– Все смотрите сюда! – Она занимает позицию. – Начинаем с двух soubresaut[12], and one, and two[13], прыжок с обеих ног, одна расслаблена, другая – позади, вытянута, как стрела… Запомнили? – Да-а-а! – Только не все вместе, иначе будете толкаться. По очереди. Беатриче, Матильде, Виттория, София, Катерина – первая группа; остальные – во вторую. Все понятно? Катерина, уже оправившаяся от смущения, решается задать вопрос: – А бежать назад или боком? – Хороший вопрос! Когда начнете, поворачивайтесь и бегите прямо на свои места, во избежание несчастных случаев… но только сегодня, хорошо? Вновь звучит музыка, и девочки суетятся, занимая позиции. – Аличе, у тебя стрелка кривовата… – Бьянка пытается ее поправить и обращается ко всем. – Руки разведены, перед собой, держим ряд, только здесь, не там! – Она указывает на воображаемую точку в пространстве. – Не толкаемся и не деремся! Ну же, девочки! Гармония! Настенные часы показывают 17:56 – пора прощаться. Бьянка останавливает музыку. – Все молодцы! На сегодня достаточно. Девочки становятся в позу реверанса и отвешивают поклон педагогу. – Спа-си-бо, у-чи-тель-ни-ца, хо-ро-ше-го ве-че-ра! – почти пропевают они, их ноги описывают полумесяц, руки рисуют в воздухе овал. Затем полумесяц расходится справа налево. – Вам спасибо. – Она аплодирует, заразительно улыбаясь, меж губ в форме сердечка, покрытых тонким слоем бесцветного бальзама, видны белоснежные зубы. Разводит руки в стороны и позволяет розовым облачкам стиснуть себя в объятиях. Катерина, крепко обнимая ее, почти отрывает от земли. У этой девочки удивительная для ее возраста сила. Может быть, ей и не суждено стать великой танцовщицей, но Бьянка уверена: с таким огромным сердцем девочка осчастливит любого, кто встретится на ее пути. – Я тебя люблю, учительница! – И я тебя. – Бьянка гладит ее по голове. – А правда, мне можно будет станцевать кусочек танца в одиночку? – спрашивает она почти шепотом. – Ну конечно, малышка. Как и всем остальным, – заверяет ее Бьянка. Может быть, в эти месяцы она была к девочке слишком строга, – рассеянно думает она, убирая за ухо выбившуюся из шиньона прядь. – Думаешь, моей маме понравится, как я выступлю? Она вечно ругается, говорит, я много ем, растолстею и не влезу в пачку! Так вот почему Катерина так неуверена в себе – на ее плечи тяжким грузом давят ожидания и упреки матери. – Ты будешь настоящей звездочкой на сцене, поверь мне. А в блестящем костюме станешь красавицей! Кстати, о костюмах. До сих пор ей некогда было о них подумать, и теперь, конечно, предстоит всегдашняя гонка: нужно будет все придумать и сделать на те гроши, что выделяют из бюджета. – Учительница, а почему у тебя на шее все время эта капелька? – спрашивает Катерина, и лицо ее расплывается в улыбке. Бьянка опускает взгляд на грудь, проводит пальцем по кулону. Он всегда с ней, словно часть ее. От разума к сердцу, как стрела, пролетает воспоминание. – Это? Оно досталось мне от мамы, когда она ушла на небеса. Она поднимает глаза, и это воспоминание будто уносится ввысь, в небо, такое далекое и такое близкое. Катерина снова обнимает ее, крепче прежнего. – А как звали твою маму? – Ее звали Сара, – отвечает Бьянка почти шепотом. – Сразу видно, что ты ее сильно любила, – произносит девочка, отпускает ее и убегает. Теперь она одна. В тишине зала еще слышны топот маленьких ножек и музыка – это пространство словно немыслимо без них. Она отключает айпад и кладет в сумку – ту самую, что носила, когда только пришла на эту работу, исписанную автографами ее первых учениц. Надевает бежевую джинсовую куртку, застегивает верхнюю пуговицу и направляется к двери. Прежде чем выключить свет, она поворачивается и окидывает взглядом комнату, ненадолго останавливаясь взглядом на собственном отражении в зеркале. Инстинктивно, почти невольно сжимает кулон. Вот и весь ее мир – в этом простеньком украшеньице и в этих четырех стенах. Глава 2 Из долины веет легкий бриз, проникает под джинсовую куртку, ласкает кожу. Май в этом году выдался поистине волшебный, хочется все время проводить на свежем воздухе. В раздевалке она сменила пуанты на кеды, боди на футболку без рукавов, но легинсы и шиньон оставила. Бьянка идет быстрым шагом, но домой не торопится – это ее обычная скорость. Вот и подруга Диана вечно подтрунивает: – Вид сзади у тебя, конечно, отпад, дорогуша, но я с ним уже знакома. Не удостоишь ли меня чести идти рядом, а не сзади? – шутит она всякий раз, когда они гуляют вместе и Бьянка оказывается на три шага впереди. Подумав об этом, она улыбается и сбавляет шаг. К тому же в этот вечер она испытывает немалую усталость после урока – это видно и по ее глазам: когда она устает, они как будто уменьшаются и меняют цвет, становясь почти зелеными. Легкие круги под глазами свидетельствуют о том, что ей не помешало бы поспать часок-другой. Несколько мгновений она смотрит на реку: воды Бренты в солнечных лучах стали прозрачно-голубыми и текут медленно, величаво, словно исполняя танец. Впереди группка студентов на экскурсии делает обычные снимки на мосту – она и сама так фотографировалась, лет восемнадцать назад. Она была с Себой; тогда же случился и их первый поцелуй. Восемнадцать лет уже исполнилось этой странной паре, как их называют самые деликатные из друзей. Для остальных они просто Красавица и Чудовище. Он – резкий, часто грубоватый, и она – спокойная и задумчивая. Об этом размышляет Бьянка, оставляя позади Старый Мост; улыбка словно приклеилась к ее лицу. Эта улыбка появляется на ее лице всякий раз, когда она представляет, как вот-вот обнимет своего Себастьяно. Улыбка зависти, которую испытывают все те, кто, как и они, всю жизнь вместе, но уже забыли о той нежности, что была вначале. Она поднимается на площадь Свободы, вновь прибавляя шаг. Исторический центр города мало-помалу заполняется людьми – время аперитива. Винные бары с чеканными вывесками наперебой зазывают клиентов, выставляя на деревянных прилавках местные деликатесы. Бьянка приветственно машет рукой мужичку, прислонившемуся к стене с бокалом белого вина, но не останавливается, а идет вперед, через улицу Рима – иначе она так и не доберется до дома. Когда ты девушка Себастьяно Нони, владельца старейшего и крупнейшего в Бассано перегонного завода, будь готова, что в любом уголке города тебе не будут давать прохода. За долгие годы Бьянка усвоила эту истину. Вино граппа Нони представлено повсюду. Новая бутылочка S-образной формы оказалась даже на витрине парфюмерного магазина (правда, видно ее, лишь когда проходишь мимо), хотя ее только-только запустили в продажу. Интересно, кого пришлось обхаживать Себе, чтобы выставить ее там? Он всегда был прагматиком: уж если ему в голову что взбрело, нипочем не переубедишь. Может быть, еще и поэтому она его выбрала. Бьянка вздыхает и идет дальше. Она рада за него, за то, как все складывается, и все же на душе у нее неспокойно, в голове роятся мысли. Когда Бьянка танцует, ей кажется, будто ее тело легче перышка, вот-вот взлетит. Но едва танец кончается – особенно в последние месяцы, – виски словно сжимает чья-то незримая хватка. Вот и сейчас налетел вихрь тревог и волнений за все сразу. Взять хотя бы костюмы для итогового выступления – что бы такого придумать в этом году? Эти девочки для нее почти как родные… Тем более своих детей у нее пока нет. Несмотря на смерть обоих родителей, она все еще чувствует себя недостаточно взрослой для того, чтобы самой стать матерью. Себастьяно это понял и относится к ее решению с уважением, несмотря на то что и ему, и свекрам уже не терпится объявить всему миру о рождении маленького Нони. Но пока ей хватает забот педагога и всего того, что им сопутствует. Декорациями тоже всегда занимается она. Ей нравится придумывать костюмы – должно быть, после танцев это ее самая большая страсть. Хотя, конечно, постоянно творится невообразимая суета! Ведь одно дело, костюм для себя самой и совсем другое – придумать наряды для девяти девочек, каждая из которых имеет свою комплекцию. И все это – на жалкие гроши прибавки к учительской зарплате. У директрисы школы вечно не хватает бюджета, и Бьянка частенько добавляет денег из собственного кармана. Вернее, из кармана Себы – что, разумеется, немало ее гнетет, ведь ей уже тридцать шесть лет. Внезапно она вспоминает об ужине: со вчерашнего дня она ничего не готовила, а Себа приходит поздно, и к тому моменту все должно быть на столе… Она с радостью приняла на себя роль хранительницы домашнего очага, хотя по натуре совершенно не домохозяйка, лишь потому, что Себастьяно занимается другими домашними делами, которые она всей душой ненавидит (например, глажка). Синьор Нони – человек старой закалки, но Бьянке не на что жаловаться, ведь, в отличие от некоторых мужей ее подруг, он за справедливое распределение обязанностей. Но вот на кухне ее идеи закончились: угодить Себе непросто. Его мать отлично готовит и совершенно его избаловала. К тому же он постоянно голоден, как бизон, – может расправиться с двумя бифштексами за несколько минут. Он ненасытен – и, по правде сказать, не только в еде. А вот она никогда не была обжорой. Не то чтобы ей не нравилось вкусно поесть, но она не привыкла наедаться до отвала. Во всем надо знать меру, считает она: главное – все попробовать, но без фанатизма. А вот и машина. Она садится в «Ауди А1 спортбэк», белую с черной крышей. Это один из последних подарков Себастьяно. Ему нравится делать ей дорогие подарки и с наслаждением наблюдать за ее реакцией – как вспыхивают румянцем ее щеки от радости и смущения, почти по-детски. Она включает двигатель, и салон наполняется звуками популярной песенки. Бьянка выезжает с парковки и направляется в сторону Маростики. Их поместье находится в десятке километров от Бассано, на холме, утопающем в виноградниках и оливковых деревьях. У подножия расположен перегонный завод, построенный в 1878 году. Это невероятное место, где чудесным образом сплелись традиции и современные технологии… но и усилия для его содержания тоже нужны невероятные! Конечно, раз в неделю приходит уборщица, но этого недостаточно – каждый день случается что-нибудь новенькое. К тому же Себастьяно постоянно норовит подкинуть ей хлопот: «с твоей работой у тебя ведь уйма свободного времени!» И это не только участие в деловых ужинах или организация доставки – частенько ей выпадает и совершенно прозаичная работа на заводе. И она соглашается. Всегда. Да и он знает, что Бьянка не из тех, кто отлынивает от работы. Из динамиков магнитолы льется музыка. – Это была песня «We-People»[14] группы «Planet Funk», – звонким голосом объявляет диджей. – Мы вернемся к вам через несколько минут, не переключайтесь! Начинается реклама. Классическая музыка, затем голос диктора: «Королевский балет Лондона – в кино! По случаю 75-летнего юбилея компании прямая трансляция в кинозалах последнего спектакля сезона, «Спящая Красавица», в великолепной постановке Моники Мейсон и Кристофера Ньютона. Ищите ближайший к вам кинотеатр на сайте…» Ее сердце тут же пускается вскачь – пульс отдается в ушах. На какое-то мгновение Бьянке даже кажется, что благоразумнее было бы остановиться. Потом резко, почти сердито, она выключает магнитолу. Бьянка Отлично помню тот день – 4 июля. Мне было девятнадцать, и я еще жила с отцом. Шел 1998-й год, я только что окончила классический лицей. 58/60[15], – настоящий триумф! Именно его я и отмечала за обедом с отцом, который специально по такому случаю приготовил лингуине с моллюсками. От нескольких бокалов «Просекко» быстро опьянела, хотя очередь десерта еще не настала. Но ведь впереди предстояли бесконечные каникулы, и кому какое дело до похмелья! Я была еще совсем девочкой, счастливой и беспечной, и дела складывались как нельзя лучше. Специально к празднику папа купил в лучшей кондитерской Бассано мой любимый десерт – шоколадный торт-безе с лесными ягодами. Когда я ела второй кусок, в дверь позвонили. Раньеро подошел к окну гостиной, потом повернулся ко мне и сказал: – Это почтальон, принес заказное письмо. Неужто опять штраф? Он улыбнулся и вышел в своих кожаных тапочках. Этот сухой шлепающий звук до сих пор ассоциируется у меня с отцом. Внутри вдруг возникло странное предчувствие, будто горячая рука сжала сердце, а в голове крутилось название: The Royal Ballet School[16]. Через несколько мгновений отец вернулся с сияющим лицом. – Кажется, это тебе, из Лондона, – и вложил мне в руку запечатанный конверт. Я посмотрела на него со страхом и удивлением. В левом верхнем углу мелкими буквами написан адрес на английском – тот самый адрес! – а в правом нижнем – мой, покрупнее. Сомнений не было: письмо было адресовано мне, Бьянке Колли. – Ну же, открой! – подбадривал меня отец. Боже, как я волновалась! Мое предчувствие постепенно превращалось в реальность. В смятении разорвала конверт, который, казалось, не хотел открываться, и вынула письмо. Дрожащими руками развернула его и начала читать вполголоса те несколько строчек на английском. Потом перечитала, снова и снова, не в силах поверить. Наконец меня прорвало: – Папа, меня приняли! Пишут, что я сдала экзамен! Я обняла его, как уже давно не обнимала, по щекам катились слезы счастья. В те майские выходные он вместе со мной поехал в Лондон и не оставлял меня ни на секунду – знал, как важен для меня был тот просмотр. Как и любая балерина, я мечтала учиться в этой школе. Его лицо все еще стоит у меня перед глазами – он был счастлив, радовался за меня и вместе со мной.