При виде пленников, вырвавшихся на свободу, он заметно опешил. Тут же все понял, притормозил и попятился. – Стой! – грозно крикнул Кароль, но Робинрауд уже снова скрылся в кабинете, и массивная дверь за ним захлопнулась. Капитан в два прыжка очутился рядом, схватился за дверную ручку, рванул… но, разумеется, без малейшего толку. – Черт, ломай ее теперь! Овечкин выпрямил плечи и шагнул вперед. – Отойдите-ка в сторонку. Кароль поспешно отскочил от двери. – Поторопитесь, Михаил Анатольевич! Уйдет ведь, гадина! Тот сосредоточился, вскинул правую руку и начал читать заклинание. Для нетерпеливого капитана Хиббита секунды растягивались в часы. Стрельба внизу тем временем прекратилась, и по мраморным ступеням опять загрохотали, приближаясь, шаги. Грянул еще один взрыв, послабее. Кароль напрягся. Враги или друзья?.. Враги – понятно, кто такие, а друзья… ими могли оказаться только представители Волшебной Стражи, которых ему совершенно не хотелось здесь увидеть, сколь бы своевременным их появление ни было. И Кароль, готовясь к защите в любом, даже и в самом благоприятном случае, занял позицию за спиной Овечкина, лицом к лестнице. Но тут мощные чары разнесли наконец в щепы дерево вокруг дверного замка, да и сам замок в придачу, и Овечкин негромко воскликнул: – Есть! Капитан Хиббит, мгновенно забыв о поднимавшихся наверх, но все еще невидимых людях, снова метнулся к двери кабинета. Вдвоем с Овечкиным они навалились на нее, и дверь открылась… в тот самый миг, когда магистр Робинрауд, швырнув в огонь камина какие-то бумаги, вдруг слабо заискрился и растворился в воздухе. – Ушел! – досадливо вскрикнул Кароль. – Так я и знал… ладно, черт с ним. Бегом, Михаил Анатольевич… хватаем Ксантор и сматываемся тоже! Он подскочил к письменному столу и выдернул хорошо памятный ящик, куда Робинрауд ссыпал их с Овечкиным имущество. Всё оно, по счастью, оказалось на месте. Ну, а если рядом валялись кое-какие безделушки, принадлежавшие самому магистру, тем хуже для него. Нечего бросать без присмотра столь роскошные вещи, как тинтаровые пробиватели… Сунув Ксантор в руки Михаилу Анатольевичу и спешно рассовав по карманам остальное, капитан Хиббит бросил взгляд на распахнутую дверь. Тяжелые шаги слышались уже на лестничной площадке. – Уходим, но не к Гришке Кутерьме, – сказал Кароль. – Если это Стража… И тут он услышал басовитый голос самого Кутерьмы. – Стой… еще туда загляну! Куда они, ироды, кавалеров наших дели? – Спасители! – ворчливо сказал Кароль через несколько секунд, обнимая Грикардоса. – Спугнули черного магистра… не дали мне поквитаться! А девушку-то зачем с собой притащили, герои? Нашли женское дело – с фоментаторами биться! Он подмигнул Веронике, словно в опровержение своих слов, и крепко пожал руку Антону. – Спугнули, спугнули, – передразнил Кутерьма. – И правильно сделали. Я так и знал, что ты попрешь напропалую, квитаться с ним, ишь ты! Нет чтобы ноги уносить… – Кстати, о ногах, – спохватился Кароль. – Уносим их скорее, пока городская стража не набежала. Или рыцарь Жермен не вернулся со своим отрядом. Отправимся к тебе, Гришка, но ненадолго. Опасно это. Пришла пора бросать насиженную норку… Однако поехали, потом поговорим! Они дружно телепортировались в жилище гнома и вскоре сидели уже за столом, лениво ковыряясь в тарелках с жарким. Грикардос, не слушая никаких возражений, не поленился первым делом разогреть ужин, положил Каролю на тарелку больше всех и старательно надоедал ему требованиями съесть еще кусочек… В печке весело полыхали дрова, озаряя подземелье живым оранжевым светом, и вновь казалось, что все страхи позади и никто их здесь не достанет… но это только казалось. Хотя час был поздний, и все, кроме гнома, едва держались на ногах, капитан Хиббит сразу заявил, что спать ложиться они не будут. Дела не кончены, и убежище это им желательно оставить еще до рассвета и больше сюда не возвращаться, потому что рыцари магистра Робинрауда отыщут его очень скоро. Как только сам магистр вернется в особняк и вычислит направление телепортации… – Он намерен убивать каждого квейтанца, который сунется на его территорию, – мрачно сказал Кароль. – Спятил на почве зависти к бессмертным… И потому, Гришка, нельзя тебе больше оставаться в этой стране. Найдут обязательно. Так что собирай манатки, отправим мы тебя сегодня же… ну, хоть в Маго, подальше от фоментаторов. На Кортуне есть леса, холмы, пещеры, гроты… а пираты тебе не страшны. Поживешь там, пока я утрясу все неприятности, идет? – Чего ж не пожить, поживу, – задумчиво отозвался гном. – А как ты их утрясать собираешься? – Потихоньку, – сказал Кароль. – Как обычно. Доберемся до Квейтакки, я за тебя похлопочу. Расскажу о твоих подвигах – как ты разгромил вражий особняк и спас капитана Хиббита. Думаю, этого хватит, чтобы приговор заменили штрафом. А потом и заберу тебя с Кортуны. Долго скучать не придется! – Да я-то ничего, и поскучаю, так не рассыплюсь, – Грикардос смерил его проницательным взглядом. – Ты, главное, себя побереги! Кароль фыркнул. – Чтобы я себя, любимого, не поберег! Можно подумать, ты меня плохо знаешь. – Хорошо… в том-то и дело, – проворчал гном. – Отстань, – сказал капитан Хиббит. – Ну что, все сыты? Пора! Проводим Гришку, а сами махнем еще в какую-нибудь гостиничку. Там и отоспимся. Кавалер Грикардос, бурча что-то себе под нос, начал собираться в дорогу. Сборы его заключались, в основном, в укладывании в заплечную суму самых любимых и полезных камушков. А имелось их у запасливого гнома немало… Некоторое время все молча наблюдали за ним. И вдруг Антон сказал: – Но если магистр Робинрауд охотится за квейтанцами… значит, из нас четверых Веронике угрожает наибольшая опасность? Кароль повернулся к нему. – Да. Не то чтобы наибольшая, но угрожает. И я с удовольствием отправил бы и Веронику Андреевну куда-нибудь подальше отсюда, пока… – Пока – что? – тяжело спросил Антон. – Пока я не разберусь с Алиэттой Конкайт, – ответил капитан Хиббит, глядя ему прямо в глаза. – И… если поиски Меченого затянутся, то и с Орденом Черного Света тоже. – Вот как? Кароль пожал плечами. – Это, в конце концов, моя работа. Тариану надо спасать. И при сложившихся обстоятельствах все, что я могу предложить для вашей безопасности, – это переправить всех троих на время в другой мир. Только вот куда? И потом, не хотелось бы оставлять вас без присмотра… – Разве это ваша работа, капитан? – неожиданно спросил Овечкин. – Я имею в виду, воевать с Орденом. Вы ведь разведчик, а не солдат! Кароль тяжело вздохнул. – Разведчик – тоже солдат. У меня нет возможности сообщить квейтанцам о том, что здесь происходит. И значит, я должен попытаться сделать все сам. Из угла, где возился с камнями Грикардос, донесся не менее тяжелый вздох. – Так я и думал… Гном бросил суму и подошел к столу. – Никуда я не пойду, Кароль! – Пойдешь, – жестко сказал капитан Хиббит. – Кроме всего прочего, у меня есть для тебя поручение. Ты – моя единственная надежда. Будешь караулить на Кортуне квейтанцев – они непременно явятся туда за мной, если уже не явились, – и передашь донесение. Хоть тресни… даже ценой собственного ареста. Ты понял? Я потом тебя выручу, обещаю. Грикардос почесал в затылке. – Ну, если только донесение передать… чтоб подмогу прислали… Он раздумчиво покивал головой и ушел в свой угол. – Подождите, – сказал Михаил Анатольевич. – Коли на то пошло, кавалер Грикардос не единственная ваша надежда, капитан. Есть еще я… и я вполне могу отправиться ненадолго на Землю и передать ваше донесение тамошней Страже. – Можете, – сказал Кароль. – Но вы также можете привести за собой хвост. Что, скорее всего, и случится, как бы вы ни старались оторваться. В Стражу кого попало не берут. Вам устроят форменный допрос – кто вы, откуда знаете про Тариану и про ворота… – Но мы уже шли на такой риск здесь… – Это другое дело, – перебил Кароль. – Я был рядом. – Не вижу логики… – Логика проста. Если бы вас задержали, я бы это увидел. И мог принять меры. Стража вас в конце концов отпустила бы, но вы не привели бы ее к нам. А уж потом я как-нибудь да связался бы с вами… Поймите меня правильно – я не зря так опасаюсь встречи со Стражей. Если меня арестуют, мне придется по-настоящему плохо… в сравнении с этим даже Орден Люмьер Нуар – семечки. И рисковать я больше не хочу. В разговоре вновь наступила пауза. Капитан Хиббит впервые заговорил о грозившем ему наказании без обычной насмешливой улыбки, и Веронике, когда она представила, что все это – стирание памяти и высылка из волшебной страны – может случиться с ним на самом деле, сделалось очень не по себе. Все из-за нее и ее желаний… Затянувшееся молчание снова прервал Овечкин. – Я вот думаю порой, – сказал он, ни к кому не обращаясь, – так ли уж важно это самое спасение мира, о котором постоянно пекутся герои – и в литературе, и в жизни? Мне почему-то кажется, что спасение отдельной человеческой души важно не менее. А то и более. Ведь мир, в конце концов, состоит из людей… – Да, – перебил его Кароль. – Вы абсолютно правы, Михаил Анатольевич. Я понимаю, что вы хотите сказать, и о людях, поверьте, я тоже думаю. О тарианцах, например. А еще… – Он криво усмехнулся. – Вы знаете, чего я всегда боюсь – пока спасаю миры? Боюсь, надо признаться, больше всего на свете… столкнуться на этих крутых дорожках со своим старшим братом, Идали! Он умолк, вытащил из кармана коробку сигар, раскурил одну – руки при этом слегка дрожали. И, сделав несколько глубоких затяжек, продолжил: