— Нам тоже нужно разуться? — осведомился Фрост. — Господи, и думать забудьте. Собаки вечно снуют туда-сюда, вон сколько песка понанесли. Так что за пол я не беспокоюсь. Давайте-ка сюда ваши куртки. Раздеваясь, Джейн с любопытством рассматривала сводчатый потолок над головой. Открытые стропила торчали, точно балки над залом в каком-нибудь средневековом замке. Округлый витраж, на который она обратила внимание еще на улице, переливался всеми цветами радуги, словно подсвеченные изнутри леденцы в стеклянной банке. Куда бы она ни обратила взгляд — везде замечала какие-нибудь диковинные вещицы. Вот ниша с деревянной Мадонной, украшенной золотом и разноцветным стеклом. А вот православный триптих, написанный в тонах самоцветных камней. Резные фигурки животных и тибетские шали, выстроенные в ряд средневековые церковные скамьи. У одной из стен громоздился настоящий индейский тотемный столб высотой в два этажа, достававший до самого потолка. — Ну и ну! — изумился Фрост. — У вас тут очень интересно, мэм! — Мой муж был антропологом. И коллекционером — собирал всякие древности, пока было где все это держать. — Она указала на голову орла, венчавшую тотемный столб. — Это его любимая вещица. И самая ценная из всего, что тут есть. Стоит, наверно, целое состояние, только мне дорога здесь каждая вещь, какой бы страшной она ни казалась, и лично я не смогла бы расстаться ни с одной. — А ваш муж… — Умер, — сказала она без малейших колебаний. Констатировала свершившийся факт. — Он был немного старше меня. Так что я уже давно вдова. Но пятнадцать лет мы все-таки пожили вместе. Пока она вешала их куртки в стенной шкаф, Джейн успела разглядеть среди царившего там беспорядка трость черного дерева со странным набалдашником — человеческим черепом. «Такую гадость, — подумала она, — я бы уже давно запихнула куда-нибудь подальше». Эдвина закрыла дверцу шкафа и снова повернулась к гостям. — Думаю, вы по уши увязли в этом расследовании. Вот мы и решили облегчить вам труды. — Облегчить? — удивилась Джейн. Услышав пронзительный свист чайника, Эдвина посмотрела в сторону коридора. — Давайте пройдем на кухню и присядем, — предложила она и направилась в коридор, шаркая тапочками по старому дубовому полу. — Энтони предупредил, у вас много неясного, так что мы составили для вас целое расписание. Всего, что мы вспомнили о прошлом вечере. — Господин Сансоне обсуждал это с вами? — Он позвонил мне вчера вечером и рассказал обо всем, что случилось после моего ухода. — И очень напрасно. Лучше бы вы не говорили с ним на эту тему. Эдвина остановилась посреди коридора. — Это еще почему? Эдак мы будем блуждать, как слепцы. Если мы хотим помочь полиции, надо быть уверенными в своих показаниях. — Я бы предпочла получить независимые показания от наших свидетелей. — Каждый член нашей группы вполне независим, уж поверьте. Каждый из нас придерживается своей собственной точки зрения. Другого Энтони и не надо. Вот почему нам так хорошо работается вместе. Свист чайника внезапно стих, и Эдвина глянула в сторону кухни. — О, кажется, он выключил его. Он? В доме есть еще кто-то? Эдвина поспешила на кухню и сказала: — Погоди, я сама. — Не беспокойся, Винни. Чай я уже заварил. Ты же хотела «Ирландский завтрак», так? В инвалидной коляске спиной к гостям сидел мужчина. Владелец грузовичка, стоявшего на подъездной аллее. Он развернул коляску, собираясь поздороваться, и первое, что бросилось в глаза Джейн, — мягкие темные волосы и очки в толстой черепаховой оправе. Его серые глаза смотрели на нее пристально и с любопытством. Выглядел он довольно молодо, лет на двадцать пять, и годился Эдвине в сыновья. Говорил он с американским акцентом, да и вообще между ними не было родственного сходства — между крепко сложенной, здоровой на вид Эдвиной и этим бледным юношей. — Позвольте, я вас представлю друг другу, — сказала Эдвина. — Это детектив Фрост и детектив Риццоли. А это Оливер Старк. Джейн удивленно взглянула на молодого человека. — Вы же один из вчерашних гостей! В доме у Сансоне. — Да, — подтвердил Оливер и смолк, изучающе глядя ей в лицо. — А что тут такого? — Мы думали побеседовать с вами отдельно. — Им не понравилось, что мы успели обсудить дело в нашем кругу, — объяснила Эдвина. — А я что тебе говорил, Винни! — Но ведь так же гораздо продуктивнее — собрать все детали воедино. Это экономит время. — Эдвина подошла к обеденному столу и собрала все лежавшие там газеты — от «Бангкок пост» до «Айриш таймс» — в увесистую пачку. Перенесла ее на буфетный стол и выдвинула пару стульев. — Заходите, пожалуйста, присаживайтесь. А я пока схожу наверх за папкой. — За папкой? — спросила Джейн. — Ну да, мы же тут целое дело завели. Энтони посчитал, что вам понадобятся копии. Эдвина вышла из кухни, и вслед за тем на лестнице послышались ее громкие шаги. — Крепка как дерево, верно? — сказал Оливер. — Никогда не думал, что англичанки бывают такие здоровенные. — Он подкатился к обеденному столу и поманил их рукой. — Понимаю, это против заведенных у вас в полиции правил. Опрос каждого свидетеля по отдельности и все такое. Но наш метод действительно более продуктивный. К тому же сегодня утром мы провели сеанс конференц-связи с Готтфридом, так что теперь у вас будут показания сразу трех свидетелей. — Вы имеете в виду Готтфрида Баума? — уточнила Джейн. — Четвертого гостя? — Да. Вчера вечером он торопился на самолет в Брюссель, поэтому они с Эдвиной ушли раньше. Мы созвонились с ним несколько часов назад, чтобы сравнить записи. И все наши показания почти полностью совпадают. — Слабо улыбнувшись, он взглянул на Джейн. — На моей памяти это первый и единственный случай за все время, когда мы в чем-то проявили полное единодушие. Джейн вздохнула: — Видите ли, господин Старк… — Меня никто так не зовет. Я — Олли. Джейн села — теперь их глаза были на одном уровне. Он посмотрел на нее несколько насмешливо, и Риццоли это совсем не понравилось. Его взгляд как бы говорил: «Я умный и знаю это. Уж конечно, умнее какой-то там дамочки-полицейского». Раздражение вызывал и тот факт, что, скорее всего, он был прав: он олицетворял стереотип этакого юного гения, с которым опасаешься садиться за одну парту на уроке математики. На чудо-мальчика, который уже сдал контрольную по алгебре, пока все остальные ломают голову над первой задачкой. — Мы вовсе не стремимся нарушить ваши правила, — пояснил Оливер. — Просто хотим помочь. И это вполне возможно, если мы будем работать вместе. Сверху послышались собачий лай, цоканье когтей по полу, строгий окрик Эдвины и скрип запираемой двери. — Вы поможете нам, только если будете отвечать на наши вопросы, — возразила Джейн. — Похоже, вы меня не совсем понимаете. — И чего же я не понимаю? — Насколько полезными мы можем быть для вас. Наша группа. — Ну да. Господин Сансоне рассказывал — у вас же клуб борцов с преступностью. — Это общество. А не клуб. — А в чем разница? — поинтересовался Фрост. Оливер перевел на него взгляд. — Мы серьезная организация, детектив. Объединяем людей со всего мира. Да и никакие мы не любители. — Вы что, служите в органах правопорядка, Олли? — удивилась Джейн. — На самом деле я математик. Но мое истинное призвание — семиотика. — Простите? — Я занимаюсь толкованием знаков и символов. Их происхождением и смыслом, как явным, так и скрытым. — Ага. А госпожа Фелуэй? — Она антрополог. И только недавно к нам присоединилась. О ней очень высоко отзывались в нашем лондонском отделении. — Ну а господин Сансоне? Уж он-то наверняка не служит в полиции. — А мог бы. — Он говорил, что до пенсии был профессором. Преподавал историю в Бостонском колледже. По-моему, ничего общего с полицейским. Оливер усмехнулся. — Энтони всегда преуменьшает свою значимость. Очень на него похоже. Тут на кухню вернулась Эдвина с папкой в руках. — На кого, Олли?