— Убийца орудовал здесь еще тогда, — заметил Сансоне. — Он жил в этом округе двенадцать лет назад. И никому даже в голову не могло прийти, кто их сосед. Никто и понятия не имел, что таится среди них. «Он говорит так, словно этот убийца и не человек вовсе, — подумала Маура. — Ведь он сказал не „кто“, а „что“. Не некто, а нечто». — И вот две недели назад, — продолжал меж тем Сансоне, — этот убийца возвращается в дом, где жили Соулы. Разрисовывает стены все теми же знаками, вбивает в пол гвозди. Готовится к очередной жертве. К тому, что он собирается сделать с Сарой Пармли. — Сансоне наклонился вперед и посмотрел в лицо Джейн. — Думаю, Сара Пармли не первая его жертва. До нее были и другие. Сами видели, как изощренно обставил он смерть Сары. Как четко все спланировал, как продумал церемонию. Это — зрелое преступление, на такое способен лишь тот, кто оттачивал ритуальное мастерство не месяц и не год. — Мы запрашивали поиск в БАНСП.[23] Разыскивали более ранние убийства. — По каким параметрам? — Расчленение. Сатанинская символика. Всплывали, конечно, похожие случаи и в других штатах, но полного совпадения с нашими не обнаружилось. — Тогда расширьте поиск. — Чем он шире, тем бесполезней. Результат получится слишком общий. — Я имею в виду — международный запрос. — А международный — и подавно. — Для этого убийцы нет слишком общих результатов. Вспомните улики, которые он после себя оставил. Латинские надписи. Рисунки красной охрой с Кипра. Средиземноморскую ракушку. Он почти признался вам, что жил за границей. Может, он и там убивал. Я вам гарантирую, если вы покопаетесь в базе данных Интерпола, непременно отыщете и другие его убийства. — Откуда у вас такая… — Джейн вдруг осеклась и прищурилась. — Вам уже все известно. Вы сами уже все проверили. — Да, я позволил себе такую вольность. Этот убийца наследил повсюду. Ему не страшна никакая полиция. Он на все сто уверен в своей способности оставаться невидимкой. — Сансоне указал на фотокопии. — А двенадцать лет назад он жил здесь. И уже тогда предавался своим чудовищным фантазиям и рисовал все эти кресты. Джейн посмотрела на Мауру. — Я останусь тут еще на одну ночь. Надо с людьми поговорить. — Но ведь мне нужно домой, — сказала Маура. — Я не могу быть здесь так долго. — Но ведь доктор Бристол может тебя подменить, верно? — У меня и другие дела есть. Мауре не понравилось, как Джейн на нее посмотрела. «Другие дела — это Даниэл Брофи, что ли?» — Я возвращаюсь сегодня вечером в Бостон. Могу вас подбросить, — предложил Сансоне. 29 — Детектив Риццоли была не очень рада, что вы приняли мое предложение, — заметил Сансоне. — Ей много чего не нравится с недавних пор, — отозвалась Маура, глядя на поля, покрытые белой кожей снега. Дневной свет угас, и теперь всходила луна; в ее отсветах снег сверкал, точно под громадным фонарем. — И я в том числе. — Я заметил между вами некоторую натянутость. — Неужели это так бросается в глаза? — Она же не привыкла скрывать свои чувства, верно? — Он посмотрел на нее сквозь заполнявший салон мрак. — Вы с ней совершенно разные. — И с каждым днем я все больше в этом убеждаюсь. — Вы давно с ней знакомы? — Пару лет. С того дня, как получила работу в Бостоне. — И между вами всегда были такие непростые отношения? — Нет. Это потому… — Маура внезапно смолкла. «Потому что она осуждает меня. Потому что она живет по законам высокой нравственности, и для меня все человеческое непозволительная роскошь. Мне даже влюбиться нельзя». — Последние недели были довольно напряженными, — наконец договорила она. — Я рад, что нам с вами выпала возможность поговорить с глазу на глаз, — продолжал Сансоне. — Поскольку то, что я собираюсь вам сказать, прозвучит как нечто совершенно невероятное. А она все отвергает без оглядки. — Сансоне снова взглянул на Мауру. — Надеюсь, вы выслушаете меня с большей охотой. — Наверно, вы считаете, что я не настолько скептична? Не стоит надеяться. — Так что вы думаете о том, что мы видели сегодня на месте убийства? И что, исходя из этого, можете сказать об убийце? — По-моему, тут налицо серьезное психическое расстройство. — Допустим. — А как по-вашему? — За всем этим кроется скорее незаурядный интеллект. Он вам не какой-нибудь психопат, которому просто доставляет наслаждение мучить женщин. Он действует методически, логически обоснованно. — Опять вы о своих мифических демонах. — Знаю, вы не верите в их существование. Но вы же видели заметку в сводках происшествий о скотном дворе, который кто-то изуродовал двенадцать лет назад. Вас еще что-нибудь поразило в том отчете? — Вы имеете в виду — кроме крестов, вырезанных на стенах хлева? — Я имею в виду пропавшую козу. Из хлева исчезли четыре козы, но фермер нашел только трех. А четвертая куда подевалась? — Может, убежала. Может, в лесу заблудилась. — В Левите, в шестнадцатой главе, Азазель называется другим именем — «козел отпущения». Он тот, кто принимает на себя все грехи, все зло рода человеческого. По традиции, избранное животное выводили в пустыню и вместе с ним избавлялись от всех грехов человеческих. Там, в пустыне, его и бросали. — По-вашему, мы снова имеем дело с символом Азазеля. — Его голова была нарисована у вас на двери. Вы не могли забыть об этом. «Я и не забыла. Разве можно забыть, что мой дом помечен убийцей?» — Знаю, вы не верите, — продолжал Сансоне. — Понимаю, вы думаете, дело это закончится так же, как и многие другие подобные истории. Следы в конечном итоге приведут к какому-нибудь жалкому одиночке. Очередному Джеффри Дамеру[24] или Сыну Сэма. Возможно, убийца слышит голоса. Может, начитался «Сатанинской Библии» Антона ЛаВея[25] и она глубоко запала ему в душу. Но давайте рассмотрим другую возможность, куда более страшную. — Сансоне снова взглянул на Мауру. — Что «нефилим» — стражи — существуют на самом деле. Что они существовали всегда и сегодня живут среди нас. — Дети падших ангелов? — Это всего лишь библейская трактовка. — Это же все взято из Библии. А я человек неверующий. — Ветхий Завет не единственный источник, где говорится об этих существах. О них упоминается и в мифах более ранних культур. — У каждой цивилизации есть свои легенды о злых духах. — Я говорю не о духах, а о плоти и крови, о существах с человеческим лицом. О параллельном нам виде хищников, который развивался и разрастался одновременно с нами. Скрещивался с нами. — В этом случае мы бы уже наверняка знали об их существовании. — Мы знаем о них по их злодеяниям. Но нам неизвестно, какие они в действительности. Мы называем их социопатами или тиранами. Или вампирами. С помощью обаяния и соблазна они оказываются у власти, становятся могущественными. Они благоденствуют, развязывая войны, революции и учиняя беспорядки. А мы даже не сознаем, что они отличаются от нас. Основательно отличаются в том, что касается генетического кода. Они рождаются хищниками, и весь мир для них — поле охоты. — Вот, значит, чем занимается ваш Фонд Мефисто? Поисками этих мифических существ? — усмехнулась Маура. — А на единорогов не пробовали охотиться? — Многие из нас тем не менее в них верят. — И что вы будете делать, когда найдете хотя бы одного такого? Застрелите, а голову высушите и повесите на стенку как охотничий трофей? — Мы всего лишь исследовательская группа. Наша задача — распознавать и изучать. И консультировать. — Кого? — Правоохранительные органы. Мы снабжаем их сведениями и результатами наших исследований. И они все это используют в своей работе. — И правоохранительные органы воспринимают все это всерьез? — с нескрываемой ноткой сомнения спросила Маура. — Да. К нам прислушиваются, — только и произнес он. С невозмутимостью человека, твердо уверенного в своих словах, которому нет никакой нужды их отстаивать. Маура вспомнила, с какой легкостью он заручился доступом к конфиденциальным сведениям по расследованию этого дела. И почему на запросы Джейн о Сансоне не последовало ответов ни из ФБР, ни из Интерпола, ни из министерства юстиции. «Все они покровительствуют ему». — Наши труды не остаются незамеченными, — снова заговорил он. И тихо прибавил: — К сожалению. — А я думала, вы именно этого и хотите. Чтобы их замечали.