— Благодарю. «Она умеет быть гостеприимной», — подумал Вандам. И тут же спохватился: учитывая то, каким способом она оплачивает свое жилье, она непременно должна быть гостеприимной. Он достал сигареты. — Я боялся, что вас не окажется дома. — Не сегодня. В ее голосе прозвучала странная нотка, но Вандам не смог понять, какая именно. Он наблюдал за тем, как она смешивает коктейль. Уильям собирался провести эту встречу быстро и в деловой манере, но уже сейчас ясно, что вести встречу будет хозяйка — как ей заблагорассудится. Он ощущал себя тайным любовником. — Вам нравится читать эти бредни? — кивнул он на книгу. — В последнее время меня интересуют триллеры. — Почему? — Должна же я знать, как ведут себя шпионы. — Я думаю, вам не стоит… — Вандам увидел ее улыбку и понял, что его снова дразнят. — Никогда не поймешь, когда вы шутите. — Я шучу почти все время. — Елена протянула ему бокал, села на противоположный конец дивана и лукаво посмотрела на майора. — За шпионаж! Уильям пригубил коктейль. Он был великолепен. Елена — тоже. Мягкий солнечный свет золотил ее кожу, и от этого ее руки и ноги выглядели особенно гладкими. Должно быть, они очень нежные на ощупь. Он вдруг подумал, что в постели она, наверное, такая же, как и в обычном общении, — спокойная, веселая, готовая поиграть. Черт бы побрал эти мысли… Эффект, производимый ею, мало с чем мог сравниться: в поисках подобного он на днях даже ушел в загул, который постыдно окончился в никудышном борделе. — О чем вы думаете? — поинтересовалась Елена. — О шпионаже. Она засмеялась с таким видом, как будто знала, что он лжет. — Сдается мне, вам это нравится. Вандам в сердцах подумал: и как только у нее это получается? Она все время выводила его из равновесия своими поддразниваниями, лукавыми взглядами, невинным выражением лица, а главное — длинными загорелыми ногами. — Ловить шпионов — такая же работа, как и все остальные, но я не люблю ее. — Что делают со шпионами после поимки? — Обычно вешают. — Да? На этот раз ему удалось вывести ее из равновесия. Елена содрогнулась. — В военное время неудачники расплачиваются за промахи жизнью, — назидательно пояснил майор. — Вы потому и не любите эту работу — потому что их вешают? — Нет. Я не люблю ее, потому что мне не всегда удается их поймать. — Вы что, гордитесь своей черствостью? — Разве это черствость? Ты должен убивать других, чтобы не убили тебя. Уильям осознал, что теперь его вынудили оправдываться. Как она это делает? Елена поднялась, чтобы налить ему еще мартини, и Вандам наблюдал, как она передвигается по комнате. Грациозная, словно кошка. Или нет, котенок. Он смотрел на ее спину, пока она делала коктейль, и ему было интересно, что у нее надето под желтым платьем. Заодно Уильям кинул взгляд на ее руки: они были тонкими и сильными. Свой бокал она не наполнила. Майор решил разузнать что-нибудь о ее прошлом. — Ваши родители живы? — Нет. Вандаму показалось, что она лжет: ответ прозвучал слишком резко. — Мне жаль. — А зачем вы спрашиваете? — Неуместное любопытство. Простите. Елена наклонилась и легонько коснулась его руки, кончики ее пальцев лишь скользнули по его коже — ласка такая же легкая, как бриз. — Вы слишком много извиняетесь. Она на секунду отвернулась, как будто колеблясь; а затем, словно поддавшись минутному импульсу, начала рассказывать о себе. Елена родилась в ужасающе бедной семье. У ее родителей, образованных и любящих людей, это был уже пятый ребенок… — Мой отец обучал меня английскому языку, а мама старалась привить аккуратность… — рассказывала Елена. Беда в том, что отец, портной по профессии, придерживался ультраортодоксальных взглядов и вскоре сделался совершенно чужим в еврейской общине Александрии из-за постоянных доктринерских споров. Когда Елене было пятнадцать, отец начал стремительно слепнуть и не мог больше шить. При этом он бы никогда не согласился принять помощь от «вероотступников» — александрийских евреев. Елена нанялась служанкой в британскую семью, в доме у которой и поселилась, а всю зарплату посылала родным. С этого места ее история становилась повторением сюжета, популярного в течение нескольких последних веков: место действия — дом людей из высшего общества; действующие лица — сын хозяев и бедная соблазненная девушка. Елене еще повезло: их связь обнаружили до того, как она забеременела. Незадачливого ловеласа отослали в университет, а провинившуюся служанку безжалостно рассчитали. Перспектива вернуться домой и рассказать отцу, что ее выгнали за внебрачную связь, да еще с гоем, приводила девушку в ужас. Некоторое время она просуществовала на выданные ей при расчете деньги, продолжая посылать домой прежнюю сумму каждую неделю, пока деньги не кончились. А затем один распутный бизнесмен, которого она встречала в доме, где работала, снял для нее квартиру. Так она вступила на путь продажной женщины. Вскоре после этого отец обо всем узнал, и семья отсидела по ней шиву. — Что такое шива? — спросил Вандам. — Траур. С тех пор она не получала от них известий, если не считать письма от одной из своих подруг, в котором сообщалось о смерти матери. — Вы ненавидите своего отца? — спросил Вандам. Елена пожала плечами: — Думаю, для меня все не так уж плохо сложилось. — Она обвела рукой комнату. — Но разве вы счастливы? Елена как-то странно на него взглянула. Дважды Уильяму казалось, она вот-вот заговорит и скажет нечто важное, но она промолчала и отвернулась. Вандам понял, что девушка жалеет о своей откровенности. Елена тряхнула головой и решительно поменяла тему разговора: — Так что же привело вас сюда, майор? Вандам собрался с мыслями. Он с таким интересом наблюдал за ее руками и глазами, пока она рассказывала о своем прошлом, что на время совсем забыл о цели своего прихода. — Я все ищу Алекса Вульфа. Я не нашел его самого, зато отыскал бакалейщика, у которого он покупает продукты. — Как вам это удалось? Вандам решил не рассказывать ей. Лучше, чтобы никто вне разведывательного управления не знал, что немецкие шпионы попадаются на фальшивых деньгах. — Длинная история. Дело в том, что я хочу поставить кого-нибудь из своих людей в магазин на тот случай, если он придет туда снова. — Меня? — Именно об этом я и думаю. — Значит, план такой: он приходит, я шлепаю его по голове мешком с сахаром и стерегу бездыханное тело, пока вы не прибудете на место?! Вандам расхохотался. — Уверен, что это вам по силам. Так и вижу, как вы бросаетесь на него из-за прилавка с мешком наперевес. Он вдруг осознал, насколько же он с ней расслабляется, и попытался взять себя в руки, пока не попал в глупое положение. — А если серьезно, что я должна делать? — Если серьезно, вы должны обнаружить его местожительство. — Как? — Пока не знаю. — Вандам колебался. — Я просто подумал: а почему бы вам не сойтись с ним? Вы очень привлекательная женщина… мне кажется, для вас это не составит труда… — Что вы подразумеваете под словом «сойтись»? — Это уже не мое дело. Мне нужен только адрес. — Ага. — Ее настроение неожиданно поменялось, в голосе послышались новые нотки — что-то вроде горечи. Это удивило Вандама. Ведь такая женщина, как Елена, не должна быть оскорблена подобным предложением. — А почему бы не поступить проще?.. Пускай один из ваших солдат последует за ним до самого дома.