Амалия прижимает руку к ее сердцу, как будто поняв, от чего бежит Бьянка и что ей нужно найти. – Это центр, от которого исходят все вибрации. Капни три капли на сердце, массируя по часовой стрелке. Затем – три на плечи и разотри руками: правой рукой – левое плечо, левой рукой – правое, как будто обнимаешь себя. – А какая связь между сердцем, плечами и покраснением на руках и лице? – Увидишь. – Можно я возьму его себе? – спрашивает Бьянка, указывая на баночку МО7. – Конечно! Оно твое, ты же его выбрала, – в ее устах это звучит почти как комплимент. – Советую тебе втирать масло каждый день, пока твоя кожа его принимает. Когда необходимость в нем пропадет, твое тело само даст тебе знать. – Спасибо, – благодарит Бьянка, сжимая баночку. – Не за что. – Амалия подходт к стеллажу, накрывает тряпочкой горшочек на последней полке. Затем поворачивается к Бьянке. – А теперь пора возвращаться, не то наш ужин останынет… Бьянка с улыбкой следует за ней. С тех пор, как она приехала, у нее уже разыгрался аппетит. – А ты права: жжение на руках уже меньше. – Я и не сомневалась. – Амалия, закутанная в свой пестрый балахон, закрывает синюю дверь потайной комнаты и выходит в коридор. Луна сделалась огромной, и кажется, что она близко-близко. Ее белый свет отражается от морской глади, отбрасывая блики на веранду. После ужина они переместились наверх, чтобы выпить настоя ройбуша и подышать свежим воздухом. Совсем немного – и тот барьер, что мешал Бьянке говорить, растворился сам собой. Должно быть, все дело в масле, или ройбуше с нотками шоколада, или же шали с бахромой, что Амалия набросила ей на плечи, а может быть, в этом удивительном свете, льющемся с небес. Но теперь дамба прорвалась, высвобождая поток невысказанных слов, от которых у нее перехватывало дыхание. Она вкратце рассказала Амалии о последних восемнадцати годах своей жизни: о школе танцев, о том, как отказалась от карьеры за рубежом, о жизни с Себастьяно, о его перегонном заводе, его амбициях и подарках, его навязчивых идеях – все до того мерзкого конца в проклятом «Порш-Кайен». – И вот я здесь, одна и в отчаянии. – Она вдруг ловит себя на мысли, что улыбка на лице не сочетается с тем, что она только что рассказала. Несколько часов в обществе Амалии стали для нее настоящим лекарством. Она медленно потягивает вторую чашку настоя. Говорит не спеша, словно человек, который прошел через ад, а теперь видит свет в конце тоннеля. – Я больше не могла там оставаться, и мне внезапно показалось, что это единственное место на земле, где я обрету покой. – Маленькая моя, – Амалия гладит ее волосы, – ты такая храбрая, приехала сюда, даже не зная, что найдешь. Здесь ты в безопасности. – Не знаю почему, но как только я переступила этот порог, тут же почувствовала себя дома… Так странно! Почувствовала, что здесь меня поймут и защитят. Вот и теперь она знает, что Амалия понимает ее, словно умеет читать ее мысли. Только с матерью у нее возникало такое чувство. – Я очень рада. Бьянка ставит на стол тибетскую чашечку. – Но не хочу быть обузой. Всего пару дней, а потом я уеду. Обещаю… – Я тебе уже сказала, никакая ты не обуза, можешь оставаться столько, сколько захочешь. Нельзя торопить лечение, особенно если ты не знаешь, от чего лечишься. – Это да… Ран у меня много… Амалия кладет ей руки на плечи, смотрит на нее глазами, которые в свете луны поблескивают, как самоцветы. – Забудь о Себастьяно, о своей прежней жизни, обо всем плохом. Только мы решаем, жить ли на этой планете в гармонии или дисгармонии. Только мы. Сделай паузу, Сара, и реши, кто ты и кем хочешь быть. Бьянка невольно улыбается. – Что такое? – спрашивает Амалия. – Моя проповедь тебя рассме

Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь.