Часть 1 из 51 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Моим родителям
Тем, кто не боится любить
Диджею, который первым вдохновил меня
Тьма. Свет. Тьма.
Она еще за сценой, выглядывает из-за кулис: там раскинулось бескрайнее море поднятых вверх рук и множество тел, движущихся в ритме танца. Сегодня диджей в ударе, и консоль вибрирует от его сумасшедшей энергетики. Эта энергетика наполняет всех, в том числе и ее. Сердце бешено стучит, руки вспотели, ноги слегка дрожат. Она не впервые на этой сцене, но никак не может привыкнуть к этому ощущению: оно слишком ново и все еще захлестывает ее с головой.
На ней элегантный черный кружевной корсет, зашнурованный на спине атласной лентой. Он стягивает маленькую грудь и заставляет дозировать дыхание. Это помогает сосредоточиться. Всего минута до выхода на сцену. Она потягивает мышцы ног, опираясь на высокие каблуки сапожек из перфорированной кожи. Натягивает шелковые перчатки и в последний раз прокручивает в голове выступление, представляя его в этой атмосфере. Ошибки недопустимы, а если они все-таки случатся, нужно будет постараться сделать так, чтобы все выглядело естественно. Она отлично знает, чего хочет: ошеломить и соблазнить. Тело и разум. В последний раз оглядывает себя в гигантский шар, освещающий закулисное пространство. Яркий макияж подчеркивает синеву глаз, помада «Руж Нуар» акцентирует ее губки сердечком. Волосы струятся по плечам дикими волнами, развеваясь под дуновением искусственного ветра.
До выхода десять секунд. Она сжимает кулон-капельку на груди, целует его и смотрит вверх. В небо. Все будет хорошо.
Тьма. Свет. Тьма.
Грохот волнами исходит от консоли. Затем звук, который, кажется, длится вечность. И в этот момент выходит она, в лучах прожектора, в ритме музыки. Этот ритм – как пульс гигантского сердца, бьющегося в унисон с тысячами сердец на танцполе. Она танцует для них. Вместе с ними.
– Re-i-na! Re-i-na![1]
Даже отсюда, сверху, она различает голоса и взгляды тех, кто зовет ее. Она улыбается, вся объятая радостью, словно обмениваясь с ними этой энергией. Потоки исходят от нее к ним, от них – к ней.
В этот миг она такая, какой хочет быть. Свободная. Настоящая. Живая.
В этот миг она чувствует.
Живет.
Любит.
Глава 1
Теплые лучи мягкого майского солнышка проникают в арочные окна и освещают розовые облачка в центре комнаты. Ее девочки идут по кругу, делая плавные движения, и зал наполняется нежными звуками фортепиано и скрипки.
Она – перед ними, наблюдает. Миниатюрная, энергичная, нежная и одновременно властная. Темные волосы собраны в искусный шиньон. На ней, как и на ученицах, пачка и пуанты. Никаких выбившихся прядей – она должна быть примером для этих маленьких бестий в трико. Поверх бежевых легинсов – нежно-голубое боди, под цвет глаз.
– Стоп!
Ее решительный голос как будто разрушает чары. Это приказ. Музыка умолкает, и девочки, кажется, немного обескуражены.
– Теперь построились рядами: Аличе, Джиневра, Кьяра – в первый; Катерина, Беатриче, София – во второй; Матильде, Виттория, Джада – в третий.
И спустя мгновение пространство в центре зала меняет форму и из круга превращается в квадрат. Вот она, ее команда непосед.
– Первая позиция! – говорит она уже громче. Их руки одновременно упираются в бока, а стопы развернуты в одну линию. Бьянка окидывает учениц удовлетворенным взглядом, глаза ее блестят. Кажется, они даже становятся ярче и сверкают, словно два сапфира на фарфорово-белой коже. Какие все-таки умнички ее девочки! В этом году они потрудились на славу.
– Good![2] – Ее голос вновь взмывает, тренированное тело повторяет позиции. – Улыбайтесь, взгляд вверх, живот втянуть, спина прямая! Вращаем бедрами, сжимаем ягодицы, руки расслаблены. Выше нос, грудь вперед, попки втянуть… Глубокий вдох…
Бьянка набирает имя на айпаде, подключенном к динамикам; у нее тонкие пальцы, ногти накрашены пастельно-розовым лаком. Из динамиков льется фортепианная композиция Ли Ру Ма, от которой зал наполняется теплом, а лица – светом.
– И-и-и demi-plié one, straight two[3], – ее голос понижается до монотонного шепота. – Raise up three[4], быстрее, быстрее, плавно опускаемся, grand-plié five, six, seven, eight[5]… и-и-и вторая! Теперь сами, движения вы знаете… Давайте, без подсказок… Good! Отлично, малышки. Теперь все то же самое с другой стороны.
Она говорит на смеси итальянского, французского и английского: один французский девочки не поймут, это она уже проходила. Десять лет, как она преподает в этой школе, в центре Бассано-дель-Граппа, и за десятилетие у нее выработался собственный метод, в котором сочетаются строгость, самоотдача и в то же время учитываются особенности и потребности каждой ученицы. Ведь всякое тело уникально, и головы у всех разные. Нужно уметь слушать. Но важнее всего – внутреннее равновесие педагога. Баланс! Вот первое правило классического танца. Девочки, которые уже перешли в четвертый класс, быстро усвоили эту науку. С самого первого дня Бьянка выразилась предельно ясно:
– В этой школе вы познаете не только науку танца – прежде всего вы научитесь стоять на ногах, не падать и всегда следовать правилам. И если вы все же упадете, то научитесь и подниматься.
Девочки слушали – ведь в этом голосе не было сварливости, а лишь мягкая строгость и властность, которая без лишней агрессии может заставить себя уважать.
Бьянка останавливает музыку. В центре зала девять облачков формируют вереницу света.
– Теперь первый ряд – назад, – командует Бьянка, распоряжаясь пространством подобно дирижеру. Руки у нее тонкие и гибкие, но с четко очерченными мышцами. Ей уже давно за тридцать, но еще никогда она не любила свое тело так, как сейчас – оно атлетически сложенное, упругое, отточенное за долгие годы преподавания.
Аличе, Джиневра и Кьяра выполняют ее команды четко, словно солдатики, их шаги легки.
– Аличе!
– Да, учительница?
– Вперед. И Джиневра тоже – так мне будет вас лучше видно.
Обе едва сдерживаются, чтобы не фыркнуть недовольно, и, обменявшись напряженными взглядами, занимают указанные места.
– В третью позицию! – Бьянка вытягивает ноги, встает на носки. Рост ее едва-едва достигает метра шестидесяти сантиметров, она почти сливается с девочками.
– Итак, вы помните, как мы всегда говорим? От шеи до таза мы?..
– В цементе! – отвечают они хором, громко и четко.
– Молодцы! Поэтому не забываем – здесь все напряжено. – Бьянка проводит указательным пальцем от бедер к солнечному сплетению. – Пудинг мне тут не нужен…
Они смеются, и кажется, будто напряжение, сковывавшее их, ослабевает.
– Сосредоточились! Grand battement! And one, and two, three and four, to the second[6], ух! – Бьянка энергично отводит в сторону ногу. – Good Катерина! Derrière[7], носок за шиньон, и-и-и руки allongées[8] вверх, – командует она.
Одна из девочек – самая пухленькая в группе – с шумом приземляется на паркет, звук отражается от обшитых деревянными панелями стен. В этом зале все пронизано теплом и стариной, духом семьи. Катерина вот-вот потеряет равновесие, и все же, слегка неуклюже качнув тазом, она возвращается в исходную позицию. Личико ее заливается краской от смущения, на глаза наворачиваются слезы, но тут вмешивается Бьянка:
– Вот так, Катерина. Умничка! Вернулась в исходную позицию – просто замечательно.
Она мягко улыбается, лишь слегка приоткрыв тонкие губы, и видит, как успокаивается личико девочки. Она страшно не уверена в себе – может, оттого, что чувствует себя непохожей на других из-за своих округлых форм. Нужно будет придумать для нее сольное выступление, чтобы девочке было просторнее. Как и другим. Вот уже два месяца она просто одержима этим двухчасовым выступлением, ведь это важный момент не только для девочек, но и для их мам. Нужно сделать так, чтобы все были довольны – ну и задачка! Ведь каждой маме хочется, чтобы именно ее дочка была примой.
– Сегодня у тебя получается даже лучше, чем вчера, Кате! Продолжай в том же духе… А сейчас Джада покажет нам прекрасный pas de chat![9]
Она переводит взгляд на другую ученицу, чтобы переключить всеобщее внимание с Катерины, а Джада тем временем, кажется, спрашивает: «Ну почему я?» – однако без всяких возражений отрывает правую ногу от пола и подпрыгивает.
– Хорошо! Ты тоже молодец. – Бьянка помогает ей выполнить движение. – А теперь plié[10] – и назад.
Джада делает глубокий вдох – кажется, с облегчением.
– Теперь – все вместе! Не забываем: ножки напряжены, как карандаши! – Она энергично бьет в ладоши. – Повторяем все движения – каждый ряд по отдельности. Сначала пару раз все вместе, потом передохнем, а затем все ряды отдельно. Все ясно?
– Да-а-а, – хором отвечают они, и зал освещается искренними беззубыми улыбками: многие из них все еще теряют молочные зубы.
Снова звучит музыка – но недолго. Спустя несколько секунд Бьянка останавливает плеер.
– Если я сказала «все вместе», значит, все вместе. – Она бросает суровый взгляд на третий ряд. – Все сначала!
Помещение наполняется ритмичными звуками композиции Дэвида Пламптона. Малышки двигаются в едином ритме, гармонично, симметрично, четко. «Ну просто отрада для глаз!» – в восхищении думает Бьянка.
– О’кей, стоп! Неплохо, неплохо… – «отлично» нельзя говорить ни в коем случае, не то они совсем перестанут ее слушаться. – Теперь все выстроились в один ряд.
Ее солдатики в розовой форме строятся.
– Через месяц будем выступать на сцене.
– Скорее бы! – восторженно восклицает Виттория, и ей вторят остальные.
– Вот и хорошо! – их энтузиазм передается и Бьянке. Она пока не знает, как завершить номер, но что-нибудь придумает. Может быть, даже начнет прямо сейчас.
– Итак, недавно мы выучили sissonne[11] – вам о чем-нибудь говорит это название?
Третий розовый солдатик поднимает руку.
– Покажешь, Аличе?
Аличе выполняет серию невнятных па.
– Хм… Ну, вроде того… – Бьянка кривит губы, но тут же одергивает себя: девочка заслуживает похвалы хотя бы за свой порыв.
book-ads2Перейти к странице: