– Запомни, Михаил, все подданные служат императору. – Я не подданный империи, – покачав головой, возразил Михаил. – Ты смеешь мне дерзить? – Это не дерзость, господин, а всего лишь правда. Меня сочли недостойным императорской службы по младости лет и телесной немощи. Но я готов служить, если меня удостоят такой чести, – все же решил не обострять Романов. – Вот, значит, как. Слова, достойные мужа. Антип, как так случилось, что он не удостоился службы в твоей тагме? Вид у него достаточно воинственный. – Я предлагал ему службу. Но он отказался. – Толмачом, – не стал отмалчиваться Михаил. – Я же только за этот поход убил более пяти десятков турецких воинов. Причем троих из них не с помощью арбалета или стреломета, а лицом к лицу. В принципе он как бы и не рвался на службу. Признаться, пока его все вполне устраивало. Но вот не смог промолчать. Гордость заела, наверное. А может, и сам от себя не ожидал подобных успехов, вот и воспринял в штыки столь низкую оценку со стороны Антипа. – Согласен с тобой, Михаил. Обладай я такими задатками, тоже не пошел бы служить толмачом. Ну что же, коль скоро ты пока не служишь императору, спасибо за услугу, – брякнув о стол увесистым мешочком, произнес Комнин. Романов без лишних разговоров сгреб награду и, спросив разрешения, вышел из комнаты. Только оказавшись у повозки и подвесив котел над костром, он наконец пересчитал монеты. Сотня номисм. Хм. Это он удачно сходил в поход. В итоге у него должно будет оказаться не меньше двух сотен. А скорее даже больше. Если, само собой, продаст свою добычу не маркитантам, а довезет до Царьграда. Тамошние оружейники тоже не дадут больше половины цены. Но это все же не треть, а то и четверть, что отвалят торговцы, сопровождающие войско. Глава 17 Декарх Хороший ему достался конь. Высокий, быстрый, легконогий и выносливый. Как такое сочеталось в этом арабе, совершенно непонятно. Ну или Михаил пока еще не все знает о выносливости лошадей. Не суть важно. Главное, что турки продолжают висеть на хвосте, так и не приблизившись к нему. Не считая того, насколько он им это позволял. А то еще поймут, что им его не догнать, и перестанут маяться дурью. Что совершенно не укладывается в его планы. Даром, что ли, тут комедию ломает. Затяжной подъем заканчивается. Это самый слабый пункт его плана. Ему попросту не видно, кто там за изломом возвышенности. А ведь может статься и так, что его уже обошли. Турки могут. Они и всадники хорошие, и местность за несколько лет владения этими территориями успели изучить. Потому может быть все что угодно. Поудобней перехватил арбалет, хотя в этом нет никакой практической необходимости. Но так оно как-то спокойней. Наконец жеребец вынес его на вершину. Быстрый взгляд окрест. Местность практически открытая, только редкие островки рощ, кустарников и отдельных деревьев. Лишь отдаленная полоска зарослей вдоль ручья, но до нее слишком далеко. Едва скрывшись из виду, наподдал в бока Орлику, и тот заметно ускорился. Откуда только взялись силы, хотелось бы надеяться, что он все же не загонит жеребца. Признаться, особым любителем животных он никогда не был. Так что да, будет жаль. Но трагедию из этого разыгрывать не станет. Нужно будет подставить его, чтобы выжить самому, сделает это без колебаний. И пусть его проклянут все защитники животных, вместе взятые. К моменту, когда турки наконец появились, он успел увеличить разрыв. Но едва они оказались в поле зрения, вновь придержал скакуна. Не явно. Пусть думают, что он оторвался, пока они поднимались. Ему нужна эта фора. Рано. Еще не настал нужный момент. Еще немного, и мимо пролетела первая стрела. А вот и привет от рассерженных турок. Взгляд через плечо. До вырвавшегося вперед воина в чешуйчатом доспехе чуть больше сотни метров. Глянул вперед. Пожалуй, пора. Вновь пятки в бока Орлика, и тот понесся, низко стелясь над землей, выкладываясь весь, без остатка. Лошадей отличает безграничная преданность человеку и вера в него. Чего не сказать о последнем. Глухой стук стрелы, вошедшей в щит. Наконечник явственно прошел насквозь и уперся в кольчугу, толкнув Михаила в спину. А отличный лук у их командира отряда. И сам он стрелок знатный. Хорошо хоть, как и все местные, слишком расчетлив. Подстрели он коня, и Михаил был бы обречен. Но кто же станет специально целить в такого красавца, это ведь добыча. Вот и целит в хозяина. Намеченный куст шиповника. Романов потянул повод, осаживая Орлика. Тот резко начал сбавлять, подняв целое облако пыли. Уздечка безжалостно впилась в губы, заставляя не только остановиться, но и развернуться на сто восемьдесят градусов. Выполняя волю седока, жеребец даже присел, опустив круп практически до земли. Мимо лица Михаила пролетела очередная стрела. Наконец разворот завершен. Орлик стоит на месте, но замереть не может. Не машина же, в самом-то деле. Переступает с ноги на ногу. Компенсируя это, Михаил поднялся в стременах и вскинул арбалет. Хлоп-п! Есть! Командир отряда нелепо взмахнул руками и откинулся на круп лошади. Та потеряла равновесие, запнулась и полетела через голову. Повезет – уцелеет. Не повезет – придется добить. Эта мысль пронеслась в голове как-то отстраненно. И уж точно не вовремя. Михаил вновь ударил в бока жеребца, одновременно вешая арбалет дугой на крюк седла. До ближайшего противника не так уж и далеко. Меньше сотни метров. Бросил правую руку за плечо, одним движением большого пальца отбросил защелку модифицированных им ножен и извлек меч. Одновременно левая рука потянула из петли метательный нож. За прошедшее время после перемещения в этот мир он успел наловчиться одинаково свободно владеть обеими как порознь, так и одновременно. Справа из кустов послышались щелчки тетив луков. И тут же к топоту лошадиных копыт добавились крики полные боли и гнева. Один из них выделялся особо, так как явно был переполнен страхом. Топот копыт, ржание лошадей, глухие стуки падения оземь, звон упряжи, треск рвущейся кожи сбруи и хруст костей. Залп оказался страшным, выкосив практически весь десяток. Однако пострадали не все. Михаил взмахнул рукой, отправляя в полет тяжелый метательный нож. Описав короткую пологую дугу, тот впился в грудь, прикрытую стеганкой. Слабая защита против узкого отточенного стального жала. Следующий успел выхватить клинок и атаковал Михаила. Романов в свою очередь встретил меч противника своим, пуская его по касательной и отводя в сторону. Одновременно сам ткнул турка острием в шею. Со стороны вроде и не серьезно, на деле же горло рассекло до самого позвоночника. Пронесшись мимо, начал вертеть головой в поисках других противников. Один из турок мчится прочь, нахлестывая свою лошадь. Щелчки тетив, и вслед вылетело сразу несколько стрел. Три из которых впились в его спину. Все. Больше никого. Только бесхозные лошади, разбегающиеся в разные стороны. Хрипы и ржание раненых или увечных животных. Человеческие стенания. Облако повисшей в воздухе тончайшей пыли. Расправа была стремительной и жесткой. Ничего не поделаешь, на войне, как на войне. Пока из кустов выбирались его бойцы, Михаил подъехал к раненому турку и, склонившись с седла, чиркнул его острием меча по горлу. Потом точно так же добил бьющуюся в агонии лошадь. Следующего раненого, который, шатаясь, поднялся, держась за руку с торчащей из нее стрелой, Романов добивать не стал. Вместо этого он запустил в него ножом так, чтобы угодить в лоб рукоятью. Пора подучить турецкий. А то неправильно как-то получается, воевать воюет, а языка вражьего не знает. В сборе трофеев он принимать участие не собирался. Для этого у него есть подчиненные. Вот пусть и стараются за себя и того парня. Ну, за командира, значит. Алексей Комнин не стал задерживаться на азиатском берегу. Граница теперь была в безопасности. Разумеется, мелкие стычки никуда не денутся. Но с этим вполне управятся и гарнизоны крепостей. А вот чего-либо серьезного ожидать не приходилось. Смена правителя и при более благоприятных условиях всегда сопряжена с трудностями и даже опасностями. А тут султан погиб в полном расцвете сил, оставив после себя фактически младенца сына и молодую супругу. Борьба за престол была просто неизбежна. Не стоит мешать туркам в их усобице. Начни сейчас Византия наступление, и сама же себе подгадит. Ничто так не сплачивает, как наличие общего внешнего врага. Ни Комнин, ни император Никифор глупцами не были. Тем более что и в империи еще тлели очаги заговоров. Поэтому Алексей провел переговоры, в ходе которых была достигнута договоренность относительно существующих границ. Турки словно и не заметили, что у них походя отжали два укрепления с прилегающими территориями. В крепости, захваченной отрядом Антипа, Алексей оставил гарнизон из двух сотен фемного ополчения под командованием своего двоюродного брата Кирилла Комнина. Молодого человека двадцати лет от роду. Он, может, и не достиг высот своего младшего родственника, но был далеко не глуп. И командовал по факту не одной крепостью, а линией укреплений. Просто именно эта была удачно расположена. Бог весть, чем именно руководствуясь, Алексей принял Михаила на службу личным порученцем коменданта. Причем не обратил внимания на то обстоятельство, что Романов категорически отказался вносить в казну трехгодовое жалованье пехотинца. Парень заявил, что он лучше переждет годик да поступит в варангу. Но молодой военачальник решил иначе и принял его без взноса. При таких раскладах Михаилу возразить было нечего. К тому же жалованье ему положили на уровне варягов. То есть пятнадцать золотых номисм в месяц. Правда, оставалось гадать относительно обязанностей новоиспеченного порученца. От Кирилла никаких приказов не поступало. Романов просто находился в крепости. Ему определили место в казарме. И это все. Попытался было обратиться к коменданту, но тот от него попросту отмахнулся. Помаявшись денек в безделье, Романов решил заняться самосовершенствованием. Попросил одного ветерана Арсения за вознаграждение обучить его верховой езде и конному бою. Тот согласился, предполагая, что ежедневная плата в один серебряный милиарисий ему не помешает. Новый инструктор по боевой подготовке, как говорится, не шел ни в какое сравнение с прежним. После садиста Сьорена эта учеба показалась детской прогулкой. Но от этого она была не менее качественной. Воин тридцати лет от роду успел как повоевать, так и хлебнуть лиха. А потому и опыта, и знаний ему было не занимать. Не сказать, что он был выдающимся всадником, но базу Михаилу он поставил со знанием дела. При этом Арсений не забывал поражаться способностям ученика, который совершенно точно раньше не сидел в седле. На то, чтобы не просто встать вровень, но и превзойти подавляющее большинство всадников гарнизона крепости, ему потребовалось всего лишь две недели. По окончании краткого курса обучения Михаил напросился в патруль. Ну как напросился, выказал желание и сразу же получил добро от Кирилла. Его что же, как зверушку подопытную пользуют? Вот сложилось такое впечатление. В первое же патрулирование им довелось сойтись с турками. Небольшой отряд грабил ферму. Пришлось самым радикальным образом призывать к порядку. Не ушел никто. А не фиг! Кто с мечом к нам придет, тот от него и скопытится. На Михаила этот выход оказал серьезное влияние. Он не на шутку возбудился и теперь буквально грезил о новых свершениях. Быть может, проснулась жажда приключений. А может, просто сорвало крышу от бушующего в крови адреналина. И еще это подспудное осознание того простого факта, что ему лично ничего не грозит. Замечал уже за собой такое, и не раз. Впрочем, в данном конкретном случае уверенность в правильности этого вывода отсутствовала. Не исключено, что он просто заразился от местных духом авантюризма. Ну как вариант. Как бы то ни было, но после этого выхода он загорелся идеей сбить свой отряд из неоперившегося молодняка. Мальчишка же, кто из взрослых мужиков станет его слушать. Будь он из знати, тогда другое дело. А так-то из обычных воинов. Да еще и наемник. В глазах же парней он был настоящим героем. Михаил, конечно, подспудно ожидал, что комендант поддержит его в этом начинании. Но, признаться, не был в этом уверен. Однако тот дал добро, стоило только Романову озвучить свое желание. Единственное, ни о какой дополнительной поддержке речь не шла. Фемное войско ничего не стоит императору, кроме выделенной крестьянам земли. Так что содержание полностью за свой счет. Это к тому, что жалованье было положено только Михаилу. Иными словами, чтобы нормально учить молодняк, их командиру, отныне декарху[26], предстояло выкладывать свои кровные. За отдельную плату Арсений брался обучить и этот выводок. Это вполне устроило Романова. Тот факт, что за каждый день обучения отряда предстояло отдавать по одной номисме, его ничуть не смущал. Главное, что он имел представление о качестве обучения, и оно его полностью устраивало. Впрочем, и Арсению пришлось отрабатывать жалованье, выкладываясь по полной. Михаил оказался сторонником жесткого процесса обучения. Парней буквально выворачивало наизнанку. Они, может, и послали бы все это к нехорошей маме. Однако плата в одну номисму в месяц явилась достаточным аргументом в пользу терпения и старания. Возможно, в Константинополе это и не такие большие деньги. Но в провинции такая плата считалась щедрой. Месяц парни изнывали под гнетом безжалостного инструктора. А тут еще и командир добавлял от щедрот своих. Ежедневная утренняя пробежка с полной выкладкой. Ну вот зачем это всадникам?! Не нравится – вот бог, вот порог. Парни скрипели зубами, но терпели. И дело тут не только в назначенном жалованье. Командир обещал, что отсиживаться в крепости они не станут. Как и ограничиваться патрулированием подконтрольной гарнизону территории. Кроме этого, он намеревался совершать ответные вылазки к туркам. С одной стороны, выгодное предприятие. С другой – горячая молодая кровь требовала действий. Парням попросту претило нести скучную гарнизонную службу. Даром, что ли, при подборе кандидатов Романов делал упор на тех, у кого шило в известном месте? Тренировался, разумеется, и сам Михаил. А то как же. Известно, нет предела совершенству. К тому же, кроме оттачивания мастерства, всегда есть чему научиться еще. К примеру, стрельбе из лука. В седле это оружие куда приемлемей арбалета. Вообще-то он думал, что с его способностями с этим проблем не возникнет. Однако ошибся. Слабый охотничий он пользовал без проблем. Ну чисто Робин Гуд, разве только все же не вгонял стрелы одна в одну. Но клал их кучно в небольшой кружок. Хорошо бил по качающейся и движущейся мишеням. Но управиться с боевым не получалось. Банально пасовало тело, не хватало сил, чтобы нормально натянуть тетиву. По окончании курса молодого бойца Михаил повел свой отряд в первое патрулирование. И странное дело, со стороны Кирилла Комнина опять не последовало никаких возражений. Как будто все так и должно быть. Выслушав своего порученца, он только пожал плечами и велел уточнить у своего зама, на какой именно участок следует выдвинуться. Два дня в патруле, день в крепости. Именно такого графика и придерживался отряд Михаила. Вообще-то не так уж и тяжело. Учитывая отсутствие в крепости каких-либо особых благ, за исключением бани и довольно жесткого топчана с матрацем, набитым сеном, разница не так уж и ощутима. В седле не весь день, а только несколько часов. Лошадь, между прочим, устает куда сильней и быстрей человека. Если брать марш-бросок эдак сотни на две километров, то Михаил поставил бы на тренированного человека. Об этом он слышал еще в своем мире и воочию убедился здесь. Чтобы не заморить своих боевых товарищей, воины нередко передвигались на своих двоих, ведя их в поводу. Кстати, Арсений изъявил желание присоединиться к молодому командиру. С одной стороны, Романов был только рад тому, что у него под рукой окажется опытный ветеран. С другой – опасался, что тот не станет воспринимать его как реального командира, а это может ударить по авторитету Михаила. Чего хотелось бы избежать. Парни, знамо дело, высоко ценят то, что на его счету более полусотни убитых турок. Но они по большей части были убиты на расстоянии с помощью арбалета, чего сам Михаил не скрывал. По факту в единоборстве им был убит только один воин. Не новобранец какой, а самый настоящий. Но ведь это могла быть и случайность. Арсений же служил уже пятнадцать лет и участвовал далеко не только в стычках, но и в битвах. О роли Романова в гибели султана командование распространяться не спешило. Гарнизон не включал в себя тех, кто участвовал в штурме и обороне крепости. Так что о причастности его к этому подвигу в округе никому известно не было. Как потом он узнал, на этом настоял сам Алексей Комнин. Молодой военачальник и политик полагал, что если турки узнают об этом, то непременно атакуют крепость. А сейчас это было лишним. Однако ветеран ни разу не оспорил пальму первенства у своего командира. Он, разумеется, не отмалчивался, но высказывал свое мнение сугубо наедине, чтобы никто ничего не слышал. Вообще оказался незаменимый дядька, ставший по-настоящему правой рукой молодого командира. Четыре патрулирования прошли спокойно, без единой стычки. Что абсолютно не радовало молодых и горячих подчиненных. Хм. Как, в общем-то, и самого командира. Унылое патрулирование мало чем отличалось от сидения в гарнизоне. Как не приносило и доходов. А ведь он платил за обучение парней, да еще и жалованье им положил. И все из своего кармана. Он уже не раз слышал краем уха, как парни поминали его обещание захаживать в гости к туркам и драть им холку на их землях. Он помнил об этом. Вот только не собирался лезть на чужую территорию с непроверенными в деле бойцами. – Трофеи не очень, – подойдя к нему, доложил Арсений. – Луки хороши. Что касается мечей, то уже похуже. Шлемы в основном кожа. Доспех только на одном, остальные даже не все в стеганках. – Лошади? – Шесть. Так себе, – с кислой миной ответил ветеран. – Золота, не спорю, стоят, но не столько, сколько хотелось бы. Конь под их командиром мало уступал твоему. Но при падении сломал ногу. – Кошели?