– А что тебя удивляет? – Ну, я думала, если это мне нужно, то я и должна поехать к тете Капе. Зачем же человека из дома вытаскивать? – Брось ты, пожалуйста! Да тетя Капа только и мечтает, чтобы ее ктонибудь пригласил к себе в гости. Готовить она за все эти годы так и не научилась. Максимум, на что она способна, это взять творожок, покрошить в него укропчику и всяких других травок, посолить его и скушать с ржаным хлебом. Мариша прикинула «на себя» рецепт тети Капы и сочла, что он очень даже недурен. И чем так недовольна мама? Разве обязательно полдня простоять у плиты, чтобы приготовить из того же творога сырники с изюмом и ванильным соусом к ним? Очень даже неплохо – обойтись и таким, куда более щадящим рецептом. Соленый творожок с пряными травами! Пожалуй, так даже и лучше будет. Ведь в рецепте тети Капы куда меньше калорий и куда больше полезных витаминов. – Так ты меня слушаешь? – внедрился в мысли Мариши мамин голос. – Тетя Капа соскучилась по домашнему супчику. Так что я приготовлю ужин на нас троих. А Капа приедет и все нам с тобой расскажет. – С тобой? Посвящать свою мамулю в подробности этого расследования – такое совсем не входило в планы Мариши. Если мама будет слишком много знать, она неизбежно наябедничает Смайлу. Конечно, она и так ему наябедничает, но гораздо лучше, если она узнает как можно меньше. И перескажет Смайлу не очень много опасных для Маришиного спокойствия фактов. Но Тамара Ильинична восприняла ее слова с новой порцией обиды: – Ну да. Я тоже буду с вами. А что, ты хочешь, чтобы я ушла из собственного дома?! – Нет-нет, что ты, мамуля, дорогая! Ты все не так поняла. – Все я поняла верно. Только и мечтаешь, как бы я померла побыстрее! Конечно, тогдато никто уже не станет приставать к тебе с разными глупыми советами… – Мамуля, что ты! – Знаю-знаю! Совсем ты меня не любишь! – Ну что ты! Люблю! – Кабы любила, так давно уже внука или внучку мне подарила бы! – тут же поймала ее мама. – Ну да ладно! Что с тобой говорить. Пойду готовить завтрашний ужин для Капы. Видно, будем мы с ней на старости лет вдвоем куковать. Ни у нее внуков, ни у меня. Останемся мы с нею не у дел! Насколько помнила Мариша, тетка Капа всегда была одинока словно перст. Все ее многочисленные попытки выйти замуж так ничем и завершились. И даже сложно сказать, почему так случалось. Ведь и внешне тетка Капа была очень даже недурна собой. И тетки пострашнее ее выходили замуж и вполне успешно вили свое счастливое семейное гнездо. А вот тетке Капе упорно не везло. Мужа у нее не было. И всю свою жизнь она жила одна, посвятив всю себя работе. Ни мужа, ни семьи, ни детей. О каких тогда внуках толкует сейчас Маришина мама? И, словно прочитав мысли дочери, Тамара Ильинична горько воскликнула: – Но Капето хоть не так обидно! У нее и детей не было и нет. Так что и внуков ей ждать вроде бы неоткуда. А у меня… И она не договорила, но до того горестно вздохнула, что у Мариши внутри все перевернулось. В самом деле, что она за дочь такая! Ну родила бы она матери внука или внучку! Что ей, трудно, что ли? И ведь Смайл тоже совсем не против. И здоровы они оба. Все обследования прошли и все анализы сдали. Но вот не получается пока что-то у них ребеночек. И что тут будешь делать? Задумавшись, Мариша вдруг обнаружила, что сидит с пикающей телефонной трубкой в руках. Разговор, оказывается, давно закончился. И, вздохнув, Мариша положила трубку на рычаг и пошла морально готовиться к предстоявшей ей завтра встрече с теткой Капой. Мариша сознавала, что для нее это будет нелегкий вечер. Если кто и умел довести ее до белого каления своими советами и поучениями больше, чем родная мамуля, то это была только тетка Капа. И сейчас Мариша мысленно посулила пропавшей девушке Миле сто чертей. Ведь это ради нее Марише приходится идти на такие немыслимые жертвы! Глава 8 Тетка Капа была маленькой, подвижной и очень сухощавой в своей верхней части, и очень полной и упитанной в нижней. С годами она почти не менялась. И сейчас, увидев ее, Мариша была немало удивлена и озадачена. Они не виделись лет десять, а тетка Капа, вроде бы, совсем не изменилась. Она была точно такой же, какой запомнила ее Мариша. – Здравствуй, Маришечка! – сладко пропела тетя Капа, заранее облизывая свои тонкие губы для дружеского, почти родительского поцелуя. – Как ты выросла! И как ты повзрослела! Говорят, ты наконец вышла замуж? Очень за тебя рада! И как муж? Хороший человек? Мариша подтвердила, что да, она выросла. И что да, муж у нее очень хороший. И тетка Капа мгновенно неодобрительно поджала губы. Она не любила, когда в ее присутствии ктолибо хвалил мужчин. Их она считала виновниками абсолютно всех неприятностей, происходивших в мире, включая тайфуны над американскими штатами и дождливое лето в Подмосковье. Тем не менее, тетка Капа была личностью оригинальной. Свой большой рот, похожий на лягушачью пасть, тетка Капа красила неизменной ярко-малиновой помадой, которая совершенно не шла к ее выкрашенным хной волосам и алым ногтям. Цвет последних также не менялся за последние четверть века ни разу. – Маришечка, деточка, какая же ты сладенькая! Какая вкусненькая! Прямо сдобная булочка! Так бы тебя и скушала, моя пышечка! Пухленыш мой! Маришу слегка перекосило. За последний год она в самом деле прибавила около пяти килограммов. И они, эти килограммы, ей самой казались уже лишними. Конечно, хорошего человека должно быть много, как и хорошего вина, но всему же надо знать меру! И свою меру Мариша уже переступила. И теперь негодовала на тетку Капу, которая это заметила, подчеркнула и подсунула сей факт Марише под нос. – Живет без детей, вот и полнеет! Это в комнате появилась Маришина мама, которая несла на блюде огромный мясной пирог. Мариша тяжело вздохнула. А вот нос у тетки Капы немедленно зашевелился. Нос у нее тоже был тонкий и длинный. И Марише иногда казалось, что тетка Капа чует им за версту. – Это что же ты такое испекла?! – воскликнула она, с интересом глядя на руки Тамары Ильиничны. – Что за изумительный запах? Неужели это твой фирменный мясной рулет? – Да, Капочка. Знаю, как ты его любишь, вот и испекла. – И с бульончиком? – И бульон я сварила. Все, как ты любишь! На свежей говядинке! С чесночком! Тетка Капа даже громко застонала от удовольствия. А Мариша застонала мысленно. Мамин мясной рулет! Это нечто убийственное по части калорий. В него идут и яйца, и мясо, и жареный лук, и сливочное масло, и еще много разных вкусностей, но ужасно вредных. Знает она, что будет дальше! Сейчас всем положат по огромному куску. И ей тоже положат. И примутся настаивать, чтобы она скушала все до крошечки. А потом начнут удивляться и недоумевать, с чего это она полнеет! Но отказаться было невозможно. С теткой Капой следовало установить контакт. А тетя Капа считала, что у хороших девочек должен быть хороший аппетит. И сейчас Марише следовало продемонстрировать чудеса ловкости. То есть ей следовало с аппетитом умять огромный кусок рулета, но при этом не поправиться ни на один грамм. Насколько себя помнила Мариша, тетка Капа всегда пребывала в пространстве гдето поблизости от ее мамы. Они были, что называется, заклятыми подругами. Ссорились, мирились, делали друг другу гадости, по молодости отбивали, как чудилось Марише, друг у друга мужчин, но при этом оставались неразлучны, как два попугайчика. И всегда Тамара Ильинична прислушивалась к советам подруги. И, как казалось Марише, зачастую – совершенно напрасно. Например, в деле развода Маришиных родителей тетка Капа сыграла далеко не последнюю роль. Упорно настраивая Маришину маму именно на такой финал ее семейной жизни. Так что к тетке Капе у Мариши было двоякое отношение. С одной стороны, эта энергичная старая перечница порою страшно ее раздражала, а с другой… С другой Марише было тетку Капу чуточку жаль. Вот сидит она тут у них с мамой, наклонилась над тарелкой с рулетом так, что кажется – сейчас она проткнет скатерть своим длинным тонким носом. И явно очень довольна и жизнью, и рулетом. Но много ли у нее таких вечеров, когда она ужинает в компании? Наверное, куда чаще тетка Капа поглощает яйцо всмятку или тот самый раскритикованный Тамарой Ильиничной творожок в гордом одиночестве. Ведь даже собаки или кошки у тетки Капы нету. Она всегда принципиально выступала и выступает и поныне против домашних животных, считая, что от них в квартире только грязь и блохи. Видимо, своих собственных детей она не завела из тех же соображений – от них слишком много проблем и грязи. Да и замуж не вышла тоже по причине того, как бы муж не добавил ей лишних хлопот и, не дай бог, блох. – Тетя Капа, а что же всетаки случилось с Прянишкиной? – дождавшись, когда второй кусок рулета оказался на тарелке у приятельницы ее мамы, спросила Мариша. Тетя Капа уже утолила первый голод. Несмотря на сухощавую конституцию верхней половины ее туловища, она могла кушать, кушать и кушать. Так что один кусок ей был нипочем. Но в предвкушении второго она стала гораздо добрее, чем в начале ужина. – А с Прянишкиной этой, я тебе скажу, мы были знакомы лично, – отламывая свою любимую корочку и отправляя ее в рот, ответила Марише тетя Капа. – И всегда я была о ней самого высокого мнения. – Но она же была простая няня! – Кто тебе такое сказал? То есть да, наверное, в начале своей карьеры она действительно работала нянечкой. Жизнь у нашей Петровны была ох какая непростая! Сирота, осталась без родителей и вообще без семьи во время блокады. Тогда многие умирали от голода и бомбежек. Взрослые умирали, что уж там о детях говорить! Но Прянишкина выжила. Одна выжила, из всей их огромной семьи! Она мне рассказывала, что у нее до войны было то ли пятеро, то ли шестеро братьев и сестер. И это только родных. А еще дяди! Тети! И у всех – тоже дети. Огромная была семья. Она одна занимала целую деревню. Ее так и называли – Прянишкино! – Вот как! Мариша в принципе предполагала, что фамилия Петровны и название деревни, откуда она была родом, както связаны между собой. Но теперь она узнала об этом точно. Значит, у Петровны до нашествия фашистов и блокады была огромная семья. На подступах к Ленинграду велись кровопролитные бои. Значит, все родственники Петровны погибли еще во время войны! – Ну все или не все, этого я тебе не скажу, но многие. И в свою деревню они уже не вернулись. Да и деревни никакой уже после войны там не оказалось. Фашисты разбомбили и сожгли ее дотла. – Но сама Петровна выжила? – Да. Она выросла в детском доме, но после совершеннолетия никуда не ушла, а осталась там же, на должности няни. Потом она получила высшее образование, стала воспитателем. А на моей памяти она уже занимала должность старшего воспитателя. Вот оно как! Выходит, Петровна была не простая няня! Тогда вдвойне интересно, чем она так насолила своей заведующей, Вере Васильевне, что та уволила старейшую сотрудницу с позорной записью в трудовой. – И чем же таким нехорошим занималась Прянишкина? За что ее в конце концов уволили? – Ой, это темная история! – покачала головой тетка Капа. И, сделав огромные глаза, она понизила голос и трагическим тоном прошептала: – Говорили, что она детьми торговать стала! – Что?! – Да-да! – с азартом закивала головой тетка Капа. – Сиротами торговала! Ну теми, у которых ни отца, ни матери не имелось. Я сама в области образования всю жизнь проработала и могу сказать, что таких детей, круглых сирот, вообще довольнотаки мало на свете. Обязательно у ребенка или отец, или мать, или бабушка, на худой конец, какаянибудь имеется. И они детей навещают. И в любой момент могут подать прошение и забрать дите обратно к себе. Ну это если они, там, не пьяницы горькие или не наркоманы вовсе. Ведь если дите хоть одного опекуна имеет, то государство им уже распоряжаться полноправно не может. А вот те ребятки, у которых ни одного родителя нету, с теми государство, а уж паче – те, кто этим государством за сиротами наблюдать и опекать их поставлен, могут творить, что им вздумается. – И что? Никаких наблюдающих организаций нету? – И-и-и… милая! – протянула тетка Капа. – Организации эти… Одним словом, в любом стаде паршивая овца найдется. – Но почему же Прянишкину не посадили в тюрьму, если она детьми торговала? – Так по документам у нее все чисто было. Детки эти больными вдруг оказывались, с тяжелыми формами заболеваний. Таких деток наши усыновители берут неохотно. А вот иностранцы могут и больного ребятенка взять к себе. У них уровень медицины выше, чем у нас в те годы был. И их, этих деток, за границу и увозили. – Так это же хорошо! Детям, можно сказать, повезло. – Так как сказать. Ведь на самом деле диагнозыто у деток липовые были! – Да вы что?! Выходит, Петровна помогала вывозить из страны совершенно здоровых детей?! – возмутилась Мариша. – Наш генофонд? Безобразие! Ладно, сама она рожать пока еще не надумала. Но ведь, оказывается, и других детей из страны элементарно увозили! – Вот тото и оно, что генофонд, – согласилась с Маришей тетка Капа. – Только все у Петровны чисто оказалось. Не придерешься. Вот в тюрьму ее и не отправили. Но на пенсию Петровну нашу выпроводили. Слух о ней пошел. Ну и чтобы ей неповадно было кудато еще устроиться воспитателем, статью ей на прощание в трудовую накатали. Да и весь персонал интерната, где она работала, от греха подальше расформировали. Директрису одну оставили. – Почему же ей такое снисхождение вышло? – Потому что… Потому что… Ну это долгая история. Тебе не интересно будет ее слушать.