Обходной маневр вышел удачным. К тому же турки расположились на отдых. Причем раньше, чем рассчитывали их преследователи. Но это не важно. Главное, что есть возможность подобраться незаметно. Пусть и спешившись. Можно и верхом, но тогда не исключены потери. А этого хотелось бы избежать. Место для стоянки сельджуки выбрали в эдакой низине, окруженной со всех сторон небольшими холмами. Хотя и на своей территории, но светиться лишний раз не желают. С другой стороны, и дозорный особо не прячется. Если бы не его беспечность, то им нипочем незаметно не подобраться. Однако все срослось как надо. Коней оставили в зарослях на берегу ручья под охраной четверых парней. С остальными Михаил пробежался до склона холма с противоположной от дозорного стороны. Тут не угадаешь. Либо ставь наблюдателей по периметру, либо получишь мертвые пространства. Но с людьми у турок явная напряженка. Михаил срезал несколько пучков травы и быстро сплел нечто вроде венка, приказав остальным проделать то же самое. После чего начал медленно подниматься, чтобы оценить обстановку. При этом не забывая все время держать в поле зрения дозорного, а арбалет под рукой. Порядок. Четверо в низине разложили костерок и готовят пищу. Один на часах. Пленников дополнительно привязали к повозкам, чтобы избежать любых случайностей. Никаких сомнений, что вооруженные воины справятся с безоружными крестьянами. Но они ведь уже даже не пленники, а товар. Портить который захватчики явно не желают. Как и морить голодом. Уж больно большой котел. Может, получится и немного, но накормят всех. Ага. А он о чем? Вот один из воинов подошел к повозке, извлек бурдюк с водой и начал поить полоняников. Совсем не лишнее. Подумаешь, на дворе восьмое октября. Солнышко припекает очень даже сильно. В этих краях вообще с зимой как-то не очень. С другой стороны, и люди привычны к этому климату. – Значит, так, Арсений, на каждого турка по два лучника. Сначала стреляют первые, и только если промажут, бьют вторые. Я подстрелю дозорного. – До него три сотни шагов, да и до этих не меньше ста пятидесяти, – усомнился ветеран. – Я попаду, не сомневайся. А что до этих, потому и говорю, чтобы по двое в одного били. – Понял. Все прошло как по нотам. Михаил вогнал болт точно в правое плечо. Куда, собственно, и планировал. Конечно, рискованно, мог и промазать. А им нужен язык для допроса. Не факт, что его подчиненные сумеют оставить кого-нибудь в живых. Они и не оставили. Пленник сначала кочевряжился. Но когда над ним немного поработал Арсений, вынужден был признать, что умереть можно по-разному. А цепляться за такие мучения глупо. Так что вскоре он махнул рукой на геройство и рассказал все как есть. Итак, они и впрямь лишь небольшая часть набега. Некий Эмин-бей решил поправить свои финансовые дела. На секундочку, сотня воинов разбилась на двадцать групп, намереваясь пройти гребенкой по приграничью. Вообще-то назвать набег большим язык не поворачивался. Самый обычный. Ту ферму, что была за холмом, группа видела, но предпочла обойти стороной. Командир посчитал, что этот кусок им не откусить. Они, конечно, крестьяне. Но вилы-то держать всяко-разно умеют. Старший все сетовал, что Эмин-бей пожадничал, разделив сотню на множество слишком маленьких отрядов. Тогда можно было бы прибрать оба селения. А на выходе вышло бы втрое больше пленников. И да, место сбора назначено именно в этой низине. Просто они оказались первыми. Эта информация заставила Михаила прищуриться от удовольствия, словно котяру, в одну морду умявшего крынку сметаны. Никаких гонцов. Никакой подмоги. Никаких загребущих лап к будущей добыче. Когда он озвучил свой план, простой как мычание, Арсений уставился на него взглядом, в котором одновременно смешались уважение, недоверие, восхищение и убежденность в том, что командир спятил. Никогда прежде ветерану не доводилось сталкиваться с подобной наглостью. Но самое удивительное, он вынужден был признать, что это может выгореть. Приложив все умения, постарались скрыть следы недавнего пребывания здесь людей. Повозки и освобожденных пленников переправили к полосе зарослей у ручья. Людям строго-настрого запретили разводить костры и разбредаться. Сидеть смирно и ждать – это все, что от них требовалось. Ну и присмотреть за выведенной туда же добычей десятка, или, по-местному, контуберния. Повозки со скарбом и животных, разумеется, вернут их владельцам. Но все, что взято у турок, уже принадлежит Михаилу и его людям. Пока скромно. Но в перспективе должно выйти изрядно. На склоне холма, с которого они атаковали турок, устроили замаскированные позиции. Это место было наименее вероятным для выставления дозора, да и граница находилась с противоположной стороны. К сожалению, лук не предусматривает стрельбу из укрытия. Если только стрелок не засядет в кустах. Арбалет же у них только один. Поэтому придется работать с колена, поднимаясь в последний момент непосредственно перед стрельбой. Это увеличивало шансы преждевременного обнаружения лучников и принятия контрмер. Но с этим уже ничего не поделаешь. И еще один момент. Им точно не помешала бы эдакая многофункциональная малая саперная лопата. Копать землю с помощью клинков неудобно. Опять же, у оружия несколько иное предназначение. Словом, над амуницией нужно будет подумать. Благо с железом в империи трудностей не наблюдалось и стоило оно здесь значительно дешевле, чем за ее пределами. Вторую группу они приняли точно так же, как и первую. Разве только не дали время на выставление дозорного и обустройство лагеря. Да что там. Они не позволили туркам даже спешиться, чтобы они не успели найти укрытие. Едва отстрелялись, как Михаил сорвался с места с мечом в одной руке и метательным ножом в другой. Ну вот такой он. Ни разу не сторонник честной схватки. Случись что, и, не задумываясь, метнет клинок, специально выкованный им для этих целей. В меру тяжелый, порядка полукилограмма, с узким граненым лезвием. Скорее уж стилет или костыль с кованой рукояткой, оплетенной кожаной полоской. Порезать сальца таким проблематично. Зато при броске на дистанцию до десяти метров у стеганки нет никаких шансов. С кольчугой все не однозначно, хотя шансы и неплохие. Раненым оказался только один. Михаил добил его, вогнав в сердце нож. От такого удара меньше крови. Тут ведь дело такое, что еще и прибираться за собой. Пленники были в шоке, не веря своим глазам. Они-то гадали, как поступят турки, погонят их на невольничий рынок или предложат стратигу фемы Оптимата выкупить подданных империи. А тут вдруг, откуда ни возьмись, появляются имперские воины. Вновь прибрались и переправили пленников к ручью. Против первой группы этих оказалось только два десятка. Только. Вообще-то двадцать жизней и судеб. Не такая уж и мелочь. Подумав об этом, Михаил предложил было отправлять спасенных мелкими группами к границе в обход возможного маршрута возвращающихся турок. Но Арсений зарубил этот порыв на корню. Коли уж делаешь что-то, то делай нормально. Решили вооружить мужчин трофейным оружием. Конечно, воины из них никакие. Но хоть какой-то отпор дать сумеют. Ну или будут иметь выбор, как поступить: покорно сдаться или сражаться. Что-то подсказывало Романову, что выберут они плен. И немалая доля в подобном решении приходилась на то, что империя выкупала своих подданных из неволи. К чему рисковать своими жизнями, когда нужно только немного потерпеть. Да, это долговые обязательства. Но при этом они ведь опять будут жить своим привычным укладом. Так и пошло. Они встречали возвращающихся с добычей турок и быстро расправлялись с ними. Заметали по возможности следы и поджидали следующих. Действо растянулось на весь день, за который успели принять семь групп. Следующие три появились совместно уже на закате. С этими разобраться только с помощью лучников не получалось ни при каких раскладах. Из пятнадцати турок сумели ссадить только семерых. Остальные с отчаянной решимостью ринулись в атаку. Вообще-то Михаил ожидал, что они попытаются решить дело с помощью луков. Благо расстояние для прицельной стрельбы вполне приемлемо. Но они выбрали ближний бой. Перезарядить арбалет Романов уже не успевал, поэтому без раздумий отложил его и выхватил правой рукой метательный нож. В принципе он одинаково владел обеими. Но подспудно в нем все же сидело, что он правша. А мазать сейчас никак нельзя. Опять же в левой руке щит. Что-то ему подсказывало, что выводить его из-за спины будет некогда. Турки, само собой, были верхом. Но им пришлось штурмовать подъем без разгона. А потому они все же слегка замешкались, что позволило лучникам сделать еще по одному выстрелу. Правда, ссадить получилось только одного. По команде Михаила восемь парней поднялись вместе с ним навстречу всадникам. Вообще-то им куда привычней драться в седле. Да метать стрелы со стороны. Но тут уж ничего не поделаешь. Воин в кольчуге безошибочно определил Михаила как наиболее опасного и направил коня прямиком на него. В его щит вонзилась стрела, но сельджук и не подумал сбавлять скорость. Метать нож бессмысленно. Но это если во всадника. Лошадь, без сомнения, жаль. Н-но… Жадность порождает бедность! Нож коротким росчерком пролетел разделяющее их расстояние и впился в шею коню, который тут же вздыбился и дернулся в сторону. Турок оказался хорошим всадником и не вылетел из седла. Но все же подставил свой бок под очередную стрелу. Михаил отдернул руку, метнувшуюся было к рукояти меча. С этим уже покончено. Другой всадник навалился на Диодора, который едва успел прикрыться щитом и думать забыл об атаке. Романов выхватил из петли нож и коротким замахом отправил его в спину противника. Тот вообще не имел доспехов. Так что поймал сталь меж лопаток качественно. Замер, выпрямившись, словно проглотил кол. Когда же его конь в очередной раз переступил с ноги на ногу, завалился на бок. Все. Враги как-то внезапно закончились. За ночь больше никто так и не появился. А с рассветом их нашел десяток из крепости, с которыми был и отправленный с известием Георгий. Как выяснилось, всадники из гарнизона сумели разобраться еще с тремя группами турок. Остальные побросали добычу и, прихватив то, что смогли унести, поспешили ретироваться. Пленники при этом не пострадали. Какой прок от бессмысленной жестокости? Ведь на эти земли можно будет и вернуться. Бесцельное опустошение никакой пользы не несет. Михаил только скрипнул зубами. Признаться, он уже раскатал губу на богатую добычу. Она как бы и так не подкачала. Но это ведь только половина от возможного. Кстати, его расчеты на премию также не оправдались. На секундочку, они на службе, и защита подданных империи – их святая обязанность. Так-то. Глава 19 Поручение Вроде и отринула Византия рабство. И рынков невольничьих нет. Однако некое подобие все же сохранила. Михаил-то думал-гадал, откуда взяться крестьянам для проживания на неспокойных приграничных территориях? Как их туда привечали? А ларчик просто открывался. Нет никаких посулов, и никто никого не уговаривает. А есть обычные правовые отношения. Владелец земли выкупает раба, причем как таковых невольничьих рынков не существует. Церковь подобное не одобряет. Есть некое место на берегу моря за пределами Константинополя, где можно выкупить пленника из неволи. Тот в свою очередь должен отработать свой долг на земле своего благодетеля и становится приписным колоном[28]. Всего-то тридцать лет, и он свободен как ветер. Есть возможность освободиться и раньше. Для этого следует поступить на военную или административную службу. Пораженный в правах не может служить империи. Для такого шага нужно позволение от господина. Которое тот, разумеется, не даст. Во всяком случае, бывает это крайне редко. С другой стороны, колону позволено даже жениться на свободной. Правда, явление это далеко не частое. Ну какой родитель пожелает отдавать свою дочку за обремененного обязательствами перед господином. Да, он имеет право владеть имуществом, его не могут продать, убить или применить телесное наказание. С некоторыми оговорками он может даже отстаивать свои интересы в суде. Однако не имеет права предъявлять иск своему господину, если только тот не посягал на честь и здоровье своего колона или членов его семьи. По сути, он мало чем отличался от свободного колона, который так же, как и он, не имел права покинуть надел. Разве только это была не господская земля, а его собственность, которую он мог передать по наследству. И служба в армии ему не светила без особого на то позволения представителя императора. Крепко держали крестьян на земле, чего уж там. Но, с другой стороны, дай им слабину, и все кинутся жить с меча. А кто будет пахать и сеять? Основным владельцем земли является государство, как выступает и главным покупателем пленников, которых сегодня в основном доставляют со славянских земель и Руси в том числе. В связи с изменением обстановки на побережье Черного, или, как его здесь называют, Русского, моря появились и турецкие невольничьи рынки. Куда поступает ничуть не меньше невольников, чем в империю. И кстати, зачастую в качестве работорговцев выступают ее же подданные. Малая Азия, а вернее, то, что еще оставалось под контролем Восточной Римской империи, не была исключением. Здешние земли также в основном принадлежали государству. А потому чиновники выкупали невольников и подданных империи, угодивших в полон. Всех их сажали на землю, обеспечивая необходимым инвентарем. Правда, при этом со свободными колонами происходила метаморфоза, и они превращались в приписных. Со всеми вытекающими последствиями. Именно благодаря такому подходу удавалось удерживать население в этих неспокойных местах. Из-за систематических набегов здесь практически не осталось свободных колонов. Только приписные или посадские, являвшиеся основой комплектования фемного войска. К чему ему понадобилось разбираться в хитросплетениях местного законодательства? Просто дело в том, что он по своему обыкновению умудрился вляпаться в это дело если и не с разбега, то уж точно по самую маковку. Причем совершенно этого не желая. Два последующих месяца службы на границе прошли под девизом – покой нам только снится. Сельджуков раздирала междоусобица. Шла ярая борьба за власть. Молодое многонациональное государство трещало по швам. Нашлось достаточно претендентов на трон покойного Мелик-шаха. Подумать только, всего лишь один случайно пущенный болт, и такие серьезные последствия! А где нет сильной центральной власти, там нет и порядка. Вот и потянулись на территорию Византии жадные до наживы беки, баи и обычные авантюристы. Мать малолетнего султана и рада бы приструнить не на шутку разошедшихся подданных. Ей только реванша со стороны ромеев не хватало. Но не имела для этого возможности. Впрочем, ромеи недалеко ушли от турок. В империи тоже все было не слава богу. Подавленный заговор ослепленного и отправленного в ссылку Никифором самозванца Вриенния не прошел даром. Он засел в теле Византии болезненной занозой, которая породила гнойный нарыв. Тот вызревал не так чтобы и долго, лопнув в конце октября очередным восстанием. По обыкновению, на его подавление отправили Алексея Комнина. И как водится, сил у него оказалось меньше, чем у бунтовщиков, избравших центром восстания Салоники. Правда, данное обстоятельство не помогло новому лидеру восстания Никифору Василаки. Молодой полководец в очередной раз проявил беспримерную хитрость и талант, заманив противника в засаду. Неспокойная ситуация в Малой Азии заставила императора отправить своего верного солдата, дабы укрепить границу. По прибытии Алексей начал объезжать крепости, подолгу беседуя с их комендантами и интересуясь их видением решения проблемы по надежной защите границы. Ну и как же он мог не поинтересоваться мнением того, чье имя буквально гремело на всю границу. Той границы от моря до моря едва полторы сотни километров, и прикрыта она только шестью крепостями. А до недавней поры и того меньше. Но тем не менее она была, и за прошедшие месяцы именно десяток Михаила оказался самым результативным. А еще у Романова продолжало крепнуть подспудное чувство, что Комнин имеет на него какие-то виды. Вот только какие именно, оставалось непонятным. То, что он успел совершить, для подобного внимания было явно недостаточно. – А ты что думаешь, Михаил? Как нам следует наладить охрану границы империи? Или, как и многие, считаешь, что наш подход единственно верный? Прежде чем подступить с разговором к Михаилу, Комнин выпроводил всех посторонних, оставшись с ним наедине. Хозяин крепости не мог не уступить свое жилище столь высокому гостю. Алексей указал парню на стул и на кувшин с вином. Романов никогда не был его любителем. Но, признаться, оказавшись здесь, переменил свое мнение. Ну хотя бы потому, что он даже понятия не имел, что напиток из его современности не имеет ничего общего с… А вот не побоится он этого слова – благородным вином. Множество сортов самой разнообразной крепости, вкусов и оттенков. Вот это, что на столе, предназначено только для утоления жажды. Алкоголя в нем меньше, чем в знакомом ему пиве. Не сказать, что Романов пристрастился, однако стал относиться к нему с уважением, но жажду все же предпочитал утолять водой. Не из вредности. Просто не получалось у него напиться вином. Весь кувшин выдует и еще попросит. Но тут ведь речь не о жажде. Так отчего бы и не потрафить себе? Ведь вкусно же. Поэтому он, ничуть не тушуясь, налил в фигурный оловянный стакан янтарный напиток и выпил не спеша, но одним махом. Комнин ждал. В том, что он решил посоветоваться, пусть и рано повзрослевшим, но все же с мальчишкой, для Михаила ничего удивительного не было. Алексей и сам в пятнадцать уже командовал армией. И что бы там ни говорили про Татикия, все списать на него нельзя. Сейчас, кстати, его тоже выставили за дверь. Бытует же поговорка – короля делает свита. И это действительно так. Как-то слышал мнение, что Екатерину Великую отличали не столько ум и прозорливость, сколько ее умение разбираться в людях и видеть их потенциал. Быть может, Комнин обладает такой же способностью. А Михаил, без ложной скромности, тот еще ларчик. – Я считаю, что существующую систему охраны рубежей ломать не следует. Но нужно немного реформировать, – наконец заговорил Романов. – Расстояние между крепостями составляет примерно тринадцать миль[29]. Это достаточно много, чтобы разбойники могли перейти через границу. И никакие патрули не смогут накрепко ее перекрыть. Поэтому я предлагаю между крепостями ставить военные поселения. – Военные поселения уже существуют, – отмахнулся Комнин. – Существуют, – легко согласился с ним Михаил. И продолжил: – Но в каком виде? В среднем четыре семьи обрабатывают участок земли, с которого должны снарядить воина в фемное войско. Я же предлагаю совершенно другое. Никаких налогов. Все мужчины поселения конные воины. Они пашут землю и в то же время по очереди несут службу по охране границы. Как они это станут делать, сами разберутся, главное, им не мешать. Но строго спрашивать за каждого разбойника. Постепенно научатся охранять так, что ни одна мышь не проскочит. Но, кроме того, не держать их на коротком поводке, а дать им немного воли. Глухая оборона рано или поздно рухнет. Если же пограничники, можно их так назвать, станут совершать ответные нападения, это немного приструнит соседей. Ну да. Нечто вроде казаков. Не сказать, что Михаилу были известны все детали. Отнюдь. Но кое-что он изучал в школе, что-то слышал от казаков новой волны. Был у него в бригаде один паренек. Стройка – это дело такое, пока руки заняты монотонной работой, тянет поговорить. Вот и рассказывал.