— Сам я вряд ли справлюсь. Но знаю одного человека, который, пожалуй, сможет. Сейчас, схожу к себе за ее телефоном. — Он вышел, держась с блондинкой за руки. — Если мисс Монтойя и вправду на раскопе, я могу вас провести за периметр, — предложил Колин, рассматривая леденец. — Как нечего делать. Там столько проходов неохраняемых. Кому охота караулить под дождем? — Нет, я не собираюсь нарушать карантин. Наша задача — остановить эпидемию, а не наоборот. — Вот так чума и распространялась во времена черного мора. — Леденец в пальцах Колина отливал ядовито-желтым. — Пытались от нее убежать, а вместо этого тащили заразу с собой. В дверь просунулся Уильям. —Она говорит, на установку вопилки уйдет дня два, но у нее на телефоне есть своя, так что приглашает воспользоваться. —Можно мне с вами? — встрепенулся Колин, хватая куртку. — Нет. И переоденься в сухое. Не хватало еще, чтобы ты заболел. Он пошел вниз вслед за Уильямом. — Она учится в Шрусбери, — пояснил тот, устремляясь под. дождь. На полпути к воротам их догнал Колин. — Не заболею. Мне же сделали прививки. А у них не было карантинов, поэтому чума распространялась везде. — Он вытащил шарф из кармана куртки. — Через периметр удобнее пробираться на Ботли-роуд. Там на углу у кордона есть паб, и охранник туда все время заскакивает погреться. — Куртку застегни, — велел Дануорти. Знакомой из Шрусбери оказалась Полли Уилсон. Она сообщила, что пишет оптическую обманку, чтобы пробраться в сетевой компьютер, но пока не получается. Дануорти позвонил на раскоп, никто не ответил. — Пусть звонит, не отключайтесь, — посоветовала Полли. — Может, ей там долго идти. У вопилки радиус действия — полкилометра. Дануорти выждал десять минут, потом повесил трубку и через пять минут повторил звонок, на этот раз слушая гудки целых четверть часа, прежде чем признать поражение. Полли не сводила обожающих глаз с Уильяма, а Колин дрожал в своей мокрой куртке. Дануорти отвел его домой и отправил в кровать. — Я мог бы пролезть за периметр и попросить ее, чтобы перезвонила, — укладывая леденец обратно в сумку, сообразил Колин. — Если вы считаете себя слишком старым для такого дела. У меня хорошо получается пролезать куда нужно. Дануорти подождал, пока утром вернется Уильям, и отправился в Шрусбери дозваниваться снова. И снова безрезультатно. — Я настрою повтор вызова через каждые полчаса, — пообещала Полли, провожая его к воротам. — А Уильям больше ни с кем из девушек не дружит, вы не знаете случайно? — Нет, — ответил Дануорти. Из Крайст-Чёрч вдруг донесся колокольный звон, перекрывающий шелест дождя. — Неужели кто-то опять включил карильон? — ужаснулась Полли. — Нет. Это американки. — Дануорти прислушался, пытаясь определить, действительно ли мисс Тейлор в итоге решила довольствоваться стедманом. Но в перезвоне ясно слышалась шестиголосица старинных колоколов из аббатства Осни — «Дуса», «Гавриила» и «Марии», которым вторили «Клемент», «Отклер» и «Тейлор». — И Финч. Звонили на удивление красиво, совсем не похоже на карильон и на «О Христос, что с миром связан». Слушая этот чистый и мелодичный звон, Дануорти представил воочию, как американки сейчас стоят кружком на колокольне, держа веревки в поднятых руках и сгибая попеременно колени, и как Финч подглядывает в свою партитуру. «Ни при каких обстоятельствах нельзя выпускать веревку колокола», — вспомнил Дануорти слова мисс Тейлор и почувствовал непонятный душевный подъем. Хоть у мисс Тейлор и не получилось дать со своими звонарями концерт в Норидже под Рождество, она не отступается, упрямо раскачивает свой колокол, и вот его оглушительный звон плывет на головокружительной высоте, возглашая победу и праздник. Как в рождественское утро. Он найдет Монтойю. И Бейсингейма. Или оператора, который не испугается карантина. Он отыщет Киврин. В баллиольской квартире надрывался телефон. Профессор помчался по лестнице, надеясь, что звонит Полли. Ошибся. — Дануорти? Здравствуйте. Это Лупе Монтойя. Что там у вас? — Вы где? — спросил он. — На раскопках. Дануорти и сам уже увидел. Монтойя разговаривала с полураскопанного погоста, а за спиной у нее вырисовывался остов церковного нефа. Теперь понятно, почему она так спешила попасть на участок. Вода местами стояла почти по колено. Яму накрывали разнокалиберные куски брезента и пленки, но вода все равно где просто капала, а где и лилась с просевших краев тента водопадом. Все кругом — и надгробия, и походные фонари, которые Монтойя подвесила к тенту, и лопаты, сложенные штабелем у стенки, — было залеплено грязью. И сама Монтойя тоже. И штормовка, и высокие рыбацкие бродни (в таких же, наверное, ходит где-то Бейсингейм) измазаны до неузнаваемости. Рука, сжимающая трубку, покрыта коркой сухой глины. —Я вам несколько дней дозваниваюсь, — сообщил Дануорти. —У меня тут насос все заглушает. — Монтойя махнула рукой куда-то за пределы экрана, но Дануорти никакого насоса не услышал, только стук дождя по брезенту. — Там ремень только что лопнул, а другого нет. У вас колокола звонили. Это что, карантин сняли, выходит? — Если бы. Эпидемия в разгаре. Семьсот восемьдесят госпитализированных и шестнадцать смертей. Вы разве в газеты не заглядывали? — Я здесь света белого не вижу. Последние шесть дней только и делаю, что выкачиваю треклятую воду, но меня одной просто не хватает на все. А теперь еще и насос... — Она перепачканной рукой убрала со лба густые черные волосы. — Зачем же тогда звонили в колокола, если карантин еще действует? — «Чикагский сюрприз». — Занялись бы лучше чем-нибудь полезным, раз силы девать некуда, — возмутилась Монтойя. «Они уже, — подумал Дануорти. — Вас вот побудили позвонить». —Я словно белка в колесе. — Монтойя снова пригладила волосы. Вид у нее был такой же измученный, как у Мэри. — Так надеялась, что карантин сняли и можно будет кого-нибудь вызвать на подмогу. Как думаете, сколько еще ждать? «Слишком долго, — ответил он мысленно, глядя на потоки дождя, льющиеся с брезента. — Помощь не успеет». — Мне нужно кое-что выяснить насчет Бейсингейма и Бадри Чаудри, — сказал он вслух. — Мы пытаемся установить источник вируса, и нам надо знать, с кем контактировал Бадри. Он работал на раскопках восемнадцатого и утром девятнадцатого. Кто еще здесь был вместе с ним? — Я. —А еще? — Больше никого. Мне весь декабрь не хватало рабочих рук. Все мои студенты с историко-археологического разъехались в первый же день каникул. Пришлось скрести по сусекам в поисках добровольцев. — Вы уверены, что, кроме вас двоих, тут никого не было? —Абсолютно. Я хорошо помню, потому что в субботу мы вскрывали рыцарскую могилу и никак не могли поднять крышку. На субботу у меня записывалась Джиллиан Ледбеттер, но в последнюю минуту предупредила, что не сможет. Из-за свидания. «С Уильямом», — догадался Дануорти. —А в воскресенье кто-нибудь работал с Бадри? — Он приехал только на утро и оставался тут один. А потом ему понадобилось в Лондон. Все, мне надо идти. Если помощи все равно ждать неоткуда, нужно приниматься за работу. — Она собралась класть трубку. — Подождите! — закричал Дануорти. — Не отключайтесь. Монтойя нетерпеливо прижала трубку к уху. — Ответьте еще на пару вопросов. Это важно. Чем быстрее мы определим источник вируса, тем скорее снимут карантин и пришлют вам помощников. Монтойя посмотрела с сомнением, но все-таки нажала какую-то комбинацию цифр, положила трубку на рычаг и спросила: — Ничего, если я без отрыва от работы? — Конечно, — облегченно вздохнул Дануорти. — Пожалуйста. Она на секунду вышла из кадра, вернулась и нажала еще какие-то кнопки. — Простите. Не дотягивается. Экран зарябил — видимо, Монтойя перетаскивала аппарат в другое место. Когда картинка вернулась, Монтойя сидела на корточках в глиняной яме у каменного саркофага. Видимо, того самого, чью крышку они с Бадри чуть не уронили. Эта крышка со скульптурным изображением рыцаря, скрестившего на обтянутой кольчугой груди руки в тяжелых латных перчатках, с мечом, покоящимся в ногах, стояла прислоненная к стенке саркофага, закрывая искусно вырезанную надпись. Виднелся только обрывок — «Requisc...» Requiscat in расе. Покойся с миром. Даже в этом бедняге отказали. Его спящее лицо под резной кромкой шлема выглядело осуждающе. Тонкая пластиковая пленка, которую Монтойя набросила на открытый саркофаг, была покрыта каплями дождя. Дануорти задумался, есть ли на противоположной стенке такие же вырезанные в камне загробные ужасы, как в книжке у Колина — и насколько они отражают действительность. В изголовье саркофага непрерывным потоком лилась вода, постепенно стягивая вниз пленку. Монтойя выпрямилась, поднимая забитый грязью поддон. — Ну что? — Она поставила поддон на угол саркофага. — Вы, кажется, хотели меня еще о чем-то спросить? —Да. Вы сказали, что, кроме Бадри, вам здесь никто не помогал. — Правильно, — подтвердила Монтойя, вытирая пот со лба. — Ох, ну и духота здесь. — Она скинула штормовку и, свернув, бросила на крышку саркофага. — А местные? Не связанные с археологией? — Если бы здесь хоть кто-то появился, я бы их сразу же припахала. — Она принялась перебирать пальцами комки грязи в поддоне, выуживая оттуда коричневые камешки. — Крышка весила целую тонну, и не успели мы ее снять, как полил дождь. Нам бы любой случайный прохожий сгодился, но раскоп слишком далеко от населенки, здесь никто не ходит. —А сотрудники Национального треста? Монтойя стала промывать камни под струей воды. — Они только на лето приезжают. Дануорти надеялся, что источником окажется кто-нибудь из работавших на раскопках, что Бадри контактировал с местными или сотрудниками Треста, или случайно забредшим сюда охотником на уток. Но у миксовирусов не бывает носителей. Таинственный местный источник должен был бы заболеть сам, а Мэри уже обзвонила все английские больницы и клиники. За пределами карантина случаев заболевания не зафиксировано.