— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — отвечаю я как можно холоднее, отрицательно качая головой и стараясь не быть слишком очевидным. — Не позволяй Крейгу заметить. Ты знаешь, как он себя ведет, когда кто-то заходит на его территорию, и он явно думает, что она принадлежит ему. — Марк похлопывает меня по спине, а затем идет к «домашней базе5». Я думаю о том, что имел в виду Марк, прежде чем начать практиковаться. Крейг едва знает Кеннеди, но Марк прав в одном. Крейг думает, что Кеннеди принадлежит ему, но он глубоко ошибается. Возможно, я все по-королевски облажался, но я не хочу отступать даже ради своего лучшего друга. — Марк? — кричу я, чтобы привлечь его внимание, пока он не ушел слишком далеко. Он поворачивается ко мне. — В чем дело, приятель? — Он приподнимает бровь, глядя на меня. Не уверен, что должен возвращаться к этой теме. Мне просто нужно поговорить с кем-нибудь о ней. Это убивает меня. — Что ты о ней думаешь? О Кеннеди? — спрашиваю я, несколько раз ударив бейсбольным мячом по рукавице. Марк хмыкает. Мне хочется выбить из него все дерьмо, когда вижу, как он смотрит на меня. Он знает… должен знать. — Тот факт, что ты спрашиваешь, означает, что ты не хочешь слышать то, что я должен сказать, но так как ты практически мой брат, я буду честен с тобой. Кеннеди горячая и до смешного умная. Слишком умная, чтобы даже пытаться приблизиться к кому-то из нас. Она тихая и сдержанная в лучшем смысле этого слова. Она из тех девушек, на которых ты женишься, а не просто трахаешь, так что если женитьба не входит в твои намерения, предлагаю тебе бежать в противоположном направлении от нее, потому что такая девушка... — Марк поворачивается и указывает на ничего не подозревающую Кеннеди, — такая девушка заставит тебя полюбить и заберется так глубоко под кожу, что ты не поймешь этого, пока не станешь писать ей любовные письма и покупать цветы, как маленькая киска. Я в шоке смотрю на своего лучшего друга. — Это было поэтично, чувак, очень глубоко, — смеюсь я, отталкивая его от места питчера. — Это не я спрашиваю о девочке, как будто я в третьем классе. Хочешь, я пойду и спрошу, нравишься ли ты ей? — шутит Марк, возвращаясь на свою зону кэтчера6. Я смотрю, как отсчитываются секунды на табло. Выбросив несколько тренировочных мячей, я готов к началу игры. Мы играем с одним из наших соперников. На поле я всегда становлюсь более взволнованным и возбужденным, когда играем с ними. У меня давняя ненависть к их лидеру. Мы познакомились в седьмом классе, в летнем бейсбольном лагере. Не многие люди могут его терпеть. Он чертовски хороший игрок в мяч, не так хорош, как я, конечно. Парень легко получает все, чего хочет, и он мудак. Некоторые могут сказать то же самое обо мне. Как обычно, когда я стою на горке, все, что беспокоит мой ум, уходит на второй план во время коротких передач. Я могу стереть воспоминания о том, как мой отец выбивал из меня дерьмо накануне вечером, хотя чувствую, как с каждой подачей в ребрах отдается боль. Легко забыть обо всем, чтобы выиграть эту игру. Единственное, что не забывается – это Кеннеди. Она, кажется, единственное, что поглощает мои мысли. Я продолжаю проигрывать в голове маленькую импровизированную речь Марка. Все, что он сказал –правда. Это не похоже на меня, и было бы легче быть тем парнем, каким я был до аварии. До того, как появилась Кеннеди и все изменила. Я внимательно смотрю на нее, когда готовлюсь отправить первую подачу. Она стоит у забора и смеется вместе с Вайолет. Ее длинные каштановые волосы падают на лицо, когда она наклоняется, чтобы схватить камеру, которая висит у нее на шее. Как будто я каким-то образом связан с ней, чувствую объектив на себе, когда она смотрит через маленькое окошко. Я улыбаюсь, как только делаю бросок, зная, что она поймает момент. Кеннеди просто не будет знать, что улыбка предназначена для нее. Соперники сопротивляются сильнее, чем мы ожидаем. Они бросают вызов почти выигрывая в шестом иннинге7. В конце концов, мы берем все под контроль и выигрываем с одиннадцатью пробегами против их девяти. Когда команда празднует победу возле блиндажа, я не спускаю глаз с Кеннеди. Она подходит ближе к тому месту, где ребята из команды раздают друг другу пять и похлопывают друг друга по спине. Вайолет идет рядом и я быстро замечаю, что Аманда идет за ними по пятам. Вот дерьмо. Я опять облажался. «Пожалуйста, держи свой чертов рот на замке, Аманда». Аманда подбегает к забору, пытаясь привлечь мое внимание. — Грэм, похоже, наша традиция работает, — хвастается она с уверенностью, на которую способна только она. Раньше я находил это милым. Теперь мне хочется, чтобы она вернулась в пятый класс. Ребята в команде гудят и кричат, а тренер говорит нам успокоиться. Единственное лицо, которое вижу – это лицо Кеннеди, когда она приближается к команде. Девушка выглядит бледной, но пытается скрыть это за камерой. По тому, как поджаты ее губы и напряжены плечи, я могу сказать, что она слышала все, что сказала Аманда. У меня нет возможности все объяснить ей. Я такой мудак. Нет оправданий и объяснений, которые могли бы сделать этот момент менее испорченным. Кеннеди отказывается смотреть на меня. Даже когда она делает несколько фотографий команды, ее взгляд скользит мимо, как будто меня нет, как будто я не существую в ее мире. Я только что доказал ей, что она ошиблась во мне в очередной раз. Я именно тот, за кого себя выдавал. Этот Грэм не достоин прощения и такого доброго сердца, как у Кеннеди. Конечно, я не думаю, что в ближайшее время получу ее прощение. Я следую за остальной частью команды через парковку, направляясь в раздевалку с поникшими плечами. — Кеннеди, ты придешь сегодня вечером? — кричит ей Крейг, когда она начинает садиться в машину. Не теряя ни секунды, Кеннеди смотрит прямо на меня. — Я ни за что на свете не пропущу это. Вайолет и Дэн должны нам матч-реванш, — подмигивает она ему. Она подмигивает ему? Полагаю, я это заслужил. Кеннеди смотрит на меня пустым взглядом, прежде чем садится в машину. Она больше не смотрит на меня так, будто я чего-то стою. Я – ничто. Несколько парней хлопают Крейга по спине, поздравляя его с тем, что он поймал такую невинность как Кеннеди, когда мы заканчиваем мыться. Я хватаюсь за дверцу своего шкафчика, пытаясь подавить гнев и желание сорвать ее с петель, чтобы ударить ею по хорошенькому личику Крейга. Марк смотрит на мои жалкие попытки успокоиться. Он качает головой, хлопает меня по плечу и проходит мимо. — Она из тех, на ком женятся, брат. Если я действительно вижу в твоих глазах то, что вижу, тогда не позволяй этому маленькому мудаку приблизиться к ее невинности, понимаешь меня? — шепчет Марк, закрывая дверь своего шкафчика. Вечеринка уже в самом разгаре, когда я приезжаю. Все как обычно. В столовой установлен стол для пивпонга, в гостиной группа ребят играет в Xbox, а бочонки надежно спрятаны на кухне. Люди бродят по дому флиртуя и натыкаясь друг на друга. Меня быстро находит Аманда, как будто в нее встроен поисковик. Она не тратит времени зря, обнимая меня за талию, явно пьяная сверх необходимого. — Что тебе нужно Аманда? — раздраженно спрашиваю, не потрудившись даже скрыть это. Я не могу винить ее в своем затруднительном положении, но чертовски приятно притворяться, что могу. — Я думаю, ты знаешь, что можешь сделать для меня, — предлагает она, прикусив губу. Иисусе. — Тебе это когда-нибудь надоедает? Вся эта «позвольте мне броситься на вас и, надеюсь, вы соберете осколки» штука? Ты выглядишь отчаявшейся и это не так мило, как ты думаешь, — я мог бы выразиться и мягче, так как был внутри нее всего несколько часов назад. Аманда всегда была моей слабостью. Она не заморачивается и всегда согласна, поэтому я постоянно пользовался возможностью. Больше нет. Мне плевать, если Кеннеди меня ненавидит. Я больше не буду так использовать Аманду. Сегодня я поскользнулся и вернулся к своей старой рутине после того, как мы с Кеннеди поспорили в коридоре школы. Я никогда не был тем, кто придумывает оправдания, и не планирую начинать сейчас. Я сделал то, что сделал, и ничего не могу поделать, чтобы это изменить. Теперь я живу с последствиями своих действий. Единственное, что могу сделать, это попытаться еще раз доказать Кеннеди, что сожалею. В комнате становится тихо, слишком тихо. Я смотрю только на Аманду, пытаясь довести свою мысль до конца. Ее глаза начинают слезиться. Хотя я и чувствую некоторую форму раскаяния, знаю, что это единственный способ доказать ей, что мои слова правда. — Ты засранец, Грэм. Ты это знаешь? — говорит она, прежде чем дать мне пощечину с яростью, на которую способна только обиженная женщина. Я оглядываю комнату и вижу, что все взгляды устремлены на меня, но не могу найти в себе сострадания к Аманде. Я привык быть таким парнем, но это, кажется, не удерживает девушек от попыток забраться ко мне на колени при каждом удобном случае. Сомневаюсь, что это публичное представление заставит кого-то из них передумать и попытаться залезть ко мне в постель. Идя через переполненную вечеринку, чувствую, как взгляды прожигают затылок. Их любопытство очевидно. Я выхожу на заднее крыльцо и вижу, как Кеннеди и Вайолет, прижавшись к перилам, разговаривают тихим шепотом. — Я просто пойду внутрь, — объясняет Вайолет, подмигивая мне. Чертовски очевидно, что Кеннеди рассказала о нашей ситуации своей лучшей подруге по взглядам, которые Вайолет посылала мне всю неделю. Я стою рядом с Кеннеди, и мы молчим, пока я не нарушаю тишину. — Я не собираюсь извиняться перед тобой, потому что знаю, что это ничего не изменит. Я сожалею о том, что сделал. Просто подумал, что ты должна это знать, — легко объясняю я ясным голосом, чтобы убедиться, что она не пропустит ни одной части моих извинений. Мне нужно, чтобы Кеннеди знала, что я осознаю свою ошибку. Извиняться – это не то, к чему я привык. — Я слышала, что ты сказал Аманде. Это было нечестно по отношению к ней, ты застал ее врасплох, — шепчет она, проводя рукой по перилам. Я сделаю все, чтобы заставить ее посмотреть на меня. — Ты ее защищаешь? — спрашиваю я в абсолютном шоке. Кеннеди вскидывает голову и удивленно смотрит на меня. — Я просто знаю, каково это – хотеть тебя и знать, что этого никогда не случится, потому что ты слишком глуп, чтобы понять, что перед тобой. Я просто знаю, что она чувствовала, когда ты выложил ей все это, чтобы она поняла. К счастью, я поняла это еще до того, как переспала с тобой! — Кеннеди выпрямляется и поворачивается ко мне спиной. — Ты совсем не похожа на Аманду. Это другое! — я прошу ее понять меня. Кеннеди резко поворачивается ко мне лицом, в ее глазах вызов. — Объясни мне разницу, потому что я ее не вижу. Ты ходишь и говоришь все это этим бедным девочкам, а меня теперь включили в эту группу благодаря тебе, и ожидаешь, что от нас не будет реакции. Я верила всему, что ты мне говорил. Всему, Грэм, всему до последнего чертового слова. Ты доказал, что я ошибаюсь. Первый небольшой толчок в наших «отношения», и ты прыгаешь с корабля и находишь утешение в штанах Аманды. Ты именно тот, за кого себя выдаешь. Я просто была ослеплена тем, каким мне хотелось видеть. — Не принижай наши отношения, бросая воздушные кавычки. Я думал, это ты от нас отказываешься. Ты же сама сказала это сегодня в коридоре, так что... — я позволяю этой мысли ускользнуть. Ничего из того, что я скажу, не исправит этого. Теперь я это понимаю. — Ты прав, я так и сделала. Я ревновала, понятно? Когда Аманда обняла тебя в кафетерии, мне пришлось бороться с желанием вырвать ее гребаные волосы. Я не такая девушка, но иногда ты заставляешь меня чувствовать, что я схожу с ума. — Кеннеди смотрит на меня сквозь ресницы, словно умоляя понять. — Но, Грэм, ты же не сражался за меня. Я боюсь того, что возможно между нами, а ты даже не сражаешься за меня, как будто я не стою твоих хлопот. — Я сейчас сражаюсь, — возражаю я, хватая ее за руку, но Кеннеди быстро отдергивает ее. — Слишком поздно Грэм. Может быть, я не стою всех этих перемен для тебя, но могу обещать тебе, что ты стоил их для меня. Кеннеди уходит, разочарованно качая головой. Я остаюсь один на заднем крыльце. Слишком поздно. Эти два слова продолжают преследовать меня до конца ночи. Я подумываю о том, чтобы уйти и просто пойти домой. Единственное, что удерживает меня от того, чтобы выйти через парадную дверь, это то, что Кеннеди выпила четыре рюмки водки с Дэном. Я знаю, что должен оставаться здесь достаточно долго, чтобы убедиться, что она доберется домой в порядке или, по крайней мере, что она в безопасности, чтобы остаться. Ночь проходит медленно, пока я наблюдаю, как Кеннеди деструктивно играет в пивпонг. Она слишком маленькая. Я знаю, что весь алкоголь, который она глотает, сразу же ударит ей в голову. Провожу большую часть ночи, избегая перепихов, которые мне предлагают и оставаясь трезвым. Для меня это впервые. Мне не очень-то нравится находиться в компании буйных пьяниц, когда я трезв. Интересно, я так же раздражающе противен, когда пью. Смешаться с толпой – это единственное что могу, чтобы следить за ней. Я съеживаюсь каждый раз, когда Крейг или кто-то из других парней кладет на нее руку. Она никогда не оставалась незамеченной, даже когда думала, что это так. Все думают, что она была недостижима... до сих пор. Видимо, теперь все изменилось. Казалось, все парни думают, что Кеннеди ценный приз на этой вечеринке и изнывают по ней, надеясь на шанс проникнуть глубоко в нее. Я сижу и смотрю, как парень за парнем обращаются с ней, как с большинством девочек в нашей школе. Если увижу, что еще один из них кладет свои руки на ее задницу, я потеряю контроль. Кеннеди – другая! — Ты, наконец скажешь мне, что с вами происходит? — спрашивает Марк, плюхаясь на сиденье рядом со мной. Я не спускаю глаз с Кеннеди. Крейг проводит рукой по ее талии. Когда алкоголь впитывается в нее все больше, она все более снисходительна к его прикосновениям. — Тут нечего рассказывать, брат, — говорю я, вытаскивая телефон из кармана и проверяя время. 1:30. Убейте меня. — Скажи это себе, потому что ты выглядишь так, будто кто-то порвал твою винтажную майку «Нью-Йорк Янкиз». — Марк громко смеется. Мои мысли блуждают по тому, что Марк сказал о Кеннеди ранее. Она из тех девушек, на которых ты женишься, из тех, что способны заставить тебя полюбить и забраться глубоко под кожу. Я никогда не думал, что захочу кого-то рядом, что мне кто-то понадобится, но наблюдая за всеми парнями вокруг Кеннеди, понимаю, что она единственная, кого я хочу у себя под кожей и единственная, кого не хочу отпускать. — Она другая, и я в двух секундах от того, чтобы выбить из кого-нибудь дерьмо, —отвечаю ему честно и сжимаю кулаки. С быстротой молнии в голове проносится мысль кого мне хочется ударить в первую очередь. — Тогда я рад, что достаточно умен, чтобы держаться от нее подальше, потому что Господь знает, что мне не нужны фингалы от тебя. Я выучил свой урок еще в средней школе. Теперь вернемся к тому, что важно. Что, черт возьми, ты собираешься с этим делать, потому что алкоголь – это тот ингредиент, который заставляет работать очарование Крейга Дэниелса. — Марк указывает на коридор. Мы смотрим, как Кеннеди поднимается по лестнице, держась за руку Крейга. Она спотыкается позади него и пытается удержать равновесие, прислонившись к стене. Я не знаю, что делаю, когда встаю и следую за ними, оставаясь на шаг позади, как настоящий ревнивый парень. Крейг закрывает за ними дверь, а я прислоняюсь к стене коридора снаружи его комнаты на случай, если я ей понадоблюсь. Я закрываю глаза, позволяя им отдохнуть и молча желаю, чтобы этот день начался заново. Не знаю, сколько времени проходит, пока стою здесь, рассуждая о том, что мне делать. Мои возможности ограничены. Если я сейчас ворвусь к ним, кто знает, на что я пойду, но если подожду может стать слишком поздно. Когда я, наконец, открываю глаза слышу приглушенный шепот. Услышав, как Крейг повышает голос, я отскакиваю от того места, где дулся, и прикладываю ухо к двери. Звуков практически не слышно, как будто я под водой. Раздается громкий стук, и я принимаю решение. Мне все равно что будет когда я войду... я не больше ни на секунду не останусь в этом коридоре. Глава 29