— Хорошо, тогда я ухожу. — Buona giornata[123], — мягко произнес он, возвращаясь к газете. Я моргнула, глядя на его затылок, борясь с чувством, пробивающимся сквозь клетку ребер. Мне потребовалось мгновение, чтобы определить это, чувство пока я шла к лифту. Разочарование. Я ожидала, что он будет спорить со мной по этому поводу, чтобы я нашла в нем чувство желания, обвинила его в женоненавистничестве, каким могут быть многие итальянские мужчины, желающие держать меня в доме под своим началом и полагающие, что я приму это только потому, что у нас был половой акт. Но еще более слабый голос в глубине моей запертой души шептал, что я хочу, чтобы он боролся со мной из-за этого, потому что это покажет, что ему не все равно. Я сражалась с противоречивыми ощущениями, пока заходила в лифт и ехала вниз, на парковку, где Адриано обычно ждал, чтобы отвезти меня на работу. Увидев его в черном Бимере, я почувствовала легкое удовлетворение и улыбнулась ему, садясь на заднее сиденье. — Доброе утро, Адди. — Привет, — хмыкнул он, завершая наш утренний ритуал. Он не был самым многословным человеком. Затем, выезжая с парковки, он нашел мой взгляд в зеркале заднего вида и добавил: — Рад, что ты в порядке после вчерашнего. Тепло пронеслось сквозь меня, как летний ветерок. — Спасибо, я тоже. — Вела себя как настоящая донна, — сказал он мне с восхищением в своем хрипловатом голосе. — Заставила нас гордиться. Донна как королева в шахматной партии или королева на игральной карте. Донна[124] как женщина-босс. Бруно называл меня так несколько раз и Фрэнки. До тех пор я не замечала, какой это комплимент и как много он значит, исходя от таких мужчин. Я наклонилась вперед, чтобы похлопать его по здоровому плечу. — Вы, ребята, мне нравитесь. Может, это выдавание желаемого за действительное, но мне показалось, что я увидела слабый румянец на его глубоких оливково-коричневых щеках. Когда мы подъехали к зданию моего офиса, я приготовилась выйти из машины на обочине, но Адриано не остановился, как обычно делал. Вместо этого он остановился рядом с оранжевыми дорожными ограждениями и знаком, который объявлял оцепленную территорию зоной строительства. Он опустил окно и крикнул проходящему мимо мужчине. — Эй, сделай мне приятное и освободи место в этой зоне, ладно? Двадцатилетний хипстер, которого он окликнул, уставился на него, явно смущенный видом массивного итальянца, высунувшегося из окна. — Ну? — Адди хмыкнул, его густые брови низко нависли над глазами. Мгновенно парень пришел в движение и освободил место в зоне, чтобы Адриано мог завести машину и припарковаться. Он даже вернул дорожные ограждения на место после того, как мы разместились. Адди двинулся к нему своей неуклюжей походкой, парень заметно струсил, а затем предложил руку для рукопожатия с купюрой, незаметно сложенной в ладони. — Спасибо, — сказал он с улыбкой, которую нельзя было назвать дружелюбной на его грубоватом лице. Парень принял рукопожатие с трепетной улыбкой и удалился. Когда Адди повернулся ко мне лицом, в его глазах стоял смех. Я покачала головой. — Ты ешь детские мечты на ужин, да? Он негромко засмеялся, провожая меня до двери. Я ничего не сказала, когда он последовал за мной в вестибюль, но когда он пошел со мной через охранную баррикаду, я подняла руку. — Что ты делаешь? Потянувшись во внутренний карман своей кожаной куртки, он достал бейдж с именем: Адриан Смит. Вопреки себе, я рассмеялась. — Ты не мог придумать ничего более оригинального, чем Смит? Он пожал плечами. — Хорошо, но зачем тебе это? В здании я в безопасности, — настаивала я, скрестив руки, чтобы встретить его своим самым холодным взглядом. — Приказ босса, — ответил он. Я действительно начинала ненавидеть эту фразу. — И что ты собираешься делать? Сидеть весь день возле моего кабинета? Он снова пожал плечами. — Нет, если этого не надо. Ты должна писать смс, если тебе нужно куда-то идти. Я закатила глаза. — А если я не отпишусь, как ребенок? — Твои похороны, — был ответ. Мы уставились друг на друга, лицо Адди было абсолютно пустым, а мое маской возмущения. — Новый парень, Ломбарди? — позвал Билл, один из моих помощников по делу Сальваторе, проходя рядом с нами через контроль безопасности. Я показала ему средний палец. Адди усмехнулся. — Да, мы и вправду на тебя влияем. У меня вырвался вздох, когда я попыталась выплеснуть часть своего отчаяния. — Ладно, я не планирую покидать офис до полудня. Я напишу тебе. Но ради Бога, пожалуйста, не провожай меня в мой кабинет, как ребенка. Это моя работа. Я бы хотела сохранить профессионализм, который еще могу сохранить. Он моргнул, и на мгновение мне показалось, что он не тронулся с места, но потом он протянул руку и похлопал меня — сильно — по плечу в знак согласия. Я видела, как он повернулся и вышел из здания, где прислонился к стеклянной стене рядом с дверями и закурил. Я вздохнула, понимая, что это самое лучшее, что могло быть. Но когда я проходила через охрану и заходила в лифт, на моем лице заиграла улыбка. Потому что, очевидно, не только Данте заботился о моей безопасности, но и парни тоже. И это чувствовалось лучше, чем должно было быть. Я обедала в конференц-зале, пока пыталась понять, что делать с обвинениями Данте в незаконных азартных играх и рэкете, когда движение у двери привлекло внимание. — Привет, Елена, — почти смущенно сказала Бэмби, занавес из густых светлых волос струился над ее плечом, частично скрывая лицо. — Прости, что побеспокоила тебя на работе, но я… я хотела продолжить тот разговор, который мы так и не смогли провести. — Конечно, — сразу же предложила я, перекладывая бумаги и пластиковую миску с салатом на столе, освобождая ей место напротив. — Кажется, я дала тебе свой номер телефона? — Да, но я подумала, что должна поговорить с тобой лично. Она села спиной к двери, затем посмотрела через стекло на адвокатов, проходящих через зал, и встала, чтобы пересесть на стул с моей стороны, чтобы видеть зал, не поворачиваясь. Хм. Мой интерес разгорелся, я скрестила ноги и сложила руки на коленях. — Я в твоем распоряжении. Она почти судорожно пожевала губу, глядя на свои руки. — Я не замужем, и не вдова. Ты знала об этом? Вот почему Данте заботится об Авроре и обо мне. Когда я родила ее вне брака, мои родители… они не были счастливы.