«Значит, унес ее в лес, к себе в логово… Ну что ж… Все равно отыщу!» Выйдя на свет, нойда глубоко вздохнул, расправил плечи, убрал плеть за пояс и пошел было обратно, в сторону леса… Но вспомнил, что еще не осмотрел кузню. Кузница располагалась в стороне, в ольховой рощице. Чем ближе подходил нойда, тем сильнее изумлялся открывавшемуся перед ним зрелищу. Казалось, на кузницу обрушился все разрушающий бешеный вихрь. Деревья вокруг дома поломаны; те, что поменьше, вырваны с корнем, с тех, что побольше, будто когтями сорвана кора. Дерновая крыша разворошена, слеги торчат наружу, как кости из перелома. Дверь кузни была сорвана с петель и валялась поблизости. Нойда осторожно подошел к дверному проему. Заглянул внутрь – и сразу увидел девушку. Она сидела на земле рядом с наковальней, крепко обхватив ее обеими руками, и смотрела на него неподвижным взглядом. Застывшее лицо ничего не выражало. Казалось, она сидит так уже несколько дней, и готова просидеть еще столько же. – Искра! – припомнив имя, окликнул нойда. В глазах девушки что-то шевельнулось, но она и не подумала разжать руки. Никаких ран на ней заметно не было. Нойда остановился в дверях, оперся плечом о косяк. – Искра, – мягко произнес он, – ты поступила разумно. Наковальня – жертвенник бога огня, никакая нечисть не посмеет приблизиться к ней. Пока ты обнимала священное железо, равк тебя не видел. Он, верно, ходил тут кругами целую ночь, но так и не смог тебя найти. Вот что привело его в такую ярость! Желанная добыча ускользнула из-под самого носа… – Равк? – с трудом разлепив губы, повторила девушка. – Да, упырь, оборотень-кровопийца. В равка может превратиться темный колдун. Обычно поначалу он не слишком отличается от человека…Может даже радоваться новым умениям. Например, тому, что он теперь видит в темноте, или своей необычайной силе… Но тут уже не подставишь за себя близкого, когда нужно платить. Чем больше загубленных жизней, тем сильнее голод. Каждая новая жертва уводит душу колдуна все дальше в навьи владения. Равк начинает понемногу умирать – а превращение продолжается… Искра пошевелилась и застонала: от долгой неподвижности в теле нарушился кровяной ток. – Бояться нечего, – сказал нойда. – Посмотри, светит солнце. Равк будет спать до заката. Дочь кузнеца с усилием разжала руки и отпустила наковальню. Хрипло попросила: – Дай пить… * * * Полдороги нойда нес Искру на руках. Потом она начала отходить, попыталась встать на ноги, и дальше пошла сама, кусая губы от боли. Нойда не препятствовал ей, хотя двигались они очень медленно, а время было дорого. Осенние дни коротки – солнце уже понемногу клонилось к западу. Сделать предстояло еще много… Нойда ни о чем не спрашивал Искру – ждал, пока начнет рассказывать сама. Вскоре она и заговорила. – Знаешь, он раньше был славный парень, хоть и себе на уме… А когда вернулся из чужих краёв – повел себя так, словно ему все позволено. Никто не указ, ни старики, ни родные мать с отцом… Жену обижал. Она за него в огонь и воду – а он на меня глаз положил. Ко мне, знаешь, многие сватались, да батюшка отдавать не спешил. И тут Вархо, будь он неладен… Нойда тихо вздохнул. – …батюшка меня поскорее просватал, чтобы подальше убрать. Уже и пиво к свадьбе сварили… и тут моего жениха нашли в лесу мертвого, зверями поеденного… К тому времени уже повсюду слухи ходили, что в наших лесах нечисто… Ну а после такое началось! Кто за частоколом заперся, кто прочь побежал… – И никто не догадался, что у вас завелся равк? – Мы боялись и думать… Кадай, наш старейшина, запрещал даже слово сказать: дескать, худая слава роду быстро по водским землям разлетится, потом внуки с правнуками не расхлебают… Ну, Бабушке-Березе молились, конечно… – Надо было не Березе молиться, а подкараулить и убить его, – резко сказал нойда. – Убить Вархо? – горько спросила Искра. – Чародея? Батюшка мой попытался. Однажды Вархо явился к нам и сидел в гостях до заката. Потом вроде бы ушел, но вскоре вернулся и принялся ломиться в дверь. Он тогда еще на себя похож был, не такой, как сейчас… Отец с подмастерьями его оглушили, избили вусмерть, крепко связали… – Почему не добили? – Отец побоялся. Все же сын старейшины… Помню, отец ушел в деревню, потом вернулся оттуда и сказал, что Вархо нельзя убивать. Он чародей, а убитый чародей обратится в еще худшее чудовище. Но словенские жрецы Велеса могут помочь. Их бог очень силен, он исцелит Вархо, и тот снова станет человеком… – Это Кадай ему подсказал? – процедил нойда. – Наверно… Словом, отец вернулся с санками, положил на них связанного Вархо и повез к переправе. – А по пути, как солнце зашло, – закончил за нее нойда, – равк встал с саней, убил кузнеца и вернулся за тобой. Долгое время они шли молча. Нойда перебирал в памяти все, что ему было известно о равках. По всему северу ходило множество страшных историй об этих упырях. Как старый колдун выбрался после похорон из могилы и сожрал всю свою семью… Как равк пытался добраться до девицы, в которую был без памяти влюблен при жизни, да застрял в окне, а взошло солнце, тут ему и конец пришел… Сам нойда никогда с равком прежде не сталкивался. Оно и неудивительно: ведь равком мог стать только перерожденный колдун. А худшим и самым опасным равком считался бывший нойда… Многое из того, о чем говорили сказки, оказалось правдой. Так, внезапный холод и резкие порывы ветра в самом деле были верным знаком, что где-то поблизости просыпается равк… Как и то, что этот упырь боится солнца и выходит на охоту только после заката. Однако ни в одной сказке не говорилось, почему чародей начинает перерождаться в нечисть… – Скажи, Искра, – произнес нойда. – Как выглядел равк? Девушку передернуло. – Думаешь, я на него смотрела? Как услышала крик со двора, сразу поняла, кто вернулся… Бросилась в кузницу, обхватила покрепче наковальню… Это отец меня научил, да примет его небесная Береза под свою сень! Так и сидела с закрытыми глазами, пока упырь не ушел. Боялась, что если увижу его – то и он меня увидит! И тут, чего доброго, даже наковальня не защитит… – Правильно сделала, – кивнул нойда. – Как он выл и ревел, когда крушил все вокруг! Ходил совсем рядом со мной, рыча, словно голодный зверь… Я только раз на него взглянула, когда он сорвал дверь и вломился в кузницу. Он был вообще не похож на человека. Весь забрызган кровью… И еще… У него были длинные железные зубы. – Железные? – озадаченно повторил нойда. За деревьями уже показались крайние избы водской деревни. – У ворот толпа, – прищурился нойда. – Нас ждут. Ты сможешь рассказать то же самое при всех? – Да, – кивнула Искра без всяких колебаний. – Ты только скажи, где он сейчас? – До заката будет прятаться в лесу, потом выйдет… А вот что дальше будет делать – это мы скоро увидим… Глава 4. Спящий Нойду с Искрой вышла встречать вся деревня. Народ толпился в воротах. Нойда заметил в руках у многих топоры и охотничьи копья. «Скверный знак!» Завидев Искру, водья попятились, взволнованно перешёптываясь. Нойда заметил страх на лицах и понял, что времени терять не следует. Он выхватил из толпы взглядом Кадая и громко произнес: – Почему не сказали мне сразу, что у вас завелся равк? Только не лги, Кадай, будто не знал! Толпа настороженно смолкла. Старейшина покраснел, выступил вперед и закричал: – А ты кто такой, чтобы меня обвинять? Мы тебя вообще не знаем! Явился чужак, назвался побратимом сына, в дом пролез… Да ты и есть упырь! – Он, точно он! – подхватила жена. – Пришел ночью из леса, труп недоеденный притащил! Почему это он безопасно прошел через лес, а, люди добрые? Да потому что он и есть равк! – Гляньте, какой он страшный! – пронзительно закричала дочка Кадая. – Вот сейчас перекинется! Бейте его! – Надеешься, Кадай, что твой сын своих не тронет? – перекрывая вопли женщин, прогремел нойда. – Зря надеешься! – Это был Вархо, родичи, богами клянусь! – закричала Искра, обращаясь к толпе. – Лжешь! – перебил Кадай. – Ты Вархо из семьи сманивала, а теперь оговариваешь! – Твой сын загрыз моего отца! – кинулась Искра, сверкая глазами. Нойда быстро скользнул взглядом по бледным лицам водья, и вдруг понял, что все это для них совсем не новость. «Не только Кадай знал – все знали, что там за чудовище! И молчали, боялись! Небось Кадай пригрозил: кто хоть слово скажет, к тому его сынок ночью наведается…» Однако правда наконец выплыла наружу, и с ней надо было что-то делать. – Святой Березой клянусь, Вархо и есть равк! – твердила Искра. – Он давно до меня добраться хотел, да батюшка мой сторожил… – Клятвы твои ничего не стоят, – не сдавался Кадай. – Мой сын давно ушел из водских земель. – Твой сын в лесу прячется, а по ночам жрет людей! – Докажи, – расхохотался Кадай. – Все это пустые слова! Лес большой! – Он не в лесу, – раздался вдруг женский голос. – Я знаю, где он. Крики и ругань тут же смолки, сменившись мертвой тишиной. Люди подались в стороны. – Вархо тут, в деревне, – сказала Хилья, выходя вперед. – Молчи, проклятая! – завопила жена Кадая, бросаясь на нее и целя ногтями в глаза. Женщину схватили за руки, оттащили. – Где? – хрипло спросил нойда. – Пошли, – ответила Хилья, не глядя на него. – Покажу.