросая отсветы на заснеженный берег. В ночи четко и звонко разносились крики, удары, ржание лошадей, лязг оружия… – Кто там с кем сцепился? – вглядываясь в сечу, пробормотал нойда. – Неужели вису все-таки решили освободить своего «князя»? Ойрин побледнела. – Оньо! – вскрикнула она, оттолкнулась копьем и понеслась на лыжах вниз по пологому склону. Судя по всему, местные лесовики дождались ночи и напали на острог с двух сторон сразу. Позади крепости что-то полыхало, огонь уже лизал частокол, грозя перекинуться на одну из башен. В открытых воротах шел бой – Нежата решил не отсиживаться за стенами. Нойда сразу увидел его – он рубился в первых рядах, стремительно и сосредоточенно, разил мечом как танцевал. Вису шарахались от него в ужасе. Дела у них шли плохо. Они надеялись на внезапность нападения, но вместо этого угодили в явно подготовленную для них ловушку. В открытом бою лицом к лицу охотники ничего не могли сделать с воинами, наученными убивать людей. Один за другим они бросали наземь топоры и копья. Самые сообразительные уже разбегались, но их догоняли и валили в снег. Все закончилось прямо на глазах у нойды и Ойрин – они даже не успели подняться к острогу. Из-за крепости вылетел небольшой отряд на лошадях и напал на чудинов сзади. Замелькали клинки; воздух наполнился отчаянными воплями… Ойрин споткнулась раз, другой, упала на колено и принялась, ругаясь и плача, отвязывать лыжи. – Стой! – нойда схватил ее за руку. – Ты ничего не сделаешь! – Там же Оньо! Пусти, я должна… Нойда крепче сжал ее запястье. Горло у него горело, то ли от быстрой ходьбы, то ли от ярости. Он повернулся к спящей в отдалении заснеженной горе и гневно произнес: – Злое дело ты затеял, Велько! Решил напиться человечьей крови? Зачем послал вису на убой? Останови битву! Клянусь, нынче же вытащу тебя из ледника! Гора будто задержала дыхание, а потом вздохнула. Земля качнулась под ногами, как тогда, в остроге. Зашумел ветер, заскрипел лес. Огромная стая ворон взвилась над горой и заметалась в небе, заполошно каркая спросонья. Сеча остановилась – даже самые увлеченные боем опомнились, когда земля начала ускользать из-под ног. Однако это было лишь начало. Со стороны горы послышался глухой грохот и треск. Вершина ее раскололась, и часть горы отломилась, как кусок хлеба. Огромный осколок, увлекая за собой растущие на нем вековые сосны, с раскатистыми грохотом обрушился на речной лед, ломая его и превращая в ледяное крошево. Разбуженная черная вода волной вырвалась наружу, разливаясь во все стороны. Ошеломленные словене и вису смотрели на происходящее, забыв о том, что совсем недавно сражались насмерть. Лица их были полны ожиданием чуда – если бы сейчас гора раскрылась и оттуда вышел бы огненный великан, пожалуй, никто не удивился бы. Пользуясь затишьем, нойда быстро отвязал лыжи и зашагал к воротам. Найдя взглядом Нежату, крикнул ему: – Прекрати резню! Иначе твой острог сейчас вспыхнет, как та гора!