— Мы почти поймали Вульфа прошлой ночью. — Вот как? Итак, две неудачи за двадцать четыре часа: неудивительно, что он так расстроен. Елена хотела бы утешить его, обнять, положить его голову себе на грудь и погладить по волосам; желание причиняло боль. Она вдруг решила, что сегодня проведет ночь в постели с ним. Такие решения она всегда принимала импульсивно. Вандам протянул ей бокал. Себе он тоже что-то налил. Когда он наклонился, чтобы подать ей стакан, Елена взяла его за подбородок и повернула голову так, чтобы видеть щеку. Он замер всего на секунду и тут же отстранился. Никогда еще Елена не видела его таким напряженным. Он пересек комнату и присел на краешек стула напротив нее. Казалось, его гнев вот-вот выплеснется наружу, но, взглянув ему в глаза, Елена вдруг поняла, что это вовсе не гнев. А боль. — Каким он вам показался? Она не совсем поняла, что он имеет в виду. — Очаровательный. Умный. Опасный. — Внешность? — Ухоженные руки, шелковая рубашка, усы, которые его не красят. Что вы хотите услышать? Он раздраженно покачал головой и закурил новую сигарету. — Все! И ничего. Елене хотелось, чтобы с ней сели рядом, сказали ей, какая она красивая и храбрая и как хорошо она справилась с заданием; но она понимала — нет смысла даже заикаться об этом. И все же она не утерпела: — А я? Я все правильно сделала? — Не знаю. Это зависит от того, что вы делали. — Вы знаете, что я делала. — Да. Я вам страшно признателен. Вандам улыбнулся, но она знала, что это неискренняя улыбка. Да что с ним такое? В его злости было что-то знакомое — она чувствовала, что вот-вот поймет, в чем дело. Нужна только маленькая подсказка. Ведь он так зол не потому, что его постигла неудача. Что-то мелькало в его отношении к ней, в том, как он садился подальше от нее, и особенно в том тоне, каким он говорил. На его лице было выражение… чуть ли не отвращения. — Вульф пообещал вам еще одно свидание? — спросил Вандам. — Да. — Надеюсь, это произойдет. — Он уперся подбородком в ладони. Лицо его было напряжено. — Я очень на это надеюсь. — Он еще сказал: «Мы должны это повторить»… или что-то в этом роде, — сообщила Елена. — Ага. «Мы должны это повторить»? — Что-то в этом роде. — А что он имеет в виду, как вы думаете? Елена пожала плечами: — Ну, еще одно свидание, еще один пикник… Черт возьми, Уильям, какая муха вас укусила? — Мне просто любопытно, — сказал он, и его лицо исказила усмешка. — Мне интересно, что вы двое делали, кроме как ели и пили, на заднем сиденье этого огромного такси на берегу реки… ну, вы знаете, все время вместе… в темноте… мужчина и женщина… — Заткнись. — Елена закрыла глаза. Теперь-то она все поняла. Не открывая глаз, она сказала: — Я ложусь спать. Можешь убираться отсюда. Дорогу ты знаешь. Входная дверь захлопнулась за ним через несколько секунд. Елена подошла к окну и посмотрела на улицу. Вандам вышел из подъезда, сел на мотоцикл, завел мотор и рванулся вперед с такой скоростью, как будто за ним гнались. Елена ощутила усталость. Она немного сожалела о том, что после опасных приключений придется провести ночь в одиночестве, но не чувствовала себя несчастной, ведь она поняла причину злости майора, и это давало ей надежду. Когда его мотоцикл исчез из виду, она слабо улыбнулась и тихо сказала: — Милый Уильям, что-то подсказывает мне, что ты ревнуешь. 16 Когда майор Смит наносил свой третий полуденный визит на яхту, Вульф и Соня уже выработали оптимальную схему его приема. Как только майор появлялся на горизонте, Вульф прятался в шкафчике, а Соня принимала соблазнительную позу в гостиной, держа наготове бокал с шампанским для гостя. Она усаживала его рядом с собой, удостоверившись, что портфель благополучно отложен в сторону. Через пару минут она начинала целовать его. С этого момента Смит полностью находился в ее власти, парализованный вожделением. Соня стягивала со своего преданного раба шорты и уводила в спальню. Вульф прекрасно понимал, что ничего подобного со Смитом раньше не происходило: пока Соня позволяла ему заниматься с ней любовью, он был готов на все. Вульфу оставалось только благодарить судьбу: будь Смит хоть чуть-чуть умнее, все бы пошло не так гладко. Как только Вульф слышал скрип кровати, он выходил из своего убежища, доставал ключ из кармана шорт и открывал портфель. Блокнот и карандаш лежали рядом, наготове. Второй визит Смита разочаровал Алекса: он даже подумал, что в прошлый раз важные документы могли попасть к майору по чистой случайности. Однако в третий раз ему снова невероятно повезло. Генерал сэр Клод Окинлек, главнокомандующий ближневосточным корпусом союзных войск, принял управление 8-й армией от генерала Нейла Ритчи. Уже одна эта информация порадует Роммеля — видимо, в рядах англичан началась паника. Это также было на руку Вульфу, поскольку означало, что теперь планы операций будут разрабатываться в Каире, а не в пустыне и вероятность того, что копии окажутся у Смита, повышается. Союзники отступили и сформировали новую оборонительную линию при Мерса-Матрух, так что самой важной бумагой в портфеле Смита был план их диспозиций. Новая линия обороны начиналась у прибережной деревушки Матрух и простиралась на юг по пустыне до укрепленного района под названием Сиди-Хамза. 10-й корпус располагался в Матрухе. Западные подступы к Мерса-Матрух были прикрыты плотными минными полями, которые начинались у самого моря и тянулись на 25 километров в глубь пустыни, 13-й корпус занимал позиции на южных склонах высот Сиди-Хамза. Прислушиваясь к звукам, доносящимся из спальни, Вульф рассматривал диспозицию. Картина была ясна: союзники врага значительно укрепили линию по краям и не позаботились о центре. Очевидно, они думали предотвратить взятие армии в окружение, предполагая, что Роммель попытается прорваться через южный конец линии, совершив фирменный обходной маневр, тем более что 500 тонн горючего, захваченные им в Тобруке, давали такую возможность. В таком случае 13-й корпус, состоящий из 1-й бронетанковой дивизии и 2-й Новозеландской, недавно прибывшей из Сирии, остановит наступление противника. Теперь же, обладая информацией, полученной от Вульфа, Роммель сможет нанести удар по слабозащищенному центру оборонительной линии и бросить все свои силы в прорыв подобно тому, как мощный поток воды прорывает плотину в ее самой слабой части. Вульф улыбнулся своим мыслям. Он чувствовал, что играет важную роль в борьбе немцев за превосходство в Северной Африке, и находил в этом огромное удовольствие. В спальне хлопнула пробка. Вульф не уставал удивляться тому, с какой быстротой Смит заканчивал акт. Хлопок вылетающей пробки означал, что у Алекса остается всего несколько минут на то, чтобы убраться до того, как Смит выйдет за шортами. Он вернул бумаги в портфель, закрыл его и положил ключи обратно в карман штанов. В шкаф он теперь не залезал — хватило и одного раза. Вульф засовывал ботинки в карманы брюк, на цыпочках выходил по лестнице на палубу и спускался по трапу на берег. Затем он надевал ботинки и отправлялся на ленч. Пожимая руку Вандама, Кемель вежливо спросил: — Надеюсь, ваша рана заживает, майор? — Давайте присядем, — сказал Вандам. — Повязка беспокоит меня гораздо больше, чем сама рана. Что у вас? Кемель сел и скрестил ноги, разгладив складки на черных хлопковых брюках. — Я подумал, что мне следует принести отчет о наблюдении самому, хотя в нем не содержится ничего интересного. Вандам взял протянутый ему конверт, достал отчет, уместившийся всего на одном листе бумаги, и углубился в чтение. Соня вернулась домой одна — предположительно из клуба «Ча-ча» — в 11 часов вечера. На следующее утро около десяти ее видели на палубе в домашнем халате. В час пришел почтальон. Соня ушла в четыре и вернулась в шесть с фирменным пакетом одного из самых дорогих магазинов одежды в Каире. В это время произвели смену наблюдателей. Вчера Вандам получил аналогичный отчет от Кемеля о первых двенадцати часах слежки. Выходит, вот уже два дня Соня ведет себя тихо и абсолютно невинно, ни Вульф, ни кто-либо другой не посещает ее жилище. Вандам был разочарован. — Люди, которых я использую в этом деле, надежны, — заверил его Кемель. — И они докладывают обо всем мне напрямую. Вандаму хотелось выругаться, но он себя пересилил. — Не сомневаюсь, — вежливо сказал он. — Спасибо, что зашли. Кемель встал. — Не стоит. До свидания. Он вышел. В голове у майора крутились неутешительные мысли. Он перечитал отчет Кемеля еще раз, как будто надеясь найти подсказку между строк. Значит, если Соня и находилась в контакте с Вульфом, — Вандам почему-то продолжал верить, что это так, — связь между ними не такая уж тесная. Если она с кем-то и встречается, встречи эти происходят не на борту. Вандам подошел к двери и позвал Джейкса. Капитан явился. — Я хочу, чтобы с сегодняшнего дня вы проводили свои вечера в клубе. Не спускайте с Сони глаз, наблюдайте за тем, с кем она сидит после представления. И еще подкупите официанта — пускай докладывает вам, кто ходит к ней в гримерную. — Будет сделано, сэр. — Получать удовольствие не запрещается, Джейкс. Улыбнулся Уильям зря: от этого боль в щеке усилилась. Вандам уже не пытался жить на глюкозе, разбавленной в воде: Джафар готовил для него пюре и подливку, которые можно было есть ложкой и глотать, не пережевывая. Это блюдо да джин — вот и вся изысканная трапеза. Доктор Абутнот сказала, что он злоупотребляет алкоголем, и майор обещал уменьшить дневную норму — после войны. И подумал: «Нет, после того, как поймаю Вульфа».