- Лысенко считал, что организм изменяется под воздействием окружающей среды. Вот хоть он плохой человек, но я с ним согласен. Наш лицей меняет меня до неузнаваемости, потому что все их дурацкие правила... А директор со мной в корне не согласен. - Если ты у нас такой эрудит, наверное знаешь, что правы оказались генетики, - проворчала Варвара, - Чем ты очередной раз доконал директора? - Я устроил дискуссию о том, что среда лицея изменяет меня к худшему. - А что было до дискуссии? - она прекрасно знала собственного сына. Да и директора лицея - милого бородатого дядьку, уже знала довольно хорошо, он из-за дискуссии родителей не вызывал. - Ай, сущий пустяк. Мы с Полишкиным поспорили, что я доплюну до утки в биологическом кабинете. Ну я сижу на третьей парте, а утка над доской. Я же не виноват, что между мной и уткой неожиданно возникла Любовь Павловна. Она у окна стояла. - Значит по сути дела, ты плюнул в учительницу биологии? - у нее упало сердце. Директор опять скорчит горестную гримасу, начнет сетовать на недостаток мужского воспитания в семье, примется совать ей всяческие брошюры по педагогике. А окончиться все тем, что придется ей тащиться на поклон к этой пострадавшей биологичке, дарить ее любимые духи «Мадам де бурбон», чтобы сердце ее хоть немного оттаяло. - Хоть бы ты в кого-нибудь другого плюнул. Ну, почему как скандал, так с эстетичкой или биологичкой? - возмутилась Варвара. На что сын философски пожал плечами. За порог она вышла уже в самый притык: если желала успеть к началу родительского собрания, следовало перейти на трусцу. «Да ну их всех!» - малодушно решила Варвара и пошла нарочито медленно. - Не подумайте, что я тут вас караулю, - к ней стремительно подлетел отец Пашки - Василий Карпович. Варвара остановилась и уставилась на него в немом изумлении. Он явно был не в себе, в смысле нервный чересчур. Даже не нервный, а взвинченный какой-то. - Я в засаде, - волнуясь, пояснил он, - представляете, удалось проследить за этим Соховым. Он привел меня к вашему дому. Сам вошел вон в тот подъезд. - он махнул рукой в сторону подъезда. Варвара подумала, что большое счастье уже в том, что этот Сохов не вошел в ее пятый подъезд, а вошел в третий. - Теперь жду, когда выйдет. - Зачем? - она изобразила интерес. - Выясняю его связи. Чтобы пойти со всем этим в милицию. - Ну... может быть он к другу зашел, - предположила она, - что у них там по интересам? Денди, «Плэйбой», не знаю... - А героин с кокаином не хотите? - неприятно прищурился он. Так прищурился, словно героин с кокаином она - Варвара этим мальчикам поставляет, а он - Василий Карпович раскрыл ее гнусные преступления против детей и закона. - Вы уверены? - Я подозреваю. - А-а... Ну, желаю удачи, - она двинулась было дальше. - Неужели вам не интересно, с кем водиться ваша дочь? - возмутился бдительный родитель. - Она дружит с вашим сыном, это уже неплохо, правда? - она остановилась и проговорила более ласково, - Послушайте, они отличные ребята, учатся в замечательном лицее, учатся хорошо, к тому же у них совсем другие интересы, нежели наркотики. Не обижайте их своими подозрениями. Кстати, я иду на родительское собрание. А вы? - У меня сегодня иные планы. А моя жена уже там. «Теперь я в его глазах мать, недостойная уважения. Еще бы, посоветовать доверять собственному ребенку. Просто не мать, а ехидна!» - Варвара улыбнулась, потом вспомнив, нахмурилась6 - Василий Карпович, у меня к вам еще один вопрос. Он неотрывно смотрел на злосчастный подъезд, в который вошел Сохов: - Я слушаю. - Помните женщину, которую вы узнали в театре? - Которую? - Мою подругу. - А-а. Это неприятное семейное дело. Я ее не знаю, я ее только видел. - Где? Он повернулся и посмотрел на нее в упор. В глазах его горела неприязнь: - Спросите ка лучше у нее самой. Она же ваша подруга! - Но мне важно узнать именно у вас. - Послушайте... - вдруг он напрягся и, буркнув «Простите», рванул с места к дому. Наверное паренек, довольно приятной внешности, который вышел из третьего подъезда и был тот самый Сохов. *** Родительское собрание было странным и проходило в атмосфере непонимания. Всех детей безудержно хвалили, присутствующие при этом взрослые терялись в догадках. Варвара пришла на тот момент, когда успехи каждого конкретного ученика классная дама уже успела огласить, и началась обобщающая часть. Варвара села за один стол с Пашкиной матерью, тихо с ней поздоровалась. Они обменялись всепонимающими улыбками, которые конечно значили много больше, чем обычное приветствие - они обе теперь в одной команде, в Клубе разбитых сердец. - Самое главное, о чем я вас хочу попросить - это не ругайте своих детей, - классная состроила умоляющую физиономию, - Пусть, если не хотят не учатся, не ходят в лицей... Главное, чтобы они были в хорошем настроении, чтобы не нервничали. Ведь сейчас у них пубертатный период. Дети могут быть неадекватны. Не расстраивайте их придирками и выговорами. - Может быть им ноги целовать? - не выдержал один из отцов, по виду которого сразу можно было предположить, что придирками его воспитательные меры вряд ли ограничиваются. Эдакий бык в человеческом обличии. - Да поймите вы. По району за последний месяц пять, я повторяю пять подростков выбросились из окна после ссоры с родителями, - учительница почти рыдала. - А мы на втором живем, - хохотнул папаша, - Пусть сигает. - Мы живем в очень тяжелое время, - вздохнула классная, - мне ли вам объяснять, сколько стрессов выносит человек чуть ли не ежедневно. А дети более чувствительны, они еще не закалены, понимаете? - Мой такие фильмы по видаку крутит, что у меня мурашки по коже, - возмутился второй отец, - А вы говорите не закалены. Да они ничего не бояться. - И все таки равнодушие взрослых, непонимание нами их проблем часто приводит ребенка к нервному срыву. К тому же это ужасное происшествие у нас в лицее, когда нашли покойных Тихона Петровича и его жену. Следователи, допросы. В такой атмосфере даже взрослому тяжело настроиться на рабочий лад. Подумайте об этом. - Я только что видела вашего мужа, - шепнула Варвара Пашкиной матери, - Мне кажется, что он-то как раз совсем вашего сына замучил. Простите за бестактность, но это же невозможно так не доверять ребенку. Стоит сейчас и караулит этого Сохова, чтобы выяснить у него все подробности драки. А потом, наверняка, пристанет к Паше, чтобы тот выкладывал начистоту. А какой от этого толк? - Ой не говорите, - отмахнулась та, - Он и меня уже замучил. Он полный придурок. Я вообще не знаю, что с ним делать. Он ведь узнал ЕЕ в театре. Ну, когда от вас отошел... - ЕЕ? - Варвара напряглась. Пашкина мать, заметив ее буйный интерес, замялась: - Вообще-то мы не должны об этом говорить, давайте сменим тему. - Подождите, если он узнал... - Это большой прокол, - совсем скисла она, - А он никак не может остановиться. Я вообще подозреваю, что он вернулся только из-за денег и теперь вынюхивает, как бы их получить обратно. Но не на ту напал. - Но вы же приняли его назад? - Потому что ему некуда было пойти, - она пожала плечами. - Что я могу сделать, он все еще прописан в нашей квартире, его пассия в клинике неврозов, а он, вроде как собрался помириться. И если бы не его страсть к дознавательству, может быть все бы было ничего. А теперь... я даже не знаю. С одной стороны мне его даже жалко, но в Клубе меня не поощряют. Можете представить насколько опасная ситуация? - И что же вы собираетесь делать? - Пока не знаю. Честно говоря - я боюсь. Вы ведь знаете историю с Тихоном Петровичем и его женой? - Ну, в общих чертах... - Мой непременно все выяснит, он иначе не может, - обречено предрекла Пашкина мать, - А мне хочется жить. - А при чем здесь... Тут Варвара поджала губы и нарисовала на лице сочувствие. Потом она уставилась на говорившую о чем-то классную своей дочери, которую не слышала. У нее было такое ощущение, что внутри у нее завращался огромный железный вал, который цепляет и наматывает на себя ее внутренности. Боль порождала страх или наоборот - не важно. В голове стремительно складывалась цепь событий: одно за другим, пока ей окончательно не стало ясно, что по глупости, по недоразумению и странному стечению обстоятельств она попала в настоящий кошмар, где одно преступление цепляет другое, более страшное. А в голове ее крутилась фраза, сказанная когда-то Катериной: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловках». *** «Что делать? Что делать? Тьфу, ты прямо уже Достоевским себя чувствую! - Варвара с силой сжала перила, - Ивану ничего нельзя говорить. Первое, что он сделает, если узнает о планах своей жены - это побежит в Клуб разбитых сердец, дабы навести там шороху. Даже в милицию по пути не заскочит...» Почему она была столь уверена в действиях Вани? Да просто была уверена и все. Он всегда полагался лишь на себя, он слишком самоуверен. Впрочем, как и она сама. В это они были схожи. И она, «примиряя» ситуацию на себя, точно знала, как поступит он. Значит информацию о «Клубных делишках» от него нужно скрыть. Иначе получиться как с несчастным Маняшиным физиком - Тихоном Петровичем и его первой супругой... «Ой! - она снова остановилась посреди лестницы, - Как же у них все произошло-то?» Она попыталась восстановить цепь событий. Бывшая жена физика вступила в Клуб разбитых сердец после того, как ее муж ушел к молоденькой обольстительнице. За неделю до того, как их тела нашли во дворе лицея Маняша видела их вместе после занятий, сто само по себе было уже странным, так как они год уже под ручку не появлялись. Это означает, что в Клубе уже готовили покушение на Тихона Петровича и посоветовали его жене (как посоветовали и Варваре) наладь связь с бывшим супругом. Что она (в смысле брошенка физика) и сделала. А потом муженька похитили, притащили в подвал с мокрыми стенами... Стоп! Кто-то ей говорил, кажется, как видел... Что же видел? И кто говорил? Кто-то впроброс, вроде бы как и не о физике конкретно... - Привет! - Раздалось над головой. - Ну, точно! Гоша! Помнишь ты рассказывал о мужике, которого тащили четыре женщины. Голова у него еще свисала.