Пораженно покачав головой, я не нашел слов. Но сумел собраться с мыслями, хрипло произнес: – Ладно. Спасибо. – За что? – удивился Бран. – За правду, – ответил я. Повернулся к Нолану и спросил: – Бумаги существуют? Дядя наблюдал за разговором с кислой усмешкой и явным отвращением: дескать, развели тут трагедию. Выковыривал осколки стекла из ладони, затем стал обматывать царапины носовым платком. Но едва ствол пистолета посмотрел ему в грудь, недовольно поморщился и ответил: – Да. – Где? – спросил я резко. И добавил чуть мягче и вкрадчивее: – Вряд ли ты держишь такую мелочь в сейфе. И наверняка собирался отдать, если б мой приятель сказал то, что ты хочешь. Скорчив очередную мину, Нолан со вздохом достал из кармана пижамы ключ, швырнул Брану. – В верхнем ящике письменного стола. Можете подавиться. И убирайтесь наконец прочь!.. Поймав ключ, друг детства бросился к столу, поскребся в замке и выдвинул ящик. Целую секунду завороженно смотрел внутрь, а затем осторожно достал плотный бумажный пакет. Осмотрел, вскрыл сбоку и провел пальцем по кипе бумаг, поднял взгляд на меня. – Благодарю! От него повеяло такой искренней радостью, что мне стало неловко. Но пистолет я не опустил, красноречиво перевел ствол на Брана. Восторг в его глазах слегка померк, сменился недоумением. – Извини, но доверять тебе уже не могу, – пояснил я. – Потому не мешай. И выбрось из карманов всякие гадости, а то кто поранится. Тогда все, или почти все, получат то, что хотели, и выйдут отсюда живыми. Доказывать что-либо он не стал. Смущение переросло во вспышку злости, раскаяние и, наконец, в смирение. Друг детства молча кинул на пол револьвер, пару ножей и связку медальонов, закусил губу и кивнул: – Хорошо. – Взаимопонимание – это здорово, – тускло усмехнулся я. Вновь посмотрел на Нолана и сказал: – Еще пара вопросов, дядя, прежде чем я и мой друг уйдем из твоего дома. То, отчего ты решил со мной позаигрывать, понятно… титул, уважение, грот. Но зачем тебе ключ и планы Лимба? – Мне не нужны, – фыркнул брат отца. – Я вообще не знаю, из-за чего вокруг какой-то паршивой книжки поднялась такая шумиха. – И даже любопытно не стало? – сказал я, приподняв бровь. – Стало, – признался Нолан. – Но одни доверенные ничего толком не разузнали, другие резко пропали без вести. И я решил, что лучше знать поменьше, но спать покрепче. – Тогда кому понадобилось искать путь в Лимб? Кто твой покровитель, дядя? – прямо спросил я. – И кто заказчик летописи? – Ты думаешь, что я возьму и выложу? – скривился родственник. – Но мы вроде прояснили ситуацию, – заметил я и кивнул на пыточный стул. – Тогда давай иначе. – Да бога ради! – хохотнул Нолан. – Хочешь, режь, бей, стреляй. Но вот что я тебе скажу, Ормонд… Имея дело с определенными людьми, лучше вести себя крайне осмотрительно. Иначе потом может произойти неприятность. Не с тобой, так с близкими. Так что можешь пытать, я готов, валяй! – Вот как, – пробормотал я, ощущая исходящий от него поток скрытой опаски и твердокаменного упрямства. Но теперь понятно, отчего не кинулся налево и направо ославлять меня как искателя и отребье, портить репутацию. Боялся гнева покровителя больше, чем хотел заполучить титул. И только если б повезло с ключом, устроил бы мне показательную порку в прессе, нашел бы компромат, натравил инквизицию. Что ж, может, и к лучшему. Вряд ли рассказали кому-то, так что эту угрозу я устраню здесь и сейчас. Возможно, и удастся потом отмазаться от тайной службы, кто знает. Пошарив в нужном кармашке, я нащупал золотую монетку, вытащил и сжал в кулаке. Усилием воли активировал артефакт, продолжая смотреть в глаза Нолана. И едва пальцы начало пощипывать, как взгляд дяди стал невидящим, пустым. Рот медленно приоткрылся, а тело расслабилось. Я удерживал немигающим взглядом мгновение, прежде чем связь окончательно установилась. Жестом приказал дернувшемуся Брану стоять спокойно, а сам медленно и внятно произнес: – Кто твои покровители, Нолан?.. В какой-то момент почудилось, что произошел сбой и древняя вещица не сработала должным образом, а дядя просто заснул. Но мышцы лица хозяина грота напряглись, из горла вырвалось сипение, вскоре превратившееся в невнятные слова: – Мак-к-к…. Ке-е-ейн-н-н… Ого! Или нет… О-го-го!!! Таким образом, фамилия реваншистов и флотоводцев, давних друзей и врагов правящего рода Тары засветилась и здесь. Но сие подводит к совершенно удивительным выводам. Судя по словам Талли, у отца Олсандера намечается крупная грызня с Мак-Гратом. Дядя же говорил, что покровитель хочет подставить кое-кому подножку, пошатнуть власть. Чью же, если не верховного лорда?.. Но тогда получается, что заказчиком летописи является не кто иной, как Мак-Грат! В крайнем случае его доверенные. Или я неправильно истолковываю?.. В голове зашумело от обрывков мыслей, смутных предположений, а в груди зашевелился липкий холодок. Ведь не подвело чутье! И тем хуже, что замешаны Старшие семьи. Значит, грызня предстоит нешуточная. Кроме того что сам заказ чрезвычайно опасен, так и при получении награды влетит по шапке. Свидетелей могут пустить в расход, если дело щепетильное. А ты, Ормонд Лир Мак-Моран, умудрился засветиться. И тем самым заляпался с ног до головы. Ведь не отстанут же. Ключ жег кожу живота сквозь ремень и ткань. И я едва удержался о того, чтобы не хлопнуть по поясу. Но совладал с собой, выдохнул и упрямо наклонил голову. Так. Без паники. Выход найдется. Сейчас главное узнать как можно больше, чтобы потом сделать ход, единственно верный ход. И речь уже не идет о каких-то деньгах. На кону вещи посерьезнее. Хуже то, что я мелькнул перед глазами тайной службы. Эти уж точно в курсе многого и, если прознают, что замешан, с живого не слезут. А они прознают, Талли постарается. И раз на кону политика, смахнуть с доски или использовать новоявленного лорда сам бог велел. Так что в свете последних событий поступили со Стариком верно, решив на время покинуть грот. Вывод? Нужно нечто весомое. То, что позволит вести переговоры на равных и даст шанс диктовать условия. Иначе Ормонда Мак-Морана спишут в утиль. Фоморья мать! Во что ж влез-то?.. Облизнув пересохшие губы и подавив приступ отвратительного страха, я спросил: – Чем важна летопись Исхода? Да, Нолан ответил на вопрос, но я хотел проверить – вдруг да солгал. Однако, к моему вящему неудовольствию, дядя сипло ответил: – Не-э-э…. с-с-знаю-ю… – Ладно. Что Мак-Кейн планируют с ней делать? – Не-э-э…. с-с-знаю-ю… Л-лорд с-сказал, что ис-спользует против-в… что важно… – Ясно, – перебил я. Озадаченно потерев подбородок, попытался задать еще несколько вопросов, но каждый раз натыкался либо на очередное «не знаю», или на весьма невнятные объяснения. И сие приводило к одному-единственному выводу: «любимый» дядюшка участвовал в игре как обычная пешка, исполнитель. Желая выслужиться, заработать расположение союзника и, возможно, будущего гранд-лорда. Но поступал максимально аккуратно, дабы не вызвать недовольство текущего правителя, лавировал и обтекал, хитрил. Информацию собирать пытался, но столкнулся с жестким противостоянием и тайной. И когда необъяснимо потерял пятого или шестого шпиона, осознал: все очень серьезно. Нолан боялся. Я чувствовал его страх сквозь паутину печати, сковывающую разум и заставляющую выдавать ответы. Родственник явно понял, что влез в чужую игру. И жаждал одного – выйти из нее без потерь. И я его понимал, так как оказался в том же положении. Если не хуже. – Вестники! – выдохнул, когда осознал, что большего не добьюсь. Чуть не плюнул в сердцах, но удержался. И вместо того решил: пора уходить. Хватит. Спрятав револьвер в кобуру, оглянулся на Коула – тот находится в беспамятстве. Вроде шевелится, но будто во сне. Затем я посмотрел на Брана. Тот отстраненно наблюдал, как допрашиваю нанимателя; пакет с бумагами спрятал под плащ. Но в глазах сквозило смутное понимание, уважение и опаска. – Путы истины, если не ошибаюсь, – произнес, перехватив мой взгляд, – редкая штука. На мне не испытывай, пожалуйста. – Ты-то откуда такие слова знаешь? Хотя не важно, все равно ошибся. Если будешь себя хорошо вести, не придется, – мрачно буркнул я. Кивнул на Коула: – Нужна твоя помощь. – Ладно, – согласился друг детства. – Я как минимум должен за бумаги. Но как ты собираешься пробираться мимо охраны? – Ни черта ты не должен! – ответил я с прорезавшейся злостью. – А с охраной нам помогут. Давай! Вместе сумели поднять лысого на ноги. Я схватил справа, закинул руку Проныры себе на плечо, Бран подхватил слева. Подняли и поволокли к выходу. У люка остановились, и я, усилием воли активировав второй контур артефакта, сказал дяде: – Встань. Открой дверь. Затем проведи нас мимо охраны к выходу. Мы твои гости. Как уйдем, можешь идти спать. Забудешь об этом разговоре и обо всем том, что связано с ключом. Забудешь, что узнал обо мне за последние пять дней. Понял? – Да, – ответил Нолан. Заторможенно поднялся с дивана и прошествовал к выходу. – Вы гости. Я забуду. Голос дядюшки изменился, стал более внятным. Сам он стал больше напоминать живого человека, а не куклу-марионетку. Лишь выглядел очень сонным и уставшим. Я обернулся и бросил взгляд на троицу бандитов-подручных, установил контакт с разумом каждого и повторил фокус с забвением. Бран ошибся. У меня в кулаке лежала монетка не пут, а инструмента подороже и посложнее – бича погонщика. Таких, насколько знал, вообще штук десять в мире. Принцип действия отдаленно смахивал на узоры гипносов. Но с весьма гибкой регулировкой, стопроцентным контролем и почти без побочных эффектов. Если правильно использовать. И надо ли упоминать, что человек без связи с Изнанкой работать с подобным инструментом попросту не сумеет? Что, узнай инквизиция о запретном артефакте, меня долго и со вкусом разбирали бы по частям?.. – Мог бы внушить ему, что вредить тебе нельзя, – заметил Бран, видимо осознав ошибку. – Либо можно заставить отписать тебе состояние. – Это так не работает, умник. Не с этим, – отмахнулся я. – Внушения сильнее стирания памяти. От длительного сойдет с ума или откинет ласты. А потом труп изучат люди в сутанах и начнут расследование. – Не знал о таких тонкостях, – задумчиво обронил друг детства. – Думай, прежде чем ляпаешь или творишь, – едко прокомментировал я. – И не переступай черту. Не делай суждений, основываясь на молве. – Но… – Умолкни и тащи, – буркнул я грубо. Сознавал, что он хочет как-то уменьшить возникшую между нами пропасть, но раздражался от этих попыток. И больше бесился, сознавая, насколько по-гадски себя веду и что меня сие почему-то волнует. К счастью, он послушался и заткнулся, но по-прежнему распространял флер вины, горечи и раскаяния, только больше не бесил репликами. И мы двинулись коридорами грота. Впереди шел Нолан, устраняя одним своим видом угрозы в виде охранников и прислуги. А за ним тащились мы, волоча Коула на плечах. И хоть выглядел делец мелким, но весил почему-то весьма прилично. К тому же где-то на середине пути начал подавать признаки жизни, приоткрыл глаз и захрипел, а потом застонал. Причем в неподходящий момент, когда из бокового прохода в гостиную, через которую мы двигались, выглянул бдительный охранник. – Орм… Орм…. – Да кто ж еще? – буркнул я. – Заткнись!..