Самым громким из произведенных Славкой шумов был резкий и мощный удар кулаком, после которого засадник обмяк и уронил самострел. Самострел Славка успел подхватить вовремя. Полезная предосторожность. Даже совсем слабый звук потревожил бы второго. Этот прятался на носу, и, выглянув в первый раз, Славка никак не мог его заметить. Но сейчас он высунулся из-под рогожки и негромко позвал: — Эй, Чирик? — У-у-у… — неопределенно отозвался Славка. — Как думаешь, они придут к нам — или сразу в деревню. — Ну-у-у… — еще более неопределенно изрек Славка. — Ты там что, спишь? — забеспокоился второй. — Не спи, Чирик! Воевода шкуру спустит. Лучше кваску испей. Хошь квасу? — Угу, — таким же вялым голосом поддержал разговор Славка. — Тогда вставай и иди сюда! — сердито потребовал второй караульщик. — Я не холоп — квас тебе подносить. Славка поднялся, сутулясь, чтобы скрыть свой рост и стать, и заковылял между скамьями, благодаря Бога за спасительную тьму. Второй караульщик так и не опознал в Славке чужого. Доверчиво сунул горлышко бурдюка в протянутую шуйцу. И получил оголовьем кинжала по макушке. Убивать его Славке не хотелось. Судя по голосу, караулыцик-лопух был своим, кривским. Кроме того, Славка насторожило слово «воевода». У татей-разбойников воевод обычно не бывает. Воевода… Если допустить, что на корабли напала не шайка разбойников, а настоящее войско? Могли его люди сдаться многократно превосходящему противнику? Могли. Даже матерые нурманы не бросятся в заведомо бессмысленную битву. Если они не ульфхеднары или берсерки[13]. Но среди хирдманнов Хривлы «оборотней» вроде не было. Славка быстренько разоружил обоих караульщиков, связал и на всякий случай заткнул им рты. Теперь — кнорр. Борта у корабля Хривлы были повыше, чем у лодьи. И мест для того, чтобы укрыться, здесь было побольше. Но на сей раз Славка подкрадываться не стал. Спокойно взошел по сходням, неторопливо и шумно, покачивая в руке бурдюк с квасом. Перемахнул неуклюже через борт, уселся на гребную скамью и предложил, булькнув содержимым бурдюка: — Кваску? — Эт можна! — тут же отозвались откуда-то из-за мачты. — Третей, ты, что ли? — Не-а, — честно ответил Славка, старательно подражая кривскому выговору. И тут же соврал: — Чирик. — Квасок — эт хорошо! — Первый караульщик вразвалочку двинулся к Славке. А где же второй? Не может быть, чтобы на лодье — двое, а здесь — один! Точно. Вот и второй. Всего лишь в нескольких шагах, за шестой от Славки скамьей. Отложил самострел, которым он (молодец, осторожный) выцеливал Славку, и, убаюканный уверенностью первого, тоже двинул за кваском, ловко перешагивая через гребные скамьи. По этому шагу Славка угадал в нем человека, привычного к палубе. Да и первый тоже двигался аккуратно. Будто стоящий на песке кнорр в любой миг мог закачаться на волнах. Такую привычку не избудешь. Гридни или купцы? Хорошо бы купцы… С гриднями сладить намного труднее. Первый уселся рядом со Славкой, и тот, не медля, пока вой не успел распознать в нем чужака, протянул бурдюк. Второй в это время как раз перешагнул последнюю скамью и начал опускаться на нее, когда Славка, крепко упершись в борт, выбросил вверх ногу. Точно в челюсть попал. Противник отлетел назад и упал, крепко приложившись о дальнюю скамью. Первый тут же уронил бурдюк и схватил Славку за горло. Оба вскочили — и Славка оказался на полголовы выше. Но — здоров, разбойник. Хорошо, что Славка вовремя успел прижать подбородок к груди. — Ты не Чирик! — проявил проницательность Славкин недруг. И прихватил Славкину шею второй рукой. Надо полагать, рассчитывал придушить и взять живьем. Удара ножом в бок недруг не боялся. На нем была бронь. Теперь Славке полагалось хрипеть и отдирать руки противника от горла. Славка хрипеть не стал. Врезал коленом промеж ног своего душителя, да так крепко, что тому даже кольчужная юбка не помогла — сам захрипел. Но горло Славкино не выпустил. И напрасно. Все же он имел дело не со смердом-пахарем. Освобождаться от такого захвата в Детинце учат еще в детских. А Славку к тому же еще и отец учил. А уж воевода Серегей, он — большой мастер всяких борцовско-кулачных штук. Мгновение — и горло Славкино освободилось, а его противник оказался в очень неудобной позе: с больно вывернутой под затылок рукой. Теперь уж его собственное горло оказалось в захвате — под Славкиным локтевым сгибом. Противник попытался заорать, но лишь выдавил из себя жалкий сип. Славка приподнял его, прижал к себе, как молодец — подружку. Хотя нет, от такого объятия у подружки ребра бы треснули. Схваченный затрепыхался, забил свободной рукой, засучил ногами… Но на слабые пинки Славка не обращал внимания, а дотянуться до рукояти меча у противника не было никакой надежды. Трепыхание длилось недолго. Не успел Славка и до ста досчитать. И этого Славка не стал добивать. Просто связал, как и его напарника. Затем высунулся над бортом и четырежды ухнул по-совиному. Антиф покинул укрытие и вышел на открытое место. Славка перемахнул через кнорров борт и приземлился на рыхлый песок. Неправильное решение. Прилетевшая из леса стрела взбила фонтанчик как раз между ним и Антифом. Еще две воткнулись слева и справа. — Оружие наземь! — рявкнул повелительный голос. Попались. На фоне светлого неба Славка и Антиф — как на ладони, а опушка леса — сплошная темень. Можно, конечно, и на звук стрелять, но противников не меньше трех (тетивы щелкнули почти одновременно), а против трех хороших стрелков с одним луком (Славкин остался на палубе) будет трудновато. Вот только стрелков было не трое. Тьма шевельнулась, и на светлый песок выступила целая стена воев. Никак не меньше тридцати. Славка вздохнул, расстегнул и уронил на песок боевой пояс. Были бы нурманы — дрался бы. Этим живьем лучше не попадаться. А тут вроде свои. Глядишь, обойдется… — Так-то лучше, — одобрил повелительный голос. — Вяжите их, братцы. Бежать в темноте по незнакомой тропе, да еще когда тебя подталкивают древком в спину, — невелика радость. Особенно если у тебя на шее — затяжная петля. Хорошо хоть дорога была недалека. Как раз до дома, который этим вечером облюбовала Рогнеда. Только вместо Рогнеды на широкой лавке восседал здоровенный кривич, по глаза заросший желтой лохматой бородой. Славку и Антифа втолкнули внутрь, сняли с шей петли. Но в драку лезть все равно не стоило. Руки умело скручены за спиной, вокруг — крепкие, привычные к оружию мужи. — Где княжна? — напрямик спросил бородач. — Княгиня Рогнеда? — на всякий случай уточнил Славка. — Княжна Рогнеда! — рыкнул бородач. — Где она, варяг? — Где мои люди? — задал встречный вопрос Славка. Бородач поднялся. Здоровый, как тур. Даже повыше Славки. Подошел неспешно, глянул в глаза… И вдруг, внезапно, врезал Славке в скулу. То есть это бородачу показалось, что внезапно. Пока желтобородый замахивался, Славка успел бы ему с обеих рук залепить. Если б были не связаны. А так всего лишь пригнулся, уклоняясь, и на возврате треснул бородача лбом. В нос. Не достал. Здоровяк тоже был не лыком шит: успел увернуться. Тут же Славку подхватили под локти… Зря. С опоры бить еще и удобнее. Бородача отнесло обратно на лавку, а те, кто держал Славку, вместе с ним отлетели на другую и повалились на пол. Славку они, к сожалению, не отпустили. Так и барахтались втроем на полу, пока не подоспели остальные. Славку пнули пару раз по ребрам (в броне — не страшно) и поставили на ноги. Бородач тоже особо не пострадал. Его брюхо прикрывал пластинчатый доспех, а под доспехом, надо полагать, неслабые мышцы… — Варяг, — полуодобрительно-полусердито проворчал желтобородый. — А вот я сейчас тебе бока каленым железом попробую! — Попробуй! — Славка глядел на бородача в упор, не мигая. Если решат пытать, все равно будут. Зачем унижаться? — Целы твои люди, — сказал бородач более миролюбиво. — Даже нурманов еще резать не начали. А вот где они — тебе знать необязательно. А знать ты должен то, что, если будешь правильно себя вести, мы вас отпустим. Всех. — В Ирий? — поинтересовался Славка.