— Отставить слезы! Если бы я его так хорошо не знал… Понимаешь, он тогда, еще год назад, понял, что у вас с Иваном — любовь, и страшно испугался, что ты его выставишь. Он весь этот год довольно успешно пытался воспрепятствовать вашим встречам, а вы с Иваном ему в этом добровольно помогали. И ребенок… Да нужен он ему был, как прошлогодний снег! Он просто решил, что привяжет этим тебя насмерть, коль он будет считаться родным его отцом! — Я злобно сощурился: — А сказал он тебе, что отцовство его не подтвердилось? — Н-нет… — Вот! Узнаю Илью. Он всегда был мастером обернуть все обстоятельства с свою пользу. Он всех использовал — и Каширину в том числе. Эта дурочка наняла киллеров, чтобы убрать тебя с дороги. И вот тут я ему верю — он об этом, действительно, ничего не знал. Ребенок, сам по себе, ему был не нужен, а вот Алена этого не знала, и думала, что она избавится от тебя и благополучно выйдет за него замуж. Она-то ничего не знала о том, кто является официальным владельцем предприятия, и об истинных мотивах, двигавших Ильей, просто не догадывалась… Я поднялся, глянул на потрясенные лица Полины и Лены и сказал: — Впрочем, поступай, как знаешь. Ты, конечно, можешь дать ему еще один шанс, или как там в твоих любимых романах поступают благородные героини? Только знай, что через месяц он опять останется ночевать в городской квартире, а ты будешь тут одна бродить по комнатам, и сожалеть о том, что отпустила единственного человека, который тебя по-настоящему любит. Такими чувствами, как у вас, не разбрасываются. Впрочем, дело твое. Конечно, Городецкий у нас красавчик, не чета Ивану, с его простой физиономией… Лена возмутилась: — Это-то тут при чем? А Иван недовольно сказал: — Что-то тебя занесло… При чем тут моя физиономия? Неожиданно Полина засмеялась: — Ой, не могу… Мы переглянулись, и я с облегчением увидел, что Лена тоже улыбается, причем вполне по-человечески. Полина поднялась: — Пойду я, в самом-то деле… Я тоже поднялся к себе. Ночевать Иван не пришел, что я счел хорошим знаком. За завтраком Иван с неохотой объявил, что ему нужно проехать на работу. Он пил кофе, с одобрением поглядывая поверх чашки на порхающую вокруг нас Лену, и я понял, что у них все хорошо. Лена присела напротив меня, спросила: — А ты чем думаешь сегодня заняться? Я подумал, и неопределенно заявил: — Есть у меня пара мыслей, хочу проверить все на месте. Полина сегодня будет в офисе, не знаешь? Мне нужно побеседовать с главным инженером предприятия, и я не хочу, чтобы нам помешали. Лена кивнула. — Полина говорила, что сегодня у нее с утра какие-то городские мероприятия, а потом собиралась в администрацию района. У них по четвергам всегда расширенные заседания проводят, Полька ругается, что столько времени зря тратится на все эти совещания и заседания. — Слушай, созвонись с главным инженером, а я подъеду к нему. А то еще и неизвестно, захочет ли он со мной разговаривать. Лена кивнула: — Позвоню. И с Зиной договорюсь, это их секретарь, она тебя встретит. Заодно можешь и с ней переговорить — она работала еще с Сашей, и в курсе всех дел на фирме. В офис я приехал на сорок минут раньше назначенного Ворошиловым времени. Офис мне понравился. Я подумал про себя, что Полине он очень подходит. Ворошилов был занят на планерке, и я имел возможность предварительно поговорить с Зиной. Она предложила мне кофе, и, узнав, что я люблю растворимый со сгущенным молоком, грустно засмеялась: — Александр Алексеевич тоже любил так, только очень сладкий. Полина его всегда дразнила тем, что он кладет в чашку по четыре ложки… — Она горестно вздохнула. — Когда у них только все начиналось, я сразу видела, что она к Александру Алексеевичу неравнодушна. Иногда я даже специально позволяла ей сделать для него кофе, как он любил… Он старше Полины был, и не хотел портить ей жизнь, но потом они все-таки разобрались между собой, и такая у них любовь началась!.. И вообще все так хорошо было! У них близнецы родились, и Каратаев мальчишек обожал просто. Уж не знаю, зачем ему эта политика понадобилась. Он вообще такой был, правильный. Хотел исправить все на свете. Вот и исправил… Вездесущая Зина уже знала и об аресте, и об освобождении Городецкого. — И напрасно вы так старались, мало ему! Сколько он крови Елене Алексеевне попил! Правда, после гибели ее брата присмирел, даже за чужой нравственностью приглядывать стал. — Зина оглянулась на закрытую дверь кабинета и тихо сказала: — Я сама слышала, как он ссорился с Ворошиловым, и даже хотел ему набить морду за то, что он к Полине подкатывается. Впрочем, может, сам на нее виды имел, с него станется. Из кабинета Ворошилова вышли люди, и он появился на пороге. Уж не знаю, почему, но в свой кабинет он меня приглашать не стал. Мы прошли в соседнюю дверь, за которой оказалась комната, как я понимаю, для встреч и переговоров с клиентами, и устроились за большим столом, напротив друг друга. Ворошилов посмотрел на меня сквозь холодно блеснувшие стекла дорогих очков: — Я вас внимательно слушаю. Елена Алексеевна попросила меня ответить на ваши вопросы. — Это не совсем то, что мне нужно. Я хотел бы услышать ваше мнение о положении фирмы на рынке оказания услуг, о ваших конкурентах. Например, о фирме, принадлежащей Коригову. Я правильно назвал его фамилию? — Правильно. — Ворошилов поднял на меня взгляд. — Мне не слишком понятно, почему Елена Алексеевна заинтересовалась этими вопросами именно сейчас, а не, скажем, год назад. Впрочем, это не мое дело, и основания, по которым вы меня расспрашиваете, меня интересовать не должны. А насчет конкуренции между нашими фирмами… Каратаев и Коригов давно поделили сферы влияния. Причем если в начале девяностых у нас с ними было открытое соперничество, то в последние годы я назвал бы наши отношения взаимовыгодным сотрудничеством. Бетонные, каменные работы, тяжелая техника — это у нас, а у Коригова — отделка и торговля отделочными материалами. Мы сами пришли к выводу, что нам невыгодно держать огромный штат отделочников, и отдали это на откуп «Меридиану». Ворошилов помолчал, но потом все-таки заговорил: — Не думаю, что открою большой секрет, если расскажу о том, что Марату Коригову нравится Полина Каратаева. Была там даже какая-то романтическая история, после которой Полина осталась с Каратаевым, и даже вышла за него замуж. Кроме того, ходили слухи о давней ссоре Каратаева с его племянником, впрочем, ничего определенного так никто и не узнал. Но как-то чувствуется, что Марат Ильич не все надежды растерял, потому что он приезжал на сороковины, и о чем-то долго разговаривал с Полиной. О чем — тоже никто не знает. Я насторожился: — Возможно ли, что он решился убрать соперника с дороги? Ворошилов достал изящный портсигар, вынул сигарету, но не закурил. — Навряд ли. Баб у него, как грязи. А с Каратаевым они вроде даже и дружили. Я подумал про себя, что Ворошилов недолюбливает Коригова, хотя это могло быть просто следствием каких-то личных симпатий или антипатий. — Как складывались ваши отношения с Полиной Каратаевой после того, как она взяла на себя руководство предприятием? Ворошилов недоуменно пожал плечами: — Так она и при жизни Каратаева последний год прекрасно справлялась с обязанностями. Вообще, несмотря на некоторые нюансы наших с ней личных отношений, по работе у нас все складывается хорошо. Без ложной скромности, я — хороший организатор производства и грамотный инженер, а Полина грамотно занимается договорами и контрактами, контролирует работу сметно-договорного отдела, бухгалтерию и юристов. В общем, все финансы давно уже на ней. — А Лена Городецкая? Как я понял, она распоряжалась контрольным пакетом акций. — Лена? Она крайне редко вмешивалась во что бы то ни было. Вообще, за последний год я лишь дважды встретил ее в офисе. — А Городецкий? Он не интересовался, как идут дела? Ворошилов криво ухмыльнулся. — А что Городецкий? По моему мнению, у него мозги в штанах. Кажется, этот придурок ревновал меня к Полине, хотя это глупо. Я получаю здесь очень приличные деньги, и по году выходят хорошие премиальные. Мы с Полиной давно выяснили отношения, и лишние неприятности мне на работе ни к чему. Я поднялся. Ворошилов несколько утратил свой лощеный вид: — И что, это — все, о чем вы меня хотели спросить? Я кивнул. Ворошилов вздохнул с заметным облегчением: — Ну, тогда, если позволите, я займусь выполнением своих непосредственных обязанностей. Это Полина Витальевна у нас — человек публичный, она вынуждена присутствовать на всех городских мероприятиях, а на мне держится все производство. Хотя, признаюсь, строительство — это такая отрасль, где часть доходов обязательно делается на бумаге, и Полина с этим великолепно справляется. Она свободно ориентируется во всех этих базах, коэффициентах и индексах — и никогда не позволит нам работать впустую. Я сам в этом профан, и ей доверяю безусловно. На этой высокой ноте мы и расстались. Уважение, с которым он говорил о Полине, несколько примирило меня с его лощеным видом, и даже пижонские очки уже не казались вызывающими. Всезнающая Зина просветила меня насчет того, где может в настоящий момент находиться Полина Витальевна, которая на своем рабочем месте так и не появилась, несмотря на то, что рабочий день был в разгаре. — Сегодня в новом детском спортивном центре какое-то мероприятие, так мы у них — основные спонсоры. Это еще Александр Алексеевич в обычай ввел: когда-то по муниципальному заказу мы их отстроили, так теперь помогаем. Кстати, «Меридиан» тоже их спонсирует, ну, да у детей лишних денег не бывает, на бюджете не разбогатеешь. Я насторожился: — «Меридиан» — фирма Коригова? — Ну да, они отделывали здание после нас, и помогали им с оборудованием. Я подумал, что фамилия Коригова уже дважды всплыла сегодня, и решил проехать к нему в офис. Если повезет, и он захочет со мной разговаривать, я с ним познакомлюсь. Мысль о том, что на этом дурацком мероприятии неведомый мне Коригов находится рядом с Полиной, мне лично показалась неприятной.