Примерно час они разгружались. Теснота была неимоверная. Джеков дед (точнее – приемный дед) служил на подводной лодке во время Второй мировой. О своем опыте он не рассказывал, только однажды сказал, что в лодке чувствуешь себя селедкой в бочке. С другой стороны, это и не было местом для жизни. Винтовая металлическая лестница вела с палубы на палубу. На двух верхних располагались ряды коек в два яруса на расстоянии ширины плеч друг от друга. Пенопластовые матрасы и подушки из пеноматериала в хлопковых наволочках — никто не возражал. Если все пойдет гладко, они будут так уставать, изучая недра «конструкции», что заснут и на бетонных плитах. Камбуз и столовая занимали среднюю палубу. С одной стороны были холодильник и микроволновка, с другой — столы и стулья. Рядом с холодильником находился шлюз для перехода в НПО. Джек пересек помещение и заглянул в глазок шлюза. Бледный неоновый свет придавал камере зловещий вид. На стенах столовой висели красные защитные костюмы. Еще один находился за дверью шлюза в камере, а дальше начинался мир, которого ни один человек еще никогда не видел. Уровнем ниже устанавливали оборудование для связи. Это было ведомство Ольсена. Он как раз проверял готовность оптоволоконной линии, через которую они будут поддерживать контакт с контр-адмиралом, устроившим свою штаб-квартиру на Grapple. Последняя, нижняя, палуба была отведена под научную работу. Приборы уже стояли на своих местах. Экипаж, как теперь они назывались, рассредоточился по Шару, торопясь завершить подготовительные операции. Джек обнаружил Ражеша и Анну в помещении связи. Ражеш расставлял свои мощные процессоры, необходимые Анне для работы и развития. Оптоволоконный кабель обеспечивал ей выход на компьютеры, оставшиеся на буровой платформе. – Здравствуйте, доктор Грир, — Анна повернула свое цифровое лицо, глядя, как он спускается по винтовой лестнице. – Как вам все это? – Джек сделал широкий шест руками. Вопрос был задан скорее для того, чтобы заполнить неловкую паузу, чем получить ответ. Анна, безусловно, впечатляла, но внимательный взгляд ее карих глаз вызывал у него чувство дискомфорта. Прежде, чем ответить, она дважды моргнула. Лицевой тик очень мил, — оценил Джек, – хорошо придумано. — Средних размеров человек, стоя, занимает три квадратных фута, — во взгляде Анны читалось добродушное веселье. — Четыре с половиной, когда сидит. По моей оценке, каждая палуба имеет площадь в пятьсот квадратных футов, то есть всего получается две с половиной тысячи. Вычитаем пятую часть под мебель, научное оборудование и компьютеры -- остается две тысячи квадратных футов на девять персон. С учетом обстоятельств, вполне приемлемо. Джек задумался. Она не совсем уловила контекст, но его поразило другое. Деля площадь Шара на количество обитателей, она включила в счет и себя саму. Видимо, она понимала принцип инклюзии и воспринимала себя одной из них. Он вспомнил, что его мать всегда ругалась, если собаку кормили за столом. Говорила, что собака будет ошибочно считать себя человеком. Может быть, что-то подобное происходит с Анной? – О чем вы думаете, доктор Грир? – Анна чуть наклонила голову Все это время Ражеш пытался выудить из-за стола штепсельную вилку. Джек достал ее и протянул Ражешу. – Ее пространственное ориентирование и распознавание лиц впечатляют, – он не владел компьютерным жаргоном, но не сомневался, что Ражеш его понимает. – Доктор Грир? – Анна пыталась привлечь его внимание. Ражеш выпрямился с лицом еще красным от напряжения: – В значительной степени благодаря улучшению оптики. – Доктор Грир? – тянула Анна монотонным вежливым голоском. После третьего раза Ражеш проявил строгость. Он указал Анне на Джека и произнес: – Не занудствуй. Мы с доктором разговариваем, – он повернулся к Джеку. – Я вам говорил, она как десятилетний ребенок. Анна погрустнела: – Извините меня. Я только хотела, чтобы доктор Грир ответил на вопрос. – Если ты задаешь вопрос, а кто-то не отвечает, ­– просветил ее Ражеш, – это значит, он занят или не хочет отвечать. – Или не слышал вопроса, – Анна улыбнулась Джеку. – Сколько времени вы работали над программой для лицевых выражений? – Джек чувствовал, что Анна смотрит на него. – Какой программы? Нет, сэр, никакой программы для мимики мы не писали. – В смысле? – Анна сама работала над выражениями лица. Наблюдая и общаясь с людьми. Ну и из телевизора, конечно. – Из телевизора? – Джек округлил глаза. – Да-да, – Ражеш обратился к Анне за подтверждением. – Какая твоя любимая передача? – Улица Сезам…– она начала перечислять. Ражеш сиял, как гордый отец способной девочки. – Пляж… Джек был не готов к такому повороту и громко засмеялся. Ражеш закатил глаза и сел в ближайшее кресло: – Мы иногда оставляем ее без присмотра, она выходит в сеть и смотрит YouTube. Джек, не веря своим ушам, качал головой. Если в голове у нее Улица Сезам и Пляж… Это даже несколько пугало. Он оставил Ражеша заниматься своими делами и поднялся на жилые палубы. Койка под ним принадлежала Гранту. Немолодой биолог лежал в кровати. Щеки и лоб Гранта были красны, на коже местами проступили волдыри. – С вами все в порядке? – забеспокоился Джек. Грант бросил на него взгляд, не вставая – Все отлично. Слегка не форме. Наверное, обгорел и не заметил. У побережья Мексики такое вполне могло случиться. Вообще-то, на буровой солнцезащитный крем входил в разряд предметов первой необходимости, как каски или спасжилеты. – Я только убедиться, что вы не больны, – сказал Джек. – Принесу термометр. – Еще не хватало! – вскинулся Грант, готовясь спорить, но быстро понял, что спорить бесполезно. Джек вернулся с одним из новомодных термометров и вставил его Гранту в ухо. Термометр подтвердил заверения Гранта – температура была в норме. Однако состояние кожи Гранта напомнило Джеку о его разговоре с Гордоном. Тот упомянул ожоги на шкуре поросят Бетси и Томми. Глупо было бы даже сравнивать, но так уж была устроена Джекова голова. Мир представлялся ему огромным, раскинутым под ногами (наподобие вещей в его каюте) пазлом, и ему ничего не оставалось, как брать в руки два или три элемента и смотреть, не подойдут ли они друг к другу. Голос коммандера Харта зазвучал по громкой связи: – Народ, надевайте костюмы – заходим! Глава 21 Армони отозвался через час. — Он готов встретиться, но хочет десять тысяч долларов, вперед. – Десять тысяч! — Мии показалось, будто еще одна дверь захлопнулась у нее перед носом. — Армони, может, и хороший парень, но бесплатно он точно ничего не делает. – Пусть. Но где я столько возьму? — Посмотрим, что можно сделать, — следующие несколько минут Олли провел, напряженно обмениваясь сообщениями. – Я сбил цену до двух тысяч, но он хочет переводом прямо сейчас. Миа крепко обняла свой рюкзак. — И какие гарантии, что он возьмет деньги и не пошлет меня потом куда подальше? Напишите ему: полторы и при встрече. — Да вы та еще птичка! – улыбнулся Олли, снова берясь за телефон. — В смысле «штучка»? – засмеялась Миа. – Что? — он поднял голову от экрана. – В Америке говорят «та еще штучка». Олли как мог изобразил Хамфри Богарта: — Вы сейчас не в Америке, дорогая, — и тут же радостно добавил, — он согласен. Миа выдохнула с облегчением. Олли показал ей «мейл» с адресом и велел не записывать его в телефон, а запомнить. Миа послушно принялась твердить адрес про себя. Они покинули паркинг и направились к аэродрому на окраине Сантарена. Какие-то дедки расположились с пивом и домино прямо на обочине. Прожужжал торопливый мотороллер. Там и сям на свободных пространствах раскинулись многодетные семейства. -- Я еще кое с кем связался, – Олли не отрывал глаз от дороги. – В баре познакомились. Его зовут Густаво, он водит маленький самолетик и берется отвезти вас в Манаус. Там вы купите билет до Аргентины. Только наличные, – последние слова он произнес медленно, с нарочитым австралийским акцентом, словно подчеркивая тем самым, как важно «не светиться».