– Привет, Агата, рада видеть, – улыбнулась мне Катя, перекидывая свою толстую русую косу за спину, чтобы не мешала резать салат. – Как твои дела? – Отлично, спасибо, как сами? – Взгляд мой остановился на леопардовом фартуке Мирковой, стоящей у плиты, и смешок не заставил себя ждать. – Милый фартучек, прямо твой стиль. – А половником в лоб? – ухмыльнулась Саша. – Не моя вина, что ты не любишь комплименты, – пожала я плечами, на что Миша согласно хмыкнул. – Да мы тоже неплохо, только я начинаю волноваться, что Леша с Ирой запаздывают, – ответила Катя, покосившись на настенные часы с забавным циферблатом. По центру растянулась кошка, а стрелками служили хвост и лапы. – Да это небось Ругалова не может выбрать: с хвостом ей идти или с распущенными, – фыркнула Миркова. – Вообще не стоит забывать о пятничных пробках, – вступилась я за подругу, не исключая правоты Пантеры. Ирка и впрямь слегка зациклена на своей шевелюре. Средств для волос у нее в ванной больше, чем в парикмахерской. – Конечно, – кивнул Миша. – Леша, наверное, сейчас о них и думает. Пока ждет ее в машине. Хихикнув, я подхватила со стола закуски, уходя с ними по указанному Сашей направлению в зал. Вот в этой комнате чувствовалась настоящая Прахова. Круговерть белого, черного и красного начиналась от абсолютно черной стены, украшенной стильными черно-белыми фотографиями в красных рамках, до красного дивана с черными подушками, зажатого между двух высоких торшеров с алыми розами на черном фоне на абажуре. Много мягкой мебели, расставленной вроде бы хаотично, но на самом деле более чем продуманно. Домашний кинотеатр, кошачий замок в углу, в несколько ярусов, с башенками и разными штуками вроде когтеточки и игрушек, весь пол застелен красным ковром с черными и белыми узорами, книжный шкаф, стилизованный под старину, тяжелые темные шторы с двойным тюлем… По одному этому интерьеру я охарактеризовала бы Варвару как натуру страстную, таинственную, своенравную и предпочитающую «стильный уют». – Впечатляет? – приподняла бровь Прахова, отвлекаясь от разговора с Владом и Настей. – Девиз: «Сильная и независимая» прослеживается вполне, – ответила я, и Яблонев широко улыбнулся, усмехнувшись. – У меня Агате понравилось больше, – хмыкнула Захарова. – Девочки соревнуются чувством стиля, – пояснил Влад, кажется, весьма этим позабавленный. Уверена, он в последний момент передумал говорить «меряются». Ведьмак подмигнул мне, и я довольно составила все принесенное на прямоугольный длинный стол-трансформер со стеклянной крышкой. Березин и Ругалова подъехали в начале седьмого к полностью накрытому столу и с бутылкой красного сухого вина в качестве извинения за опоздание. Оказалось, им пришлось заезжать на заправку, после чего они и застряли на Пролетарском мосту в пробке. Миркова угукнула, демонстративно переведя взгляд с якобы небрежного пучка Ирки на меня в духе: «Я же говорила». Хихикнув, я опустилась на стул рядом с Владом, высматривая, что положить на тарелку. Впрочем, чего тут думать, конечно же, на первом месте кусок запеченной в духовке курицы. – Даже и не думай, – пробормотала я Яблоневу, когда он приоткрыл рот, чтобы прокомментировать мой выбор. – Я хочу есть, а не давиться. – Я хотел пожелать приятного аппетита. – Да-да, – покивала я, даже не пытаясь притвориться, что верю в это. Сгрузив на тарелки себе и ведьмаку по паре ложек салата, я отдала лохань дальше, по кругу, Березину. Обнаружив в своей порции ненавистные оливки, я хитро перекинула их Владу, тут же сделав вид, что ничего не было. Не прошло и секунды, как мы прыснули, переглянувшись. Не знаю, что сегодня за день такой, но мы ведем себя как первоклашки на перемене! – У кого что нового? – спросила Анастасия. – У Ругаловой прическа, – хмыкнула Миркова, и я сцепила зубы, чтобы не засмеяться над подругой. – А у тебя фартук? Что случилось со старым «Поцелуй киску»? Я посмотрела на Влада, проверяя, не подвели ли меня уши, уже начавшие краснеть от очевидной пошлости. Смешки за столом подтверждали, что я не одинока в своих предположениях. – Там все прилично было, – улыбнулся краешком рта ведьмак. – Кроме надписи. – Сгорел, – тем временем ответила Ирке Варвара. – Как? – живо заинтересовался Миша. – Кое-кто, не буду показывать пальцем, тушил им сковородку с яичницей, когда она загорелась, – пояснила Саша, покосившись на Прахову, и мы дружно захохотали. Да, очевидно, готовка у практикующих, за исключением Кати, не в чести. За столом воцарилась дружеская атмосфера, несмотря на периодические словесные стычки между светлыми и темными, избежать которых, как я успела понять, в принципе невозможно. Каждый раз все обращалось в шутку и заканчивалось смехом, так что, быстро привыкнув, я расслабилась. Это одновременно напоминало консилиум врачей, обсуждавших тяжелые случаи своих пациентов (клиентов), и вечеринку подростков с бурными спорами о кино, музыке, лучших спортивных площадках города, магазинах и еще о куче разных мелочей. Захарова сообщила, что в конце апреля у нее открывается новая выставка в «Ясной Поляне», и я уже собиралась заранее сагитировать Влада на обязательное посещение, когда в нос ударил запах железа, перекрывая все ароматы пищи, духов и квартиры Праховой. Поморщившись, незаметно понюхала вилку, решив, что это от нее, но она пахла соком маринованного помидора, растекшимся по тарелке. – Что такое? – насторожился Влад, заметив, как я завозилась на стуле, стараясь поймать источник резкого запаха. – Не знаю, я… – Яблонев, лови! – крикнула Миркова, и в одно мгновение мир для меня остановился. К Владу, запущенный меткой рукой Саши, летел острый кухонный нож. Я видела, как он проворачивается, знала, что ведьмак не успеет уклониться и что с его глазом встретится не тяжелая ручка, а острие. Время, за которое я это поняла, вряд ли можно было обозначить чем-то большим, чем мгновение. Волосы на голове встали дыбом, по позвоночнику пронеслось что-то колючее и горячее, подстегивающее действовать. Немедленно, наплевав на все, остановить угрозу любой ценой. Изо рта, продираясь через горло жутким хрипом, вырвалось что-то среднее между вскриком и низким рыком. Руки метнулись вперед, в ушах смешались чужие слова и возгласы. Хлопок. Комната погрузилась в мертвую тишину, едва мои ладони зажали лезвие плашмя прямо перед лицом Влада. Выдохнув, я соскользнула взглядом с торчащего кончика ножа к глазам своего практикующего. Серое небо в них затянулось грозовыми тучами, и мне почудилось, что в самом центре, прямо в темноте зрачка, встрепенулись вороньи крылья. Он потянулся к моим рукам, но замер на полдороге, всматриваясь в мое лицо так же, как и я в его. Все в порядке, я успела. Остановила чертову железяку в воздухе, даже не порезавшись. Просто сцапала быстрее, чем осмыслила. Ловко, как собака-фрисби в прыжке. Напряженная, натянутая как струна, я практически осязала ту ярость, что окутывала меня с ног до головы. Раскаленный воздух пек ноздри, дурманил запахами, раздражал звуками и все же оставался моим союзником, подсказывающим, где притаился враг. Резко повернув голову, я уставилась на Миркову, едва не ранившую моего ведьмака. Достаточно было лишь подумать об этом, чтобы мыслей в голове не осталось вообще. Вскочив со стула, я увернулась от чужих рук, схватила его за спинку и метнула в Сашу. Она увернулась, кто-то завизжал… какие все медленные! Очертания комнаты размылись, превратившись в зеленый луг с сельской дорогой, по которой я гнала во весь опор, поднимая пыль и сотрясая землю бегом своих мощных лап. И я была не одна. С каждый шагом ко мне присоединялись другие собаки, похожие на сопровождавших меня во сне. Не оборачиваясь, я знала, что все они принадлежат к крупным породам служебных и сторожевых, а некоторые и вовсе настолько древние, что стояли у истока собачьего племени, охотясь еще до того, как люди научились строить первые жилища. Чувствуя их поддержку, родство и защиту, в какой-то миг я слилась с этой стаей на вечность, длившуюся всего мгновение, и стала частью большого собачьего «мы». Мы – охотники. Мы – защитники. Мы те, кто не позволяет чужакам трогать наше. Мы участвовали в схватках и всегда выходили из них победителями. Сотни, тысячи атак, пена у пасти, теплая кровь врага, хриплый победный вой, от нас не уйти, нас не остановить. Наша история ведется от первых диких волков до настоящего момента, и опыт каждого учтен и увековечен в ней навсегда. Наша верность принадлежит лишь одному. Мы – ярость и забота, упорство погони и дрема ненастного дня, мягкая шерсть и острый клык. Стоило только моргнуть, и вместо дороги я снова бежала вдоль стола, к Мирковой, но чувство стаи никуда не делось. Она по-прежнему невидимо сопровождала меня, побуждая действовать и не спускать проклятым кошкам их наглости. Саша выставила руки перед собой: – Агата, успокойся! Издевается? Она хотела навредить единственному, кто видит и принимает настоящую меня, единственному, рядом с кем я чувствую себя свободной и дышащей полной грудью. Я заставлю ее пожалеть об этом. Я поднырнула под ее руками, сгруппировавшись, и врезалась точно в живот. Боль от удара ее локтя по шее растворилась в бурлящем океане моего гнева. Кулак встретился с ее коленом, и она зашипела в ответ, отпрыгивая. Вот теперь передо мной был настоящий противник, а не жалкий трус, сделавший пакость и пытавшийся обмануть. – Ну давай, иди сюда! – крикнула Саша, опустившись на то же дно инстинктов, где была я. – Подавись, – рыкнула я, оказываясь возле нее быстрее, чем сама ожидала. Она замахнулась, и стая за моей спиной в один голос зарычала, указывая, что я знаю, как уйти от удара. Я и правда знала. Более того, для меня не было секретом, как нанести ответный, от которого ей не уклониться. Все это пришло ко мне вместе со стаей. Мы сцепились, как настоящие кошка с собакой. Острые ногти Пантеры едва не задели мою щеку, кулак летел в живот, я заскочила ей за спину и толкнула, зная, что самое главное – сбить ее с ног, лишить равновесия. Когда имеешь дело с кошкой – сделать это не так просто, но и не невозможно. Это не было боем новичков или уличной дракой в стиле «толкни-пинай». Наши руки то и дело соприкасались, блокируя друг друга, мы кружились на одном пятачке, пока избегая столкновения со столом и остальными присутствующими, создающими отвлекающую какофонию криков, визгов и призывов немедленно разойтись. Впрочем, единственно важных для нас голосов не звучало, а значит, они не против или же чего-то ждут. Неважно, я выбью из ее кошачьей башки саму мысль о возможности напасть на Влада! Удивление Мирковой чувствовалось на языке, прежде я никогда не показывала такого, сама не знала, что на это способна, а теперь не могла остановиться. Рывок вправо, отскок по касательной, самое время хватать и тащить! Саша оказалась на полу, я сцапала ее за шкирку, собираясь вышвырнуть в коридор, чтобы кошатина знала свое место, когда кто-то перехватил меня за пояс и потащил назад. Фу, какая вонь, в носу свербит, мы со стаей знали этот запах. Медведь. Некоторые из нас когда-то боролись с таким противником, и мы знали их слабости. Сильные, но неповоротливые. – Проваливай! – рявкнула я Потапову, подпрыгнув и зарядив затылком точно ему в челюсть. Не готовый к такому повороту, он ослабил хватку, и я разорвала кольцо его рук, с разворота подсекая под ноги и заваливая на пол. Отвлекшись на медведя, я повернулась спиной к Мирковой, и это было ошибкой. Пантера напрыгнула сзади, и мы кубарем выкатились в коридор, задевая стены. Саша потянула меня за хвост, пытаясь поставить колено мне на поясницу, но черта с два у нее это выйдет. Вскинувшись всем телом, я нарочно расслабилась, утяжеляя свой вес, и когда она потянулась вниз, резко перевернулась, вкатывая ее обратно в комнату. Уловив, как удивленно расширились ее глаза, я совершила финальный рывок… Почти совершила. Да что этим светленьким вечно надо лезть куда не надо? Задыхаясь, я дернулась пару раз, но Потапов держал крепко и по-другому, не давая ни полшанса, если только не вдарить ему по… – Убери от нее руки. Все во мне потянулось к этому голосу. Властному, спокойному и родному. Он отрезвлял, выдергивал со дна инстинктов, возвращал к настоящему. Стая отступила, исчезла с первым словом, но я не сомневалась, что она вернется, когда будет нужна. – Влад, брось, она же хочет Сашке голову оторвать, – прогудел Миша. – Я сказал: убери от нее руки. – Миш, отпусти Агату, – попросила Катя, и руки Потапова исчезли с моей талии и плеч. Тяжело дыша, вся растрепанная и слегка растерянная, я покосилась на Сашу. Рядом с ней возникла Варвара, сверля меня недобрым ведьмовским взглядом, и я повернулась к Владу. Практикующий стоял там, где до этого был мой стул. Возле него, поигрывая тростью, возвышалась Анастасия. Единственными, оставшимися сидеть за столом, были Ирка и удерживающий ее за плечи Леша. Правильно сделал, из всех собравшихся фамильяров она одна не обладала когтями, клыками или острым клювом. Сунься Ругалова между мной и Мирковой… нет, даже не хочется этого представлять. – Агата, иди сюда. Влад протянул мне руку, и под взглядами всех присутствующих я подошла к парню, вложив свою ладонь в его, другой на ходу стараясь убрать выбившиеся из хвоста волосы за уши. Настя отступила на шаг, кивнув мне, и я встала точно рядом с ведьмаком, боком чувствуя тепло его тела. А также тщательно сдерживаемую злость пополам с радостью. Прекрасно понимая, откуда взялось первое, я совершенно не представляла, что породило второе. – Я жду объяснений, – посмотрел Яблонев на Прахову, позволив моим пальцам проскользнуть сквозь его. – Не понимаю каких, все более чем очевидно, – ответила Варвара, скрестив руки на груди. – Мы хотели помочь. Я вытаращилась на кошачий тандем, опасаясь, что ослышалась. В чем тут помощь? Отправиться на тот свет? – Не припомню, чтобы просил твоего или чьего-либо еще участия в этом деле, – холодно проговорил Влад, и под потолком, в люстре, мигнули лампочки. Все разом. – Все видят, насколько она твой фамильяр, мы всего лишь подтолкнули Агату на финишной прямой.