— Войдите! — крикнула она. Вошел один из официантов с запиской. Соня кивком выпроводила его и развернула записку. Сообщение было лаконичным: «Столик 41. Алекс». Она смяла бумажку и кинула ее на пол. Значит, он кого-то нашел. Быстро же он! Снова почуял в ком-то слабину… Соня хорошо понимала Вульфа — они были похожи. Она тоже использовала людей в своих целях, хотя и не так виртуозно, как он. Она собиралась использовать даже Алекса. У него есть воспитание, вкус, положение в обществе и деньги. Придет день, и он возьмет ее с собой в Берлин. Одно дело — быть звездой в Египте, другое дело — в Европе. Соня мечтала выступать перед старыми генералами аристократического вида и молодыми красавцами из штурмовых подразделений; ей хотелось соблазнять властных мужчин и миленьких белокожих девушек. Почему бы ей не стать королевой кабаре в Берлине? Вульфу же суждено сыграть роль пропуска в этот мир. Значит, она действительно хочет им воспользоваться. «Наверное, такое редко бывает, — подумала она, — двое людей настолько близки и так мало друг друга любят». А губы он ей отрежет, с него станется. Соня содрогнулась, заставила себя не думать об этом и начала одеваться. Она облачилась в белое платье с широкими рукавами и низким вырезом. Декольте обнажало ее грудь, юбка плотно облегала бедра. К платью очень шли белые открытые туфли на высоком каблуке. По тяжелому золотому браслету — на каждое запястье, на шею — золотую цепочку с кулоном в форме слезы, уютно лежащим прямо в ложбинке… Англичанину должно понравиться. У них же такой грубый вкус… Соня в последний раз взглянула в зеркало и вышла из гримерной. Пока она двигалась по залу, в радиусе метра от нее повисало молчание. Как только она проходила мимо, посетители тут же принимались обсуждать ее. Соне казалось, что она невольно провоцирует всех присутствующих на ее изнасилование. На сцене этого чувства удавалось избежать: там невидимая стена отделяла ее от зрителей. Здесь же, внизу, каждый мог дотронуться до нее, именно этого всем и хотелось. Разумеется, никто не рискнет прикоснуться к ней, но сама мысль о возможности какого-либо физического контакта с окружающими ее пугала. Она подошла к сорок первому столику, и оба мужчины встали ей навстречу. Вульф сказал: — Соня, дорогая, ты была прекрасна, как всегда. Она кивком приняла комплимент. — Позволь мне представить тебе майора Смита. Соня пожала ему руку. Худой, без подбородка, со светлыми усами и противными костлявыми руками. Он смотрел на нее, как смотрят на экзотический десерт, который официант принес на тарелочке. — Я очарован вами, — сказал майор. Они сели. Вульф разлил шампанское. — Ваш танец, мадемуазель… Превосходно, просто превосходно! Очень… артистично. — Благодарю вас. Он наклонился через стол и коснулся ее руки. — Вы просто прелесть. «А ты просто дурак», — подумала она и тут же поймала предостерегающий взгляд Вульфа: он всегда знает, что у нее на уме. — Вы очень любезны, майор. Соне казалось, что Вульф нервничает. Значит, он не уверен в ее покорности. Да и сама она, если признаться, еще не все для себя решила. — Я знал покойного отца Сони, — сообщил Вульф Смиту. Он лгал, и Соня даже знала зачем. Он хотел напомнить ей кое о чем. Ее отец время от времени занимался воровством. Когда была работа, он работал, а когда ее не было, воровал. Однажды он попытался вырвать сумочку у какой-то европейской женщины в Шари эль-Кубри. Сопровождавшие ее люди схватили вора, но в схватке женщина упала и сломала запястье. Оказалось, что это важная дама, и за нападение на нее Сониного отца высекли. Он умер во время порки. Разумеется, его не собирались убивать. Наверное, у него было слабое сердце или что-то в этом роде. Впрочем, щепетильных британцев это не касалось. Человек совершил преступление, его должным образом наказали, наказание убило его… что же, одним ниггером меньше. Двенадцатилетняя Соня с трудом перенесла смерть отца. С тех пор она ненавидела англичан всем своим существом. Идеи Гитлера в принципе ей нравились, но не нравилась цель. Это не еврейская кровь была для мира настоящей чумой, а английская. Египетские евреи мало чем отличались от остальных людей, ее окружавших: некоторые богаты, некоторые бедны, кто-то хороший, кто-то плохой. Зато англичане — все до одного — высокомерны, жадны и порочны. Соня горько усмехалась, когда думала о том, как англичане с пафосом защищали Польшу от немецкого ига, тогда как сами продолжали угнетать Египет. Впрочем, по каким бы то ни было причинам немцы воевали против англичан, и этого было достаточно, чтобы возбудить в Соне прогерманские настроения. Она хотела, чтобы Гитлер победил и уничтожил англичан, и была готова сделать все, что в ее силах, чтобы помочь ему. Даже соблазнить англичанина. Соня подалась вперед. — Майор Смит, — проворковала она, — вы очень привлекательный мужчина. Услышав это, Вульф заметно расслабился. Смит оторопел. Казалось, его глаза вот-вот вылезут из орбит. — Боже мой! — воскликнул он. — Вы так думаете? — Да, майор. — Ну, скажу я вам… Зовите меня просто Сэнди. Вульф поднялся. — Боюсь, мне придется вас покинуть. Соня, проводить тебя до дома? — Думаю, вы можете оставить эту честь мне, капитан, — сказал Смит. — Да, сэр. — Если только Соня не… Соня потупилась. — Ну что вы, Сэнди. Вульф счел нужным извиниться: — Мне жаль прерывать этот вечер, но завтра рано вставать. — Ничего страшного, — кивнул ему Смит. — Идите спокойно. Когда Вульф ушел, официант принес ужин — европейские блюда: мясо и картошку. Соня ела, пока Смит без умолку болтал: он рассказывал ей о своих успехах в школьной команде по крикету. Казалось, что ничего более впечатляющего он с тех пор не совершил. Англичанин был ужасно скучен. Соня старалась думать об отце. Майор на протяжении всего ужина постоянно прикладывался к бутылке. Соня взяла его под руку, скорее чтобы поддержать его в вертикальном положении. Смит посмотрел на небо и сказал: — Эти звезды… чудесны… У него заплетался язык. Они остановились возле плавучего домика. — Выглядит мило, — заметил Смит. — Там очень красиво, — сказала Соня. — Хотите посмотреть на него изнутри? — Еще бы! Соня провела его по доске, служившей трапом, по палубе и вниз по лестнице. Смит, выпучив глаза, осматривал помещение. — Тут довольно роскошно, доложу я вам. — Хотите выпить? — Очень хочу. Соне страшно не нравилось, как он произносит «очень». Он проглатывал окончание и говорил только «оч». Она спросила: — Шампанского или чего-нибудь покрепче? — Немного виски, будь так добра. — Присаживайтесь. Она подала ему стакан и села рядом с ним. Майор дотронулся до ее плеча, поцеловал в щеку и грубо схватил за грудь. Соня содрогнулась от отвращения. Он принял это за признак возбуждения и сжал руку сильнее. Она притянула его к себе. Смит был ужасно неуклюж: все время не знал, куда девать колени и локти, и неумело возился с платьем. — О, Сэнди, ты такой сильный, — произнесла она. Через его плечо она вдруг увидела лицо Вульфа. Стоя на палубе на коленях, он смотрел на них через люк и беззвучно смеялся.