Несмотря на то, как много времени Влад потратил на разъяснение фундаментальных различий в восприятии окружающего у принадлежащих к миру практикующих и простых смертных, иногда меня все еще срывало не в ту сторону. Вот и сейчас я барахталась в эмоциях, желая обособиться от всего, что пугало, и оказаться как можно дальше отсюда. Так поступила бы обычная девушка, а не фамильяр темного ведьмака, для которого смерть – такой же факт, как и жизнь. Закрыв глаза, я пнула перепуганную девицу внутри себя куда подальше, погружаясь в дога. Вместе вдохнув, мы сузили себя до одного, самого главного, успокаивающего и важного нам аромата. Сочетание воска, табака и древесины наполняло легкие, прогоняя растерянность и настраивая на работу. – Порядок, – выдохнула я, когда в аромат Влада просочились остальные вившиеся здесь запахи, став частью уже привычной мне «карты пространства». Яблонев нежно погладил большим пальцем тыльную сторону стиснувшей его руки, намекая расслабить ту, но я ничего не могла с собой поделать. Здесь каждый метр от стены до стены был пропитан темнотой, ощущающейся даже при свете дня. Я не знала, как точно и правильно объяснить это ведьмаку, но, согласно моим инстинктам и недовольному нервозному рычанию стаи за спиной, мы стояли по колено в могильном холоде. – Мы как будто в могиле, – пробормотала я. – Похоже, но хуже, – отозвалась Захарова. Удерживая трость на коленях, Настя сидела все там же, над телом принесенного в жертву животного. Практикующая смотрела в небо, задрав голову, к нему же были обращены ладони ее распростертых рук. Как будто Безумная Шляпница, непостижимым образом не уронившая шляпы, молилась о дожде. Правда, любая мысль о мольбе со стороны Захаровой казалась едва ли не кощунственной. Не собираясь уточнять у Насти, что может быть хуже могилы, я последовала за Владом, решившим обойти церковь по кругу, так и не выпустив его ладони. От ведьмака исходила хорошо знакомая мне сила: давящая, густая, электризующая воцарившуюся тишину и почти нежно скользившая по коже, едва покалывая. Она же служила барьером между нами и пробирающей до костей мощью Захаровой. Яблонев шел, не глядя под ноги, выставив перед собой правую ладонь, изредка останавливаясь и что-то бормоча под нос на языке, слова которого у меня никогда не получалось уловить. Резко остановившись у самой дальней и сырой стены, заросшей мхом, ведьмак опустился на корточки, высвободив ладонь из моей. Не говоря ни слова, темный указал большим пальцем себе за спину и полез в рюкзак. Прекрасно зная, что означает подобный жест, я в буквальном смысле заступила на стражу, превратившись в живую преграду между ним и всем остальным. Погрузившись в мир запахов и звуков на всех уровнях, я одновременно следила и за соседствующим с нашим лесом и дорогой снежным бураном Захаровой на ментальном, и за всей церковью в реальном, улавливая даже редкие фразы наших друзей за стеной, со стороны улицы. Влад зажег свечу, Настя поднялась на ноги одним грациозным движением и резко прижала подбородок к груди. Руки практикующей плавно поменяли положение: левая ладонь обращена к земле, правая – к небу. Как будто она была постовой с тростью вместо дубинки и указывала направление кому-то невидимому. Присутствие Влада грело спину, в то время как грудь и лицо обжигал холод, излучаемый Настей и вымораживающий остальные запахи, останавливая их прямо в воздухе. Жар и мороз исчезли одновременно, так и не столкнувшись. Яблонев загасил свечу, Настя воткнула трость в камни перед собой и скрестила руки на груди. Разноцветные глаза Шляпницы скользнули по мне и остановились на Владе, когда парень поравнялся со мной и наши пальцы снова сплелись в замок. – Замещение, если я не ошибаюсь, – первым заговорил Яблонев. – Да, я тоже это увидела, – кивнула Настя. – Паутина в воздухе, дерево опутано все, от некропотока к корневищу и до макушки. – Только канала два, – добавил Влад. – Думаю, мы бы не смогли этого заметить, приди на час позже, даже сейчас след очень слабый. – Что это значит? – вставила я свой стандартный вопрос. – Попробуй учуять напавшего, – со значением посмотрел на меня Яблонев. Нахмурившись, я закрыла глаза и глубоко вздохнула, снова пробуя воздух на вкус. Те же гадкие запахи крови и смерти, тяжесть, холод, ароматы практикующих, сырость, камень, пыль, горящий воск и дымок от потухшей свечи… Все то же самое, что я почуяла сразу. Запаха «доброжелателя» не было! Как я это сразу не заметила? – Как это возможно? – округлила я глаза, глядя на Влада. – Нужно было дать тебе свечу, – пробормотал Яблонев. – Настя правильно сказала, что здесь все хуже, чем в могиле. На кладбище, как правило, все очень стабильно, спокойно и тихо, потому что мертво. Ты почуяла некроволну и подумала, что это от кошки, верно? – Стая подсказала, что это кошачья мертвечина, – кивнула я. – Пахнет падалью. – Смерть слишком свежая, чтобы ей запахло, – покачала головой Настя. – Чуть меньше двух часов. – Но я же чувствую, чем пахнет, и стая еще ни разу не подсказывала мне что-то неверно… – Варя тоже кошка в ментальном плане, – приподнял бровь Яблонев. – Суть в том, что энергию мертвых здесь испускал живой, и когда он присвоил себе силу Праховой, она стала частью его, сразу же превратившись в мертвечину. Для тебя здесь пахнет ее энергетикой. – Что это такое, вполне ясно, – медленно проговорила Захарова. – Я пока не разобралась с причиной. Паутина – это отпечаток его сущности, определенно мы имеем дело с пауком, тогда понятно, почему чувствуется липкость и как он совершенно незаметно подобрался к Варваре, украл запас Павла и перевел стрелки на Ругалову. Но я не ощущаю в нем сути практикующего, мне показывают лоскуты и раскрошенные кости, выдранные с мясом ногти и ничего более конкретного. – Он не может не быть практикующим, слишком грамотно оформлен ритуал, не говоря уже о выбранном месте, – возразил Влад. – Я тоже увидел что-то вывернутое и сломленное и, честно говоря, сталкиваюсь с таким первый раз. Поэтому я сосредоточился на втором… – Втором? Их что, двое? – вытаращилась я на ведьмака. – Определенно, – утвердила Настя. – Тут четко прослеживается, что энергия Варвары была поделена между двоими, но по одной связи. Возможно, это его напарник, энергетика в обоих случаях мужская и зрелая, но на канал между практикующим и фамильяром совершенно ничто не намекает. – Наиболее вероятна родственная связь. – Влад достал сигареты и закурил. – Это все… ментальное восприятие, – осторожно начала я. – А что насчет чего-то реального? Я поняла, что это двое зрелых мужчин, но, может, еще что-то? – К сожалению, энергетика не передает паспортных данных, – усмехнулась Захарова. – Светлые волосы и глаза, русские, один очень высокий… – Я вижу две буквы «И», возможно, с них начинается имя и фамилия одного из них, или обе встречаются в имени, – пожал плечами Яблонев. – Как видишь, этого слишком мало, чтобы была возможность их найти. – И что мы будем делать? – Я все еще не понимала, почему оба практикующих ведут себя так спокойно. – Ждать и готовиться к следующему нападению, – ответила Настя, поглаживая набалдашник трости. – Они следуют определенной схеме, и до этого момента здорово нас опережали. Первым засветился Павел, который вывел их на Березина, а благодаря Леше им стал известен весь круг. Думаю, след на Ругаловой – это диверсия, направленная на отслеживание других практикующих. Светлые их не интересуют, их энергетика не способна прижиться на основе подобных ритуалов, однако и сила Праховой не подошла, в противном случае ее вытянули бы куда основательнее. Это паразиты, – кивнула самой себе Захарова. – Агрессивные, опытные, но не рискнувшие встретиться с кем-либо из нас лицом к лицу. Вывод? – посмотрела она на Яблонева. – Они не приумножают свои силы, – задумчиво проговорил темный, поглаживая мои костяшки большим пальцем. – Скорее, поддерживают их. Но ты права, сути практикующего не чувствуется… и это загадка. Я позвоню бабушке, спрошу у нее, встречала ли она когда-нибудь что-либо подобное… – Я свяжусь со знакомыми по нескольким городам, не похоже, что эти проворачивают такое впервые, должны быть еще случаи нападений и кражи… Повторив про себя все основное из только что услышанного, я закрыла глаза, возвращаясь на утоптанную собачьими лапами дорогу. Нам нужна была помощь и подсказки. Влад с Настей продолжали обсуждать, с кем еще можно посоветоваться, я же сосредоточилась на стае. Практикующие уверены, что еще одного нападения не миновать, значит, Влад может быть следующей целью. Ворону поймать сложнее, чем кошку, но не невозможно, и кто знает, что конкретно требуется этой парочке сумасшедших. Повторять на себе опыт Мирковой, не сумевшей отразить атаку и вынужденной наблюдать за обессиленной Варварой, совершенно не улыбалось. – Осторожно, – настиг голос Яблонева, и парень схватил меня за обе руки. – Я знаю, что ты хочешь сделать, но ты еще не научилась черпать знания из программы рода как следует. Конечно, ведьмак был прав. На всех тренировках до этого знания из программы рода у меня в лучшем случае получалось наскребать. Исключения были только в моменты, когда что-то грозило Владу напрямую, например, нож Саши в квартире Праховой или страж леса во время поиска пропавшего мальчика. Вот тогда понимание со стаей находилось сразу, включалось на полную мощь, не надо было даже что-либо спрашивать, мысли-советы просто появлялись в голове, потому что мы становились одним целым. Во всем остальном я улавливала лишь отрывки или интуитивно распознавала их отношение к тому или иному событию. – Я должна попробовать, – пробормотала я, крепче сжимая его пальцы. Ни леса Влада, ни бурана Насти поблизости не наблюдалось, видимо, практикующие экранировались, чтобы не мешать. Сконцентрировавшись на стае, я почуяла ее со следующим же порывом ветра, превратившим поля высокой травы в волнующееся зеленое море. Правда, вскоре стало ясно, что колышется оно вовсе не от ветра. На дорогу со всех сторон выходили уже знакомые собаки. Следя за ними, я постаралась думать только о насущной проблеме, надеясь, что ее суть ясна. Среди общего настороженного ворчания и скулежа раздался пронзительный вой, и из-за волка и сторожевой вперед вышел доберман. Отделившись от стаи, он оказался возле меня с еще одним порывом ветра. Холодный нос коснулся моего, заполняя его запахом крови, и перед глазами вспышками замелькали картинки. Я увидела дерево и хозяйничающего в его ветвях соболя. Зверек ловко перебирался с ветки на ветку, нежась в лучах солнца и то и дело подставляя его теплу бока. Резко, как в ужастиках, свет сменился чернильной темнотой, уши прострелил отчаянный, полный испуга и боли писк, почти сразу же потонувший в хрусте и треске. Темнота рассеялась, словно дымка, открывая взгляду сломанное поваленное дерево, разом растерявшее всю листву. Соболя не было, но я знала, что он не смог спрятаться или сбежать. Зверек был мертв. – Агата? Голова лежала на груди Яблонева, сердце билось в горле, и какое-то время я продолжала просто дышать носом, утыкающимся в куртку ведьмака. Ладони практикующего лежали у меня на лопатках, мои руки обвивали его пояс, а я не почувствовала момента, когда мы перешли в режим объятия. – Я… не знаю, что это значит, – пробормотала я, отстраняясь от Влада и растерянно переводя взгляд с него на Настю. – Там был соболь на дереве, темнота, дерево разрушено, соболь мертв, сильно пахло кровью, мне доберман показал, – путано закончила я. Практикующие переглянулись. – Значит, прецеденты были, – проронила Захарова. – Твой предок-фамильяр показал тебе окончание пути своего практикующего. – Она повернула к выходу, начав спуск. – Нужно торопиться. Езжайте домой, свяжись с бабушкой, я зачищу все здесь, похороню кош… Шляпница застыла, словно врезавшись в невидимую стену. Кончик трости со скрежетом проехался по камням, и в нас с Владом ударило холодом ее силы со всей ее беспощадной мощью. Клацнув зубами, я инстинктивно дернула Яблонева назад, не понимая, что происходит, но догадываясь, что ничего хорошего. В смысле, что вообще хорошего может произойти в разрушенной церкви, на месте ритуала жертвоприношения? – Влад, не мог бы ты сходить за лопатой? – обернулась Захарова, ее разноцветные глаза были много ярче обычного и как будто видели что-то совершенно другое. – Один. Переглянувшись со мной, ведьмак вернул все внимание старшей подруге. Почувствовав напряжение парня, я сама подобралась, думая, зачем Насте понадобилось остаться наедине со мной. Между практикующими произошел какой-то короткий безмолвный диалог, после чего, успокаивающе погладив меня по костяшкам, Влад отстранился, прошел мимо Анастасии, быстро спустился по камням и исчез за полуразрушенной стеной. – Послушай внимательно, Агата, – заговорила Настя раньше, чем я успела задать свой коронный вопрос. – Когда настанет время, беги, но не вздумай прыгать. Ни в коем случае. Мне не показали ничего конкретного, кроме этого, – качнула головой Захарова, снова меня опередив. – Могу только сказать, что когда момент, о котором я говорю, наступит, ты сразу это поймешь. – Ты можешь видеть будущее? – Нет. Лишь его возможные исходы или наиболее вероятные версии события. Будущее нельзя увидеть точно, оно меняется каждую секунду. Даже у ключевых точек есть несколько искаженных отражений. Озарение пришло само собой, проскочив в голову безбилетником, в обход кондуктора: – Влад сказал, что на поиск фамильяра в этом году его склонили вы с Варварой. Ты что-то увидела? – Да, – кивнула практикующая. – Забавно, что ты подняла эту тему именно сейчас, похоже, возможности потомственного фамильяра и впрямь превосходят обычного во всех сферах. Пришедшее мне тогда было привычным типом видения. Я ощутила, что фамильяр Владу необходим, и в ту же ночь Варвара получила сон той же направленности. Прежде я думала, что связь с фамильяром нужна по банальным причинам, которые, я уверена, Влад тебе пояснил. О да, конечно. Пожалуй, только Захарова могла назвать возможность сойти с ума от переизбытка информации из-за усиления собственных способностей – банальной причиной. Не говоря уже о том, что ничего забавного в «этой теме» я не наблюдала. – А сейчас? – Вся ситуация, – девушка очертила тростью пространство вокруг, – цепь ее событий не ощущается мною как спонтанная. Скорее, проводя параллель, тщательно сплетенной паутиной. Появление Влада оборвало разговор. Ведьмак уверенно протянул небольшую походную лопату Насте и кивнул мне на выход. Приоткрыв рот, я только закусила губу, растеряв все вопросы. Слова Захаровой засели в голове предупреждением. Бежать, а не прыгать. Необходимость фамильяра не по «банальной» причине. Так Шляпница думала прежде. Значит, сейчас она считает, что наша с Владом связь появилась во избежание какой-то бо́льшей опасности. Например, чужаков, открывших охоту за энергией других практикующих. Информации, предположений и догадок было так много, что я с трудом могла повторить их про себя. Об упорядоченности и речи не шло. Из собственных мыслей меня выдернула только рука Влада, оказавшаяся на плече, когда, покинув церковь, мы вернулись к остальным. Вернее, к ожидавшим нас Кате и Мише. Кошачьего тандема и Ирки с Лешкой уже не было. – Леша повез девочек домой, – пояснила целительница в ответ на мое непонимание. Как удобно, когда не приходится спрашивать вслух. И время экономишь, и проблем не создаешь. Последние, как я заметила на собственном опыте, прорастали как раз из вопросов. – Нам тоже нужно идти, – кивнул Влад. – Настя дополнит мой рассказ, когда закончит с «уборкой». – Будьте осторожны, – серьезно посмотрела Катя. – Я заеду в церковь после, помолюсь за вас, может, мне укажут, что к чему. В отличие от темной части круга и Леши, обращающихся к язычеству, пусть и разным его видам, Катя верила в единого Бога, используя в работе молитвы, иконы и церковные свечи. Я спрашивала об этом Влада, заметив, что крестики из всей нашей компании носили только они с Мишей. Больше всего тогда удивило, как практикующие умудряются не вступать в споры на почве духовного познания, настаивая на правильности конкретно своего метода работы. Я видела помощь Влада людям своими глазами. Слышала от Ирки, что Леша ставит на ноги даже тех, на кого махнули рукой врачи. Знала, что и Варвара, и Катя имеют за плечами массу успешно разрешенных случаев. Все они действовали по-разному, верили в разное и добивались результатов. Разумеется, спросив об этом своего ведьмака, я подписалась на часовую лекцию, касающуюся силы веры. По словам Яблонева, вера – огромное вечноцветущее дерево с тысячей разных плодов, где каждый срывает для себя тот, что ему ближе. И если мы признаем, что клубника – это клубника, а апельсины – это апельсины и оба вкусны, то что мешает нам принять тот факт, что каждый вид веры – это такой же фрукт, соседствующий с другими на одной общей витрине? Как всегда, мысль практикующего была глубока, и периодически я все еще в ней плавала в поисках дна, находя лишь новые течения. – Спасибо, Кать, – кивнул Влад. – Подхватите Настю?