– За него? С ума сошла, – возмутилась Женька. – Прикинь, что за жизнь меня ожидает? Муж дни и ночи в думах о том, как нажить очередной миллион, а я в думах, как его спустить. Поход по магазинам между педикюром и солярием. Ужас. О такой ли жизни я мечтала? Нет, лучше Петечка. С ним мне хоть работать придется, на свою дохлую зарплату он меня вряд ли прокормит. – Значит, Петренко ничего не светит, – подвела я итог. – Пусть пока рядом пасется, опять же, вдруг что полезное вспомнит. Ладно, я вздремну немного. Женька еще раз зевнула и отвернулась, а я тихонько встала. Спать совершенно не хотелось. Лучше позвонить Ромке до занятий и немного поваляться в ванне. Мужу я позвонила, а вот с ванной вышла незадача. Только я туда отправилась, как зазвонил телефон. Я бросилась к нему, боясь, что звонок разбудит Женьку. – Анфиса! – голос Ольги срывался на крик. – Машу нашли. Сердце мое совершило стремительный скачок вниз, от глагола «нашли» я не ждала ничего хорошего. И оказалась права. – Меня в морг просили приехать, на опознание. А я как подумаю… у меня руки-ноги холодеют. Может, вы это… со мной. Все не так боязно. – Когда вам нужно быть в морге? – В одиннадцать. – Мы за вами заедем. Закусив губу, я повесила трубку и вздрогнула от неожиданности, услышав за спиной: – Кошкину нашли? Женька стояла в дверях и хмуро смотрела на меня, точно я была в чем-то виновата. В старину с гонцами, приносившими дурные вести, обходились круто, и я порадовалась, что те времена прошли. – Ольга боится ехать одна на опознание. – Нам к одиннадцати? Пойду умываться. Женька ушла, а я отправилась на кухню готовить кофе. Когда подруга там появилась, я с унылым видом таращилась в окно. День был солнечный, но никакой радости я от этого не испытала, хотя с Кошкиной даже не была знакома. Если не считать ее письма и фотографии. – Что произошло, Ольга не рассказала? – спросила Женька, устраиваясь напротив. – Нет. По-моему, она сама ничего не знает. Теперь милиция всерьез займется этой историей и… – Я не договорила. Если это убийство, ясно, что расследовать его будут профессионалы, и путаться под ногами нам никто не позволит. Странно, но облегчения от того, что нам больше не надо приставать к людям с вопросами, а можно отправиться за город, я не испытала. А еще возникло чувство вины, что мы с Женькой опоздали. Хотя это было совсем глупо, раз мы даже не знаем, когда Кошкина погибла. – Скверно, да? – спросила Женька, и я молча кивнула. Выпив кофе, мы начали собираться. Тут в дверь позвонили. Женька находилась в спальне, и открывать пришлось мне. На пороге стоял молодой человек в кепке и радостно скалил зубы из-за огромного букета роз. – Здравствуйте, – сказал он. – Вы Евгения Петровна? Я убрала ответную улыбку и отрицательно покачала головой. Парень улыбаться тоже перестал. – А Евгения Петровна здесь живет? – Здесь. Давайте букет. Парень с облегчением передал цветы, а я заорала: – Евгения Петровна, это вам. Появившись в коридоре, Женька равнодушно взглянула на цветы и закрыла дверь перед носом парня, так и не соизволив сказать спасибо, сунула букет под мышку, буркнула «ничему дураков не научишь» и пошла в кухню. Я побрела следом, все-таки поинтересовавшись: – Что плохого в том, что он прислал цветы? – Нужны они мне… Ладно, хорошие цветочки, пусть стоят. Я бы на месте Павла Ильича легла на дно и сигналов не подавала, а он букеты шлет. – Может, сегодняшняя ночь оставила неизгладимый след в его душе. Кстати, а почему цветы сюда прислали? – Я ему твой адрес дала. Ну, чтобы не надоедал в случае чего. – Вот спасибо, – обрадовалась я. – Надеюсь, привычку присылать цветы по утрам он скоро оставит, потому что если Ромка… короче, он вполне способен переломать конечности твоему Петренко. – А мне не жалко, – замотала головой Женька. – Лишь бы Ромочке в радость. – Правильно тебя замуж никто не берет. Ты коварна и жестокосердна. – Точно. Поехали в морг. Мы спустились во двор, где на стоянке была моя машина. – Ты чего вчера про поездку спрашивала, ну про то, что Пашкин дед возил их к месту своей службы? Я коротко передала свой разговор с Кошкиным. – Пашка сказал, может, и ездили куда, но он не помнит. Удивился очень, с какой стати это меня интересует. – А ты чего? – Воспылала бурной страстью, и с разговорами ему пришлось завязать. Думаешь, там в самом деле какие-то сокровища? – Хрен знает. Теперь это дело милиции. – А вдруг правда сокровища? Прикинь, мы найдем клад… Я бы тебя в Куршавель свозила. – А то я без клада не могу туда поехать. И ты можешь, намекни своему Пашке, и, считай, ты уже там. – Не интересно, – покачала головой Женька. – Вот если бы клад… – Если бы клад, старикану ничто не мешало самому его найти. А он шестьдесят лет ждал неизвестно чего. – Тоже верно, – пригорюнилась Женька. – А вдруг он какой-то особенный? – Старикан? – Клад. Вдруг его просто так не возьмешь? – А мы, конечно, возьмем? – Конечно. Лишь бы знать, где искать. Кошкину жалко, – вдруг вздохнула Женька. И я поняла: ее, как и меня, не оставляет чувство вины, и замолчала. Ольга в компании нескольких женщин ждала нас возле своего подъезда. Они проводили нас напряженными взглядами. – Соседки, – пояснила Ольга. – Весь дом уже знает. Такое несчастье. – Она заплакала, достав платок из сумки, и принялась рассказывать, как ей сегодня позвонили из милиции. – Ее в лесу нашли, недалеко от города. Там место тихое, жилья поблизости нет. Дачники на озеро пошли, ну и наткнулись на нее. Она возле дерева сидела, вроде как отдыхала. Только они сразу поняли… и в милицию. Мы с Женькой переглянулись: – Ее убили? – Ничего такого он не сказал, ну, тот парень, что звонил. Мы переглянулись вторично. – Вот ведь, – вздохнула Ольга, вытирая слезы. – Был человек, и нет человека. Мы подъехали к моргу ровно в одиннадцать. У дверей пасся следователь, который по иронии судьбы оказался нашим знакомым, что нас совсем не обрадовало. – Аркаша, – буркнула Женька. – Надо бы хуже, да некуда. Увидев Ольгу, Аркаша скроил скорбную мину, но тут же заметил нас и пакостно ухмыльнулся: – Кого я вижу, великий русский писатель и цвет нашей журналистики. – А ты все борешься за звание лучшего следователя, – съязвила Женька. – Вы чего приперлись? – насторожился Аркаша. – Группа поддержки. Ольга Алексеевна покойников боится. – Боюсь, – закивала Ольга. – Теперь недели две точно не уснешь. Может, я как-то издалека? – Она тут же устыдилась своих мыслей и тяжко вздохнула. – Не возражаешь, если мы вместе с ней пойдем? – спросила Женька. – Вас в дверь не пусти, вы в окно полезете. Только я не пойму, какой вам интерес? – Мы тебе о нем потом расскажем.