Коулмен посмотрел на Баннистера. Его глаза сверкали сталью, когда он спросил: — Что с требованием, которое я подписал? С требованием на сыворотку Кумбса? Лаборант угрюмо молчал. — Ну? Баннистер едва слышно промямлил: — Я его порвал. Дорнбергер не мог поверить своим ушам. — Вы порвали документ, подписанный врачом, и ничего ему об этом не сказали? Коулмен был беспощаден: — По чьему указанию вы это сделали? Баннистер опустил глаза и неохотно произнес: — По указанию доктора Пирсона. Теперь Дорнбергер думал недолго. — Это означает, что у ребенка скорее всего эритробластоз. На это указывают все симптомы, — сказал он Коулмену. — Значит, вы будете делать обменное переливание крови? — Если оно необходимо, то его надо было делать сразу после рождения, — с горечью ответил Дорнбергер. — Но это шанс, несмотря на промедление. — Он посмотрел на молодого патологоанатома так, словно мог доверять только ему одному: — Но я хочу подтверждения, у ребенка может не хватить сил на переливание крови. — В данном случае нужно исследовать кровь ребенка прямой пробой Кумбса. — Ответ Коулмена был быстрым и уверенным. Теперь разговор шел только между Дорнбергером и Коулменом. Пирсон стоял неподвижно, казалось, у него кружится голова от стремительного развертывания событий. Коулмен резко обратился к Баннистеру: — В лаборатории есть сыворотка Кумбса? Старший лаборант попытался сглотнуть несуществующую слюну. — Нет. Это уже относилось к компетенции администратора. — Где мы можем ее взять? — коротко спросил Гарри Томазелли. — У нас нет времени, — ответил Коулмен. — Придется сделать анализ в другом месте — там, где есть реактивы. — Значит, в университете, их лаборатория мощнее нашей. — Гарри Томазелли направился к телефону и поднял трубку: — Свяжите меня с университетской клиникой. — Он поднял голову и обратился к присутствующим: — Кто там заведует патологической анатомией? — Доктор Франц, — ответил Дорнбергер. — Попросите к телефону доктора Франца, — сказал Томазелли. — Кто будет с ним говорить? — Я, — ответил Коулмен и взял трубку. — Доктор Франц? Это доктор Коулмен, патологоанатом из клиники Трех Графств. Не сможете ли вы экстренно сделать для нас пробу Кумбса? — Наступила пауза, Коулмен внимательно выслушал собеседника, потом сказал: — Да, мы немедленно пришлем пробу. Спасибо, доктор, до свидания. — Он положил трубку и посмотрел на присутствующих: — Нам нужна проба крови, немедленно. — Я помогу вам, доктор. — Это был Баннистер. Он стоял перед Коулменом, держа в руке лоток с инструментами. Коулмен хотел было резко отказать, но увидел в глазах старшего лаборанта такую мольбу, что заколебался и согласился: — Очень хорошо. Идемте со мной. Когда они выходили, администратор крикнул им вслед: — Я вызову полицейскую машину. Они быстрее доставят пробу. — Прошу вас! Я тоже хочу поехать, — попросил Джон Александер. — Хорошо. — Администратор поднес к уху трубку. — Соедините меня с городской полицией, — отрывисто произнес он и обратился к Александеру: — Идите за ними, а потом спускайтесь к входу отделения «Скорой помощи». Машина будет ждать там. — Слушаю, сэр. — Александер выбежал из лаборатории. — Это администратор клиники Трех Графств, — начал говорить в трубку Томазелли. — Нам нужна полицейская машина, чтобы экстренно доставить в университетскую клинику пробу крови… Да, наши люди будут ждать вас у входа в отделение «Скорой помощи»… Да, правильно. — Он положил трубку и сказал: — Пойду прослежу, чтобы все было в порядке. В лаборатории остались только Пирсон и Дорнбергер. Мысли и чувства старого гинеколога кипели. Конечно, за многие годы медицинской практики у Чарльза Дорнбергера умирали больные. Иногда эти смерти, казалось, были предопределены самой судьбой. Но он всегда дрался за жизнь своих больных, дрался до конца и никогда не сдавался. Во всех случаях — удачных и неудачных — он мог честно признаться себе, что никогда не ронял врачебной чести, всегда работал на пределе своих возможностей и никогда не полагался на случай. Никогда больные Чарльза Дорнбергера не умирали от недосмотра или халатности. Не умирали — до сегодняшнего дня. Теперь, на закате карьеры, ему придется пожинать горькие плоды чужой некомпетентности. Еще горше было осознавать, что эту некомпетентность проявил его друг. — Джо, я хочу кое-что тебе сказать, — произнес он. Пирсон опустился на стул, лицо его покрывала мертвенная бледность, глаза блуждали. Он медленно поднял голову. — Это был недоношенный ребенок, Джо, но это не помешало бы нам сделать обменное переливание крови сразу после рождения. — Дорнбергер помолчал, а когда снова заговорил, в его голосе зазвучали все обуревавшие его эмоции. — Джо, мы долгое время были друзьями, иногда я заступался за тебя, помогал тебе отразить направленные против тебя удары. Но если этот ребенок умрет, то — помоги мне Бог! — я вызову тебя на медицинский совет и размажу по стенке. Глава 20 — Господи, да чем они там заняты? Почему не звонят? Доктор Джозеф Пирсон нервно выбивал по столу барабанную дробь. Прошел уже час с четвертью с тех пор, как у ребенка взяли кровь и отвезли в университетскую клинику. Старый патологоанатом и доктор Дэвид Коулмен были в кабинете одни. — Я еще раз звонил доктору Францу, — сказал Коулмен. — Он позвонит, как только они получат результат. Пирсон вяло кивнул. — Где Александер? — спросил он. — Полицейские привезли его обратно, и он ушел к жене. — Коулмен помолчал, потом предложил: — Может быть, пока мы ждем, стоит позвонить в департамент и узнать, начали ли они заниматься обследованием работников кухни? Пирсон отрицательно покачал головой. — Нет, потом, когда все это закончится. Сейчас я не могу думать ни о чем другом, — нервно сказал он. В первый раз с утра, с тех пор как в лаборатории развернулась вся эта драма, Дэвид Коулмен подумал о Пирсоне и его чувствах. Старик перестал возражать против новой пробы на антитела к резус-фактору, и это означало, что он признал правоту и компетентность своего более молодого коллеги. Коулмен подумал: «Должно быть, ему очень горько», — и впервые что-то похожее на сочувствие шевельнулось в его душе. Пирсон перестал выбивать свою нескончаемую дробь и стукнул кулаком по столу: — Черт их подери, ну почему они не звонят? — Есть новости из патанатомии? — спросил Чарльз Дорнбергер у дежурной медсестры. Он вымыл руки и ждал в маленькой, примыкавшей к отделению акушерства операционной. Девушка отрицательно покачала головой: — Нет, доктор. — Когда мы сможем начать? Сестра наполнила горячей водой две грелки и, завернув их в одеяльца, положила на крошечный операционный стол. — Через пару минут. В операционную вошел интерн и спросил: — Вы хотите начать обменное переливание крови, не дожидаясь результата пробы Кумбса? — Да, — ответил Дорнбергер. — Мы и так уже потеряли массу времени. У ребенка нарастает анемия, а это показание к переливанию крови даже в отсутствие анализов.