— Так это, барыня, вы ж сами упразднили дыбу, аккурат в прошлом годе. Указ собственноручно подмахнули: все телесные наказания запретить. Нету у нас теперича кутузки, кальянная там. Велите всё взад вернуть? — Шучу я, Гапа, не надо взад. Веди к камню, пора вступать в наследство! — Матушка! Ваше Высочество! Решились-таки! Да неужто боги услышали мои молитвы! Не угаснет род Нагих отныне! Радость-то какая! — Агриппина, всплеснув ручищами, хотела было меня облапить, но я уклонилась от смертельно опасного приёма. — Гапа, ты уж определись, кто я, дитя несносное или матушка с Высочеством, а то какой-то диссонанс в голове. — Диссо… что? — Да забей, веди к алтарю, время не терпит. — Кого забей? — Нянька округлила глаза. Растолковывать, что именно забивают, не стала. Похоже, придётся фильтровать базар, а то у челяди могут возникнуть вопросы: какие такие демоны вселились в княжну и не пора ли устроить ей сеанс экзорцизма? — Время ещё есть, Ваше Высочество! Два часа. Помыться бы вам не мешало. Где ж тебя, шалопутную, черти носили! Опять снюхалась с этой непутёвой графиней, как её там?.. Вспомнила! Машка Любомирская! Чтоб ей пусто было! Не водись с ней, Оленька! Она двух мужиков сменила! Негоже княжне с оторвой дружбы водить! В душе не… кто такая Машка Любомирская, но на всякий случай закивала, соглашаясь, а затем пожурила. Склонять белую кость всяко-разно чревато батогами на конюшне, кои я также самолично отменила в прошлом годе. Придётся всё-таки пересмотреть указ. Княжна я или кто? Слово дала — слово забрала! — Дашка, Глашка, живо всё сюда! Барыня во дворце! «Царь во дворца!» — захотелось передразнить Агриппину, но вовремя осеклась, увидев огромный портрет императорской четы. За такое и языка можно лишиться. Мало ли, один раз упекли в психушку, — что помешает сделать это ещё разок? Херня вопрос. Я и помешаю! Предыдущая княжна не была тёмной ведьмой, а меня голыми руками не возьмёшь. Тайная Канцелярия по-любому не спустит с рук убийство оперативников, но на время поутихнут. Вопрос: на какое время? Неделю, месяц, год? Когда ожидать киллеров? Они придут по мою душу, чую, что придут. По закону не привлечь, дело-то мутное, а вот устранить — всегда пожалуйста. Убрали родителей, и меня попытаются, а там кто кого. Либо я, либо меня. Глава 5 Даша и Глаша, эти двое из ларца, оказались чудо как хороши. Поначалу я подозревала, что меня хотят утопить. Затем закралась мысль, что крепостные девки вознамерились содрать кожу заживо. Но когда я, смирившись с судьбой, прекратила отбрыкиваться, полностью расслабившись, отдалась в умелые руки девиц, прочувствовала всю прелесть привилегированного положения княжны. Меня мыли, тёрли, надраивали, массировали, споласкивали, и так несколько раз по кругу. А когда я окончательно сомлела, принялись в четыре руки умасливать распаренное тело неведомой магической эмульсией, которая тут же привела в чувство не хуже ядрёного нашатыря. Всё в этом мире казалось привычным и в то же время чуждым. Пыталась проводить параллели, но бросила неблагодарное занятие на том моменте, когда одна из девок вместо привычного фена взяла артефакт, напоминающий формой заурядную массажную расчёску. Пару пасов, и мокрые спутанные волосы, необъяснимым образом обсохнув, опали огненным каскадом по изящным плечам. Глашка с Дашкой, подхватив меня под белы рученьки, подвели к гигантскому зеркалу в полстены, а вся ванная комната была немногим меньше бывшей московской квартиры. Я впервые смогла осмотреть новое тело с головы до ног. Что тут скажешь?.. Боярыня красотою лепа, бела вельми, червлёна губами, бровьми союзна, телом изобильна. Как по мне, чересчур изобильна. Провела кончиками пальцев по груди третьего размера. Отдёрнула руку, заметив в отражении заинтересованные взгляды челяди. Как быстро я освоилась. Челядь. Надо же. Даже всплывшие сведения о том, что крепостное право упразднять никто не собирается, ничуть не покоробили. Быть может, отсутствие эмоций не что иное, как условные рефлексы, заложенные на генетическом уровне в тело почившей княжны? Судя по довольным лицам близняшек, положение вещей их вполне устраивало. Девушки не выглядели угнетёнными. Ладные, статные, ухоженные — кровь с молоком. Глаза сияют довольством. Я не видала прочих крепостных, но полагаю, что подобные устои в двадцать первом веке всего лишь формальность и дань традициям. Сколько у меня душ в наличии — ещё предстояло узнать. Нужной информации не нашлось. Судя по громадному дворцовому комплексу, никак не меньше пятисот, а может, и поболе будет. Разберусь с вверенным хозяйством опосля инициализации. Некстати вспомнила Упоровку. Тесный хлев. Неуклюжую попытку подоить Лыску. Внезапный приход системы и те самые слова, в одночасье изменившие жизнь: «Внимание! Пройдите инициализацию!» И вот опять я на пороге чего-то нового. Для чего я здесь? Какова моя миссия? Что могу дать миру, на порядки превосходящий родной? Достаточно осмотреться по сторонам — разницы не заметит разве что слепой. До такого уровня технологий бывшим соотечественникам расти и расти. Вздохнула: не вырастут больше. Моим миром правят зомби и мутанты, а я здесь — стою перед роскошным зеркалом, пытаясь осознать навязанную судьбу и туманные перспективы. А всё лежит на поверхности. В прямом смысле этого слова. Готова биться об заклад. Минуту назад ничего не было! Хотела ответы на вопросы? Получи и распишись! На левом предплечье красовалась тончайшей работы татуировка боевого серпа. Не быть тебе новатором в Имперской России, далёкой мультивселенной. Не быть тебе видным просветителем. Не быть тебе любящей супругой и заботливой матерью. — А быть тебе, княжна Ольга, великим инквизитором! — не заметила, как произнесла эти слова вслух. Мир вокруг переменился. Превосходный ценный мрамор пошёл трещинами, огромная ванна раскололась на куски, выплеснув не меньше тонны мыльной воды. Зеркало вспучилось и взорвалось. Время встало. Сознание покинуло тело, и я взглянула на себя со стороны. Рыжая, фантастически красивая девушка с бледной, будто свинцовые белила, кожей. Горделиво стояла среди тысяч искрящихся осколков. Глаза её были наполнены концентрированным мраком, а кроваво-чёрная аура коверкала пространство окрест. «Да всё я осознала, хватит рушить мой дом. Верни всё как было!» Мгновение — и я смотрюсь в целёхонькое зеркало. Тату на предплечье как и не бывало. Лишь в мозгу, где-то на задворках, слышался едва различимый затихающий смех. Кто-то весьма могущественный показал мне же самой моё истинное лицо. Рефлексии как ветром сдуло. Зрелище было ужасным и в то же время великолепным. Не буду кривить душой, но именно такой — твёрдой, деспотичной, сильной — я себя воображала в розовых грёзах. Посмотрела на отражение. Подбородок выше — ага, вот так. Бюст вперёд, зад чуток отклячить, животик подтянуть. Взгляд уверенней. Мля! У меня же зрачки вертикальные! Неужто прислуга не заприметила, или делают вид? — Девочки, вы ничего странного не заметили? — обратилась к Даше с Глашей. — Ресничка в глаз попала. Ваше Высочество, дозвольте, вытащу? Странно. Судя по всему, здесь это в порядке вещей. Подумаешь, зрачки кошачьи, не рога же выросли. Что я вообще знаю об Империи? Знаю только то, что ничего не знаю. Надобно пополнить багаж информацией. Но попозже. Выйдя из ванной комнаты, увидала на необъятных размерах кровати стальной ящик. Покрытый коррозией, древний, как ягодицы шерстистого мамонта. Что эта пакость делает в опочивальне? Донеслось пыхтение, а затем раздался паровозный гудок: в спальню вломилась Агриппина. Руки в боки, оценивающий взор. Кажется, осталась довольна. Я уже страшусь этого питекантропа. Такая не только коня на скаку остановит, но и ноги повыдёргивает, помысли тот взбрыкнуть. — Ваше Высочество! Чего стоим, кого ждём⁈ Пора облачаться! Дашка, Глашка, чего гляделки вытаращили⁈ Барыне подмогти надобно! Подошла к ящику, подёргала крышку — заперто, а замка не видно. Пригляделась и узрела полустёртый рельеф паука прямо посерёдке, больше на поверхности ничего не было. Приложив палец, чуть не ойкнула от неожиданности. Тонкая игла вошла в подушечку. Зачавкало, зажужжали невидимые приводы, крышка с грохотом откинулась. Облако вековой пыли окутало лицо. Растудысь его в тудысь! От души чихнув, заглянула вовнутрь. Ожидала чего угодно. Красивого старинного платья, что переходило из поколения в поколение, от матери к дочери. Хрустальных туфелек Золушки. Фамильных бриллиантов в тысячу карат. На поверку оказалась какая-то шляпа. Тога — не тога. Хитон — не хитон. Нелепое рубище, словно из волокон крапивы сотканное. Грубое и колючее до безобразия. В руки взять стрёмно, не то что на себя натянуть. Повесив нос, отложила в сторону. Следующим предметом оказались лапти, но не из лыка плетённые, а из стальной ленты. Жуткой на вид — с заусенцами и зазубринами. Святая Инквизиция! Неужто?.. «А чего ты ждала, рыжая? Лабутенов, что ли? Не кисни! Модно, стильно, молодёжно. На дно загляни. Вась, закрой глаза, тебе лучше этого не видеть!» Что за пакость⁈ Взяла в руки диковинную мешанину из цепей, железных полос, шипов, колючек, пряжек, зажимов и защипов. За спиной шумно выдохнула Агриппина, а за ней охнули в унисон Даша с Глашей. — Вериги Первой! Счастье-то какое! Узреть вериги самой Праматери! Теперича и помирать не зазорно! — Нянька грохнулась на колени и усердно принялась долбиться челом о паркет морёного дуба. Я не разделяла её энтузиазма. Что же получается?.. «Обряжайся, не тяни. Всё равно не увильнёшь. Думаю, это второй этап становления. Первым было омовение. Ты очистила плоть, теперь очистишь душу, а что очищает душу лучше всего? Правильно, рыжая! Муки! Ты должна возлюбить кактус и вкусить всю боль этого мира! Держись, Ольга, я в тебя верю!» «Да пошёл ты! Василиса, бери тело под контроль! Василиса? Ты меня чуешь? Вась? Коза рыжая, чтоб тебе икнулось!» Опять одной вывозить! Как это надевать-то? С грохотом и лязгом повертела в руках металлическое кубло. В серёдке виднелась плашка с изображением паука, точь-в-точь как на крышке. Коснулась поверхности. Укол — чвак! — а затем вериги взбесились. Попало всем. Железные цепи стеганули Дашу и Глашу, так не вовремя решивших мне пособить. Девчонки, завизжав, сломя голову пустились наутёк. Грапа огребла по хребту пластиной, но с колен так и не встала. Надо думать — ошалев от счастья. Ведь получить люлей от БДСМ-приблуды самой Первой — великая честь для черни! Взбеленившиеся железяки опутали меня с ног до головы. Голени, икры, бёдра, ягодицы, живот, грудь и плечи. Шипы с лёгкостью пронзали кожу, впиваясь глубоко в мясо. Я попыталась сорвать всё это непотребство, но не тут-то было. Вериги, ёрзая и скрипя, словно змеи сжимали хват, пока в конце концов не угомонились. Осмотрев окровавленную себя, закусила губу от боли. Да, бывало и хуже. Припомнить то же поглощение гримуаров. Но всё равно приятного мало. По всему телу стекали ручейки крови. Белоснежный шёлковый ковёр под ногами окрасился в алый. Применять магию не осмелилась. Чего доброго, разумные железки воспримут мои деяния за читерство, и подготовка к обряду пойдёт по одному месту. Кожа и мышечные ткани пострадали, но жизненно важные органы не задеты. Велела артефакту не вмешиваться. Не я первая примеряла железяки и не я последняя. Смерть от тысячи порезов не грозит из всего-то нескольких сотен. Дело житейское! Подумав, что хуже уже не будет, принялась натягивать рубище на окровавленный торс. Хуже и впрямь не было. Было во сто крат хуже! Колкие волокна сорочки прошлись наждаком по свежим ранам. Завывая от боли, проклиная белый свет и матерясь на всё имение, я всё-таки превозмогла и втиснула одеревеневшее туловище в ритуальный наряд. У моей тысячу раз прабабушки отменное чувство юмора. Подмостила так подмостила! Что ж, остался последний штрих, и я готова на рандеву с Сатаной. Сжав челюсти так, что зубы скрипнули, засунула ноги в лапти. Те, словно живые, дрогнув, стиснули ступни тисками. Знала бы, что так будет, — осталась бы в царстве теней. Подошва — наиболее чувствительная часть человеческого тела. Умелый палач за считаные минуты вырвет любую информацию у своего клиента. Вот и я вспомнила, что, будучи мелкой, украла у мамы тысячу рублей, чтобы посадить в горшке и взрастить денежное дерево. Дерево не выросло, зато я узнала, где находится пятый угол. Когда острые шипы вонзились в пятки, я увидела его и, качнувшись, повалилась навстречу. Удар лбом, глухой треск черепа — и вот я вязну в бурой жиже. Опускаюсь всё глубже. Грудь раздирает недостаток кислорода, давление плющит кости. Делаю глубокий вдох, и вязкая субстанция заполняет лёгкие. Показалось, что я достигла дна боли, но снизу постучались. Закончилось всё резко и вдруг. Я перестала чувствовать вообще что-либо. Опасливо открыла глаза, ожидая подлянки, но ничего не случилось. Каменные стены узкой кельи скудно освещал едва тлеющий факел. Посреди помещения высился алтарь, был он чернее ночи и, казалось, поглощал свет. Хотя нет, не казалось. Монолит в самом деле, подобно чёрной дыре, всасывал сполохи огня. Странная штука, явно не из этого мира. Если вообще из нашей реальности. Я ощущала великую силу. Непостижимую, опасную. Казалось, коснись я поверхности — изорвёт на части. Тут же прикоснулась. Не порвало. А чего ходить вокруг да около? В ежовое платье зря наряжалась, что ли? Я здесь, алтарь тоже тут. Для чего-то его сюда установили… Два метра на метр — либо жертвенник, либо ложе. Мануала не прилагалось. Взгромоздилась и расплылась на шершавой поверхности, словно медуза. Хватит с меня тайн и загадок. Духи, боги, демоны! Где поставить подпись кровью? Я готова принять род под крыло! Безмолвие и покой. Никто не явился по мою душу. Может, сказать нужно слова заветные? Покрутиться юлой, плюнуть через плечо три раза, а я развалилась на камушке. Спать-то как охота! Я всего лишь минуточку. Самую малость вздремнуть… «Она не нашего рода-племени. Душа Ольги ушла. Тело ничто. Мясо. Мясо должно умереть». «Она одна из нас. Тело родича приняло душу. Даруем ей шанс». «Нет. Мы не можем. Кодекс рода гласит…» «Кому нужен кодекс, если падёт ветвь?» «Кодекс гласит, что род возглавит достойная. Она более чем достойна. В её жилах течёт наша кровь».