Волчий оборотень приветствовал нас хмурым кивком, ощущение такое, будто бы он и не спал и не ел нормально уже двое-трое суток. В отличие от тех же вампиров или убыров, перестроившийся организм Блендера вполне способен принимать человеческую пищу. Попросив его тормознуть на углу, я вышел и купил большую шаверму с говядиной. Оборотень проглотил шаверму в три куска, не глотая. Нонна только и успела, что сострадательно вздохнуть. Ладно, при случае куплю ему ещё. Мы выехали через Садовую на Невский, свернули в сторону Сенной площади, и вот там машину словно накрыло чёрной шляпой волшебника. Свет погас, звуки исчезли, окружение изменилось, а мгновением позже я уже лежал на фрейдовской кушетке в полутёмном кабинете психолога. Высокие потолки, книги в позолоченных переплётах, ковёр под ногами, мягкая медитативная музыка, общерасслабляющая атмосфера. Рядом со мной, в удобном крутящемся кресле, закинув ногу на ногу, сидела Гилла. На ней был строгий костюм-тройка, юбка чуть ниже колен, туфли на невысоком каблуке, впечатляющая грудь надёжно прикрыта непрозрачной блузкой, застёгнутой на все пуговицы, а волосы собраны на затылке в строгий, даже неприступный кукуль. Наверное, настала пора удивляться? – Вы хотели меня видеть, яжмаг Мценский, – без вопросительного знака, но скорее просто констатируя факт, кукольным голоском объявила она. – Не то чтобы я хотел прямо вот так… – А как именно вы хотели? – Мм… – приподняв бровь, задумался я, и по щелчку пальцев бывшая горилла мгновенно поменяла обстановку. Теперь мы находились на берегу моря, пламенел закат, кричали чайки, волны с шипением накатывали на жёлтый песок, я всё так же лежал на кушетке, но деловой костюм Гиллы превратился в три небольших треугольничка разноцветной ткани на ниточках, а волосы трепал лёгкий солёный бриз. – Другое дело. – Укладываясь поудобнее, я опустил руку и подобрал ещё тёплую морскую раковинку. – О чём будем говорить? – А вы всерьёз решили потратить такое время и возможности на разговоры? Вообще-то да. Если кто решил, что вот так, по щелчку пальцев, можно переманить себе любого яжмага, то… не буду отвечать за всех, но лично у меня есть мозг и я привык им пользоваться. Да, он не всегда помогает, да, он явно не для всех и мало кому нравится разрешать возникшие, грядущие и прошлые проблемы с его помощью, но включать его хоть изредка всё-таки надо. Полезная привычка. Особенно если напротив вас сидит самая сексуальная, вожделенная и, главное, абсолютно доступная девица, ни капли не стеснённая никем и ничем. – К сожалению, именно сегодня я занят. Мой запас вечности почти исчерпан. Скажите, а мои спутники тоже где-то здесь? Гилла послала мне воздушный поцелуй, и в следующее мгновение мы с ней сидели уже в её подвальном кабинете, она за рабочим столом, я на стуле напротив. Игры кончились. – Мценский, мы знаем, что тебе известно местонахождение тех, кто вне закона. Это не самая великая тайна. Хранители также делают вид, будто бы не в курсе. Вот только не надо зевать, пожалуйста! Вопрос серьёзный. Мне с трудом удалось прислушаться. Потом мы посмотрели в глаза друг другу, долго и не мигая. Несмотря на то что бывшая горилла давно предпочла появляться в человеческом образе, её губы периодически кривились в какой-то звериной гримасе. Я попытался ободрить её улыбкой и даже подмигнул: – Чоткий Сотона, похоже, вы все боитесь, что о месте дислокации незаконных магов, вампиров и оборотней узнает некая третья сторона? Гилла нервно сглотнула. – Продолжим. Кому вообще могут помешать несколько отверженных? И если могут, то, возможно, их чуть больше двух? Или много больше? Тогда насколько много? Почему такое вдруг стало возможным в принципе? Ведь яжмага, как и кого-то другого, объявленного вне закона, имеет право убить любой представитель светлых или тёмных сил, верно? Тогда почему их не убили? Как они смогли собраться в организованную группу, то есть силу, способную оказать сопротивление? Ох, оказывается, у меня столько вопросов… – Ты хоть понимаешь, о чём просишь? – Да, теперь вам придётся меня убить, потому что я слишком много знаю. – Обнаглевший, бесстыжий, беспринципный мерзавец… Меж жемчужно-белых зубов выпрыгнуло длинное гибкое лезвие, быть может на ладонь не дотянувшись до моего лба. Это должно было выглядеть пугающе, но скорее походило на истерику. Нервы, усталость, бессилие, отсутствие постоянного источника эндорфинов и полное отсутствие веры во что-либо… все тёмные с этим сталкиваются. Психоделика. Мне вновь пришлось бороться с зевотой, потому что всё это действительно начинало вызывать скуку. Красавица-горилла, опомнившись, взяла себя в руки. Её грудь высоко вздымалась, ноздри расширились, она кусала губы, что придавало им очаровательный цвет и полноту, но лезвие исчезло, и опасные искры в глазах погасли. На секунду в них даже блеснула слеза… – Тебе показалось, – предупредила Гилла. – То она ко мне на «вы», то на «ты», сплошные качели. Может, определитесь уже как-то? – огрызнулся я. – Дураку понятно, что вам ничего нельзя говорить и мои вопросы останутся без ответа. – Иногда молчание красноречивее слов. В следующее мгновение меня вновь накрыла темнота, а когда я открыл глаза, Блендер тряс меня за плечо и рычал в ухо: – Проснись, приехали! – Уф, похоже, я задремал? Очень надеюсь, что всем так и показалось. В моей ладони по-прежнему грелась маленькая морская раковинка. Всё было всерьёз: допрос, угрозы, и горилла из «Книжной лавки писателей», насколько оно было возможно, выдала мне если и не полноценные ответы, то хотя бы пищу для размышлений. Всё остальное нам придётся искать самим. – Мы на пару часов, – предупредил я. – Можешь пройтись с нами. – Подожду. Кто бы сомневался? Теперь он знает, что мы ему не верим, но ему нужен хоть какой-то шанс. Пусть ждёт. Я вышел из машины, подал руку правнучке архангела и осмотрелся по сторонам. Что ж, погода прекрасная, солнышко даже припекает, воздух свежий, от канала не пахнет илом, люди парами, группками и поодиночке идут через мост в направлении к Новой Голландии. Куда, собственно, и нам надо. Вход на остров свободный, маску надевать не требуется, а рамки металлодетекторов давно стали привычным явлением и никого не напрягают. Восторженная Нонна висела у меня на руке, подпрыгивая на ходу, вертя головой, счастливо повизгивала от удовольствия. Понимаю, ей каждый наш выход в город – это как праздник для двухмесячного кутёнка: всё в диковинку, всё в новинку, всё ярко, всё интересно, и полным-полно исключительно положительных эмоций. Потому отсутствие отрицательных уже в моей зоне ответственности, по этой части я ж маг… Глава девятнадцатая Мне снилось, мы гуляли краем просоленного побережья. Ты говорила – для поэта нет берегов, но есть безбрежность. Природы красота нетленна. Но тленны краски или ткани, И образ твой теперь навечно зажат в прямоугольной раме… Не уверен, стоит ли описывать место, в которое мы попали? Согласитесь, ведь любому интересующемуся будет достаточно открыть поисковик в Интернете и всё посмотреть своими глазами. С чужих фото, разумеется. Ну а если не доверяете им, езжайте сами! Как указывалось выше, общая территория образовывает нечто вроде треугольника в синих гранях каналов, внутри ряд исторических зданий разных периодов постройки, зелёная зона, фиолетовая лаванда, чистый искусственный пруд с плавающими пластиковыми фламинго ядрёно-розового цвета, ухоженные деревья, красивые уголки, уютные места для интимных посиделок и аромат свежесмолотого кофе. Уголок европейской цивилизации в варварской стране, как любят у нас говорить… Но чисто между нами, если б вы реально встречались с современными чародеями Германии, Британии или Франции, разочарование было бы подобно окунанию в прорубь на Крещение! Думаешь, что выйдешь просветлённым, очищенным, с Богом в сердце, а на деле люто холодно, отморожено всё, что возможно, губы синие, бубенцы звенят в плавках, и цистит на месяц обеспечен с гарантией! Даже наша православная церковь ничем иным, кроме как национальной игрой в чисто русскую лихость, это купание не называет. Так вот когда вы увидите на шабашах в Йорке колдуна Мерлина – гея в кружевном белье и чулках; чародейницу Моргану – феминистку с уклоном в нездоровый нацизм в камуфляже, бритую, с бутылякой виски под мышкой, убеждённую в том, что по факту она мужчина; десяток модных Лоэнгринов – из свинг-клуба неопределившихся пацифистов смешанной сексуальной ориентации; борцов за права зоофилов; собрание молодых (от шестидесяти и выше!) ведьмочек-шекспироведок-нудисток-натуралок-поэтесс, питающихся энергией солнца и пьющих мглу из макбетовской группы «своенравных сестёр», то… Бе-ги-те-е! Это лучший совет. – Ой, здесь так красиво-о… – Мне тоже нравится, – честно согласился я, ибо какой смысл в отрицании очевидного? – Я сяду вон в том кафе, а вы можете оббегать здесь всё. – Правда? – Развлекайтесь. Если прельститесь какой-нибудь мелочью, то… – Вы очень добрый, тактичный и понимающий. – Нонна забрала у меня предложенную пятитысячную купюру и едва ли не вприпрыжку унеслась вдаль. – Иногда я ей завидую. – Простите, что? – уточнил подошедший официант. – Капучино, пожалуйста, – быстро поправился я. – Большой, маленький, средний? – Большой. – С корицей? – Да. – У нас неделя французского вина из Бордо, не желаете ли… – Нет. Я не пью. Вот кто бы только знал, как тяжело мне дались эти простые слова. Но после того как из-за поганой алкашки я сегодняшней ночью оттолкнул от себя такую девушку… Всё! Пьянству бой! В Питере не пить! Только кофе! И даже его с молоком!