– Барди сказал вам, что я лекарь, вот пусть сам идет и лечит. А я не лекарь. – Ах, ты… – Остынь, Сьорен, – ухватив воина за руку, остановил его кузнец. – Ты не можешь заставить его сделать то, чего он не умеет. – Он врет. Он просто не хочет помогать. – Чем мог, он помог, – возразил Йенс. – И тебе в том числе. Миша, скольких половцев ты положил? Я видел троих. – Попал в шестерых. А скольких убил, не знаю, – ответил Романов. – Зато я знаю, что он убил одного из троих, что навалились на тебя, Сьорен. – Я его об этом не просил, – огрызнулся воин. – Не просил. И причин помогать тебе у него нет. Но он помог. И, возможно, спас. – Я бы и сам с ними справился. – Может, да. А может, нет. Мы этого уже не узнаем. Но будь в парнишке гниль, он вогнал бы болт тебе в брюхо. Воин стрельнул в Михаила злым взглядом и склонился над раненым другом. Тот в свою очередь лишь осуждающе покачал головой и подал знак, чтобы Романов склонился к нему. – С-пасхибо сха Схьеорена, – произнес он с улыбкой. А в следующее мгновение у него горлом пошла кровь. Он дважды вздрогнул, во взгляде появилась растерянность, рука зашарила по палубе, друг поспешно вложил в нее рукоять меча. И лицо Эгиля тут же озарилось неподдельным счастьем, а на губах появилась умиротворенная улыбка. Затем он вздрогнул в последний раз и затих. Глава 7 Начинающий прогрессор В семью Михаила приняли как-то просто и буднично. Если приняли. Никаких обрядов, никаких особых речей. Да и не особых тоже. – Как тебя зовут? – словно раньше и не знал его имени, поинтересовался Ларс. – Михаил, – ничего не понимая, ответил парень. – Оставь это имя для попов. Мы будем звать тебя Маркус, – твердо произнес он. Потом протянул парню арбалет погибшего Маркуса. Причем сделал это так, что никаких сомнений, оружие отныне принадлежит Романову. Тот поспешил принять дар, мысленно соображая, что это вообще значит и как ему управляться с этим клятым самострелом, натянуть который силенок у него явно недостает. – И что это было? – недоумевающе обернулся Михаил к Йенсу, когда ярл направился к костру. – Отныне ты не холоп, а дружинник. – Так просто? – А чего ты ждал? – хмыкнул в ответ кузнец. – Ладно, пошли посмотрим, кого ты там подстрелил. Обычно половцы богатством не блещут, но порой случается. – А чего они вообще полезли на нас? Ведь наверняка следили. Не отличить воинский отряд от купцов они не могли. Да и ладья ваша не купеческая, а боевая, – следуя за кузнецом, поинтересовался Михаил. – А с виду вроде неглупый. Да на нас одного оружия и доспехов столько, что кочевники слюной захлебываются. Так что их риск того стоил. Подошли к первому половцу, убитому Михаилом. Одежда небогатая, доспеха нет, шлем отсутствует. Нет и неизменного колчана со стрелами, возможно, просто не взял с собой, собираясь рубиться. Кривой меч, что-то вроде сабли, только более массивный, да кинжал. Внимание привлекли волосы, сплетенные в косы. Что-то такое в памяти зашевелилось. Поначалу никак не мог сообразить, в связи с чем. Потом наконец понял. Не нравилась ему пеньковая тетива толщиной с мизинец. Но и альтернатива как-то не приходит на ум. Кевларовая нить осталась в его мире, стальные тросики пока нечто нереальное. Проволока ближе к делу, но она здесь железная, а не стальная. С хорошей сталью вообще трудности, как, впрочем, и с мягким железом. – Йенс, я слышал, что из человеческого волоса можно сделать хорошую тетиву, – припомнив фильм о каком-то спецназовце, произнес Михаил. – Ты небось о своем арбалете? – О нем, – подбирая оружие, подтвердил Михаил. – Забудь. Если горит, то тетиву сделать можно из чего угодно. Вопрос в том, насколько она будет хороша. Волос слишком капризен, – беря одну ногу и указывая Романову на другую, пояснил кузнец. – А из чего можно сделать самую лучшую тетиву? – хватая вторую ногу, поинтересовался парень. – Чем тебя не устраивает пенька? – Про нее я точно знаю, что она боится сырости. Да и толстая какая-то. – Зато ничего не стоит. – И все же? – Шелк. Самая лучшая тетива из шелка. Только я ни за что не стал бы пускать его на это дело. Обошли всех убитых Михаилом, поочередно оттаскивая их в сторону от лагеря. Заодно и обыскивая. В общем и целом они собрали шесть кривых мечей, столько же ножей и кинжалов и один половецкий лук. Который Михаил не мог натянуть при всем своем желании. Кроме того, сняли и одежду, которую предстояло впоследствии перебрать. Что-то уйдет на ветошь, что-то будут пользовать. Романов наивно полагал, что все добытое с убитых им воинов ему и достанется. На деле это оказалось не так. Ведь он не в одиночку сражался с врагом, каждый из хирда внес свою лепту в победу. Вопрос о доле в добыче решал ярл. При этом основывался он как на собственном опыте, так и на мнении других воинов. Ведь никому не под силу охватить все поле боя. Йенс осматривал оружие, недовольно качая головой. Качество металла оставляло желать лучшего. Правда, от этого оно не становилось бесполезным. Железо в принципе достаточно дорогой товар, а это к тому же было получше того, что идет на серпы. Опять же, качество вполне возможно подтянуть и до приемлемого. Просто нужно знать как. Только один меч удостоился более или менее высокой оценки кузнеца. Длиной около метра, изогнутый, расширяющийся на одну треть к острию, которое, в отличие от мечей варягов, было острым. То есть оружие предназначалось как для рубящих, так и для колющих ударов. Под это дело и ручка была загнута, как на казачьих шашках. Михаил поинтересовался, достанется ли ему что из добычи, учитывая переданный ему арбалет. На что Йенс заверил, что часть добычи ему конечно же полагается. Оружие Маркуса он получил не как добычу, а в качестве наследства. Глупо ведь не использовать сильные стороны воина. Пусть пока только будущего. И вот эти слова заставили Михаила задуматься над тем, как научиться пользовать доставшееся ему оружие. Не всегда ведь найдется подходящий крюк и парочка дротиков. А без рычага натянуть тетиву у него попросту не получится. Такое впечатление, что ярл специально подсунул Романову эту задачку, чтобы посмотреть, что он станет делать. Остаток ночи прошел без происшествий. Наутро после завтрака все воины принялись за заготовку дров. Задействовали даже лодку, чтобы перевезти плавник с соседнего островка. Дровяная гора постепенно росла. Михаилу даже припомнились пионерские костры из его детства. Правда, здесь все было куда основательней. После обеда на костер возложили переодетых в чистое четверых погибших, облили дровню смолой и подожгли. Романов впервые наблюдал, чтобы огонь так быстро разрастался и крепчал. Вот что значит люди умеют укладывать топливо. Не прошло и минуты, как пламя уже ревело, высоко вздымаясь ввысь. А еще из-за безветрия густой дым устремился в небо, поднимаясь плотным столбом на приличную высоту. И казалось, что вот это обстоятельство радует варягов особенно. – Мне казалось, вы христиане, – стоя рядом с Йенсом, произнес Михаил. – Так и есть. – А отчего тогда хороните павших на костре? – У нас нет попа, а они воины, – пожав плечами, ответил варяг. – А чему все так радуются? Ведь товарищи погибли. Вон даже Сьорен весел, хотя Эгиль был его другом. – А как не радоваться за друга? – словно Романов сказал какую-то нелепицу, произнес кузнец. – Все они умерли с оружием в руках. Видишь, как высоко поднимается дым? Верный признак того, что их уже встречают в Вальхале. Вроде и христиане, и в то же время как бы не совсем. От одного берега уже отошли, к другому еще не пристали. Михаил предпочел больше не задавать вопросов. Хотя ему и было страсть как интересно, как это воины-христиане могут попасть за пиршественный стол языческого Одина. После сожжения пепел погибших собрали, погрузились на корабль и отплыли от острова. Как пояснил Йенс, ярл сделал это из желания избегнуть повторного нападения голодранцев, с трупов которых и взять-то нечего. Что же, вполне логично. Хирд не может себе позволить терять людей, даже при соотношении один к четырем, да еще и при смехотворных трофеях. – Йенс, я тут кое-что придумал для перезарядки арбалета. Но мне нужны будут материалы, – уже ближе к вечеру обратился к кузнецу Михаил. Ладья продолжала спускаться вниз по течению, используя попутный ветер, чему все были только рады, так как большинство хирда по прежнему могло предаваться безделью. Романов же проводил время с пользой для дела. В принципе понимая, что ему нужно, он обдумывал, как именно получить нужное. – Если для дела, Ларс непременно прислушается. Объясни мне, что ты хочешь? – Мне нужно будет немного меди и железа. Я хочу сделать блок вроде тех, что вы используете для натяжения такелажа. Чтобы моих сил хватало для взведения арбалета. – И как ты это себе видишь? – Вот так. – Михаил показал грубый чертеж, сделанный углем на куске доски, и объяснил, как и что он желает получить. – Хм. Ну, вырезать блок из дерева – это одно. Да и то придется убить много времени. А из меди… – Йенс неопределенно покачал головой. – А зачем на изготовление блока убивать много времени? Разве их точат не на станке? – На чем? – Ясно. За день я сделаю более или менее приемлемый станок. Если, конечно, ты мне поможешь и позволишь воспользоваться твоим инструментом. – Хм. Признаться, ты меня заинтересовал. Пойду поговорю с ярлом.