А за дело. Например, за насылание порчи. Вот как сейчас. Почему с такой скоростью вылетел Токаревич? Потому что я крепко дернула за ниточки, ведущие к его желудку и кишечнику. По моим скромным представлениям, ему сейчас очень сильно захотелось в туалет. Ну, очень сильно. И не факт, что он успеет добежать до места. Хотя какая мне разница? Воспитательный процесс объявляю открытым. И если понадобится – я еще раз пять повторю это действие. То, что сделано один раз – получится и второй… Женщина со звериными глазами надменно усмехнулась в глубине моей души. Она была настолько яркой, живой и реальной, что даже становилось страшно. Алый плащ развевался на невидимом ветру. И я отлично понимала, что она мне хочет сказать. Рано или поздно, так или иначе… Я стану смотреть на мир ее глазами. Или она – моими? Не знаю. Это по-прежнему пугало. Меня ведь тогда не будет. Будет кто-то другой. И не факт что лучше меня нынешней… Хлопнула дверь. Токаревич, изрядно осунувшийся, вошел в аудиторию – и остановился, не доходя до меня двух шагов. Добавим перца? Я поднялась и медленно направилась к преподавателю. – Так на чем мы остановились, Юрий Михайлович? Давайте поговорим подробнее… о жизни, о взрывах, об ожогах… Двух шагов хватило. И моя рука опять сжала серо-желтые нити. – Б-л-у-р-п… – сказал желудок преподавателя. Токаревич опять метнулся за дверь. Я улыбнулась. Вообще-то есть такой метод похудения, как гидроколонотерапия. Это означает, что бедолаге ставят кучу очищающих клизм. И вес снижается. Потом правда, наедается опять. Но это же потом? А пока… Сколько потребуется Токаревичу, чтобы осознать всю глубину своих заблуждений и быстренько поставить мне оценку? Три раза? Пять? Да что это я так мелочусь? Для хорошего человека и десять прочисток не жалко! Я уселась на парту и принялась болтать ногами в воздухе. Минут десять. Потом Токаревич вернулся и встал на пороге. Я улыбнулась и соскочила с парты… – Мы с вами не договорили… Третий раз ничем не отличался от двух первых. Скоростью – так точно. А я даже задумалась – откуда в человеке столько… навоза? Вроде бы два раза уже ему все прочистили… Он бы у меня и еще часика два побегал, но я недооценила крысиную сообразительность. Когда мокрый, красный и изрядно потрепанный Токаревич в третий раз воздвигся на пороге комнаты, я было направилась к нему, но… Юрик попятился от меня, как от гадюки. – Пятерку? – хрипло спросил он. – Разумеется. А куда вы пятитесь? Мы же еще не пообщались… – Не надо! – взвизгнул Токаревич. – Не надо общаться! Какой умный человек. А никто и не догадывался. Ну да ладно. – А то не стесняйтесь… Я рада буду с вами пообщаться в любое время дня и ночи… Юрик еще сильнее сбледнул с лица и напоминал сосиску, которую забыли окрасить. Такой же мучнисто-крахмальный цвет… – Я сейчас вам все поставлю… только не подходите… А жаль. Я бы ему еще раз пять устроила бег на короткие дистанции… Сообразительный, гад. Понял, что это из-за меня. Теперь надо оправдаться. Я глупо похлопала ресницами. – У вас что – на меня атипическая реакция? Как аллергия? Очень, очень жаль… Вы точно уверены? Токаревич был настолько уверен, что обошел меня по большому кругу. Быстро, даже не присаживаясь за стол, черканул отметки в зачетке, в ведомости и в «отработке» – листке, полученном в деканате, расписался и кивнул мне. – Забирайте – и всего хорошего. Я послушалась. Бедный прочищенный Юрик предусмотрительно передвигался так, чтобы оказаться от меня на расстоянии двух метров. Умница. Урок усвоен. Я подмигнула ему. – Всего хорошего, Юрий Михайлович… И выскользнула за дверь. Завтра занесу все в деканат. Вот видите, как хамы поддаются воспитанию? А говорят, не получается, Макаренко бы не справился, характер формируется до трех лет… Главное – это правильный подход. И тогда любого человека удастся наставить на путь истинный. Хотя бы – до туалета и обратно. * * * Мечислав чувствовал себя омерзительно с момента пробуждения. Это Юле вольно смеяться и радоваться жизни. Она просто не сталкивалась вживую с членами Совета. Не знает про их милые привычки. Ничего не знает. И просвещать ее вампиру не хотелось. Пусть будет спокойна хоть какое-то время. А пока… Встреча должна пройти на высшем уровне. А для этого все надо хорошо организовать. И вот уже сутки ни один вампир и ни один оборотень из подвластных Мечиславу не знал покоя. В программе у Мечислава было: встреча у трапа самолета. Приезд в клуб. Скромный ужин. Переговоры. И – если все пойдет удачно – выступление. Хотя бы тех же Доси и Линды. Обе достаточно красивы, чтобы привлечь внимание, достаточно глупы, чтобы стереть им память, и достаточно неразборчивы, чтобы согласиться лечь в постели с первым попавшимся мужчиной – лишь бы у него были деньги. И вроде бы все шло хорошо – сначала. Уже был организован комитет по встрече – пока существует ИПФ, надо соблюдать все правила безопасности. Уже все было готово в клубе. И даже Юля не задержалась. Она вошла в кабинет и широко улыбнулась: – Готовишься к часу «Хэ»? – Готовлюсь, – отозвался Мечислав, включая на полную мощность свое обаяние. – Шикарно выглядишь, радость моя. – Не твоя и не радость, – привычно отрезала Юля. – Хорошо, – согласился Мечислав. – Чужая и грусть. – Учишься общаться, как человек? – Ты любого научишь. А что – плохо получается? Мы нормально разговариваем вот уже… – Две минуты. Если протянем еще три – установим рекорд. Девушка рассмеялась – и вампир внутренне приободрился. До приезда Альфонсо есть еще часа четыре. И можно… Как оказалось – нельзя. Хлопнула дверь кабинета. И внутрь ворвался Вадим, встрепанный и взволнованный. Вот так и начинаются большие проблемы, – шепнул вампиру внутренний голос. Мечислав со злостью послал голос… куда подальше. * * * Разделавшись с Токаревичем, я была довольна и спокойна. И даже Мечислав казался мне почти симпатичным. Что я ему и хотела сказать. Но не успела. Мы только-только поздоровались – и ворвался Вадим, чуть не сшибив меня дверью. На лице у него были написаны два слова: «Все пропало!» Включая колбасу в холодильнике. – Что случилось? – спросил Мечислав таким тоном, что стало ясно: случилось? – ну и х… вост с ним! От дохлого оборотня! – У нас серьезные проблемы. Убит Лаврик Звездно-Прогульский. Подозревают жертвоприношение. – Твою мать! – Мать твою! Высказались мы с Мечиславом в один голос и сверкнули друг на друга глазами. – Вот видишь, нам просто противопоказано нормально друг с другом разговаривать, – не удержалась я. – Не успели успокоиться…