Два дня до Большого праздника. Зона отчуждения — "Доброе утро, бешеный мир" Два дня до Большого праздника. Зона отчуждения — "Мир вашему дому" Два дня до Большого праздника. Корпоративная зона: «Виндзор» Два дня до Большого праздника. Корпоративные зоны: «Амилайт», «Мариянетти» Один день до Большого праздника. Зона отчуждения Один день до Большого праздника. Корпоративная зона: «Виндзор» Один день до Большого праздника. Корпоративная зона: «Амилайт». Часть-1 Один день до Большого праздника. Корпоративная зона: «Амилайт». Часть-2 Один день до Большого праздника. Корпоративная зона: «Мариянетти» Первый день Большого праздника. Корпоративная зона: «Виндзор» Первый день Большого праздника. Корпоративные зоны: «Амилайт», «Мариянетти» Первый день Большого праздника. Зона отчуждения Второй день Большого праздника Эпилог * * * Два дня до Большого праздника. Зона отчуждения — "Доброе утро, бешеный мир" Как ни спеши, тебя опережают. Клейкий ярлык, как отметка на лбу, А ничего тебе не угрожает, Только когда ты в дубовом гробу. В. Высоцкий Но мы все здесь в раю, и нет иного нам рая, Не будет иного нам рая. Группа Пилот. «Нет иного рая» Cектор 204 и другие сектора Машина проехала уже половину северной окраины. На улицах было пусто. Что вполне естественно для трёх с небольшим часов утра. Абэ вжал кнопку на дужке очков, после чего быстро пробежал по строкам виртуального меню, выбирая контакт. На вызов Су Мин отозвалась не сразу. Прошло почти полминуты, пока она, наконец, ответила: — М-м-м? Видеотрансляция получилась очень эффектной: растрёпанная женщина сидела, завернувшись в простыню. Приглушённый свет ночника делал её кожу золотистой, а мягкие тени только подчёркивали изящную небрежность пробуждения. Су Мин казалась тёплой, невероятно трогательной и беззащитной. Край простыни сполз с округлого плеча, слегка приоткрывая обнажённую грудь. — Женщина, — спокойно спросил Такеши, — а если у меня здесь кто-нибудь видит экран? Су Мин в ответ заспанно улыбнулась, убрала за ухо прядь волос и потянулась, отчего простыня сползла окончательно, являя собеседнику безупречное обнажённое тело. — Ты вывел меня не только на очки, но и на выносной? — кореянка чуть откинулась назад, упираясь ладонями в матрац. — Ну, пусть те, кто видят, завидуют. Ты для этого меня разбудил? Абэ рассмеялся: — Не очень-то ты и торопилась проснуться. Я вчера подумал, что до сих пор ничего тебе не подарил. И решил исправиться. Скоро приеду. Су Мин, явно заинтригованная, подалась вперёд: — Подарок такой скоропортящийся? — Нет, но очень интимный. Будет лучше, если его увидит как можно меньше людей. Женщина хихикнула: — Обожаю интимные подарки! В подвале есть подходящая комната, если дашь десять минут, то успею организовать всё необходимое. — Могу дать даже четверть часа, — ответил собеседник. — Здорово! — она довольно улыбнулась. — Жду. И оборвала связь. * * * Су Мин, как и обещала, отлично организовала встречу Абэ и его «подарка». Перед укрепмотелем машина младшего бонзы остановилась, он вышел из салона и выволок с заднего сиденья связанного человека с мешком на голове. Автомобиль же мягко взял с места и скрылся за поворотом. Лишь после этого открылась калитка мотеля. На улицу шагнул кореец из личной тройки Су Мин. Он вежливо поклонился Абэ, провёл сканером по связанному, ничего, естественно, не нашел и только после этого кивнул, разрешая войти. За забором ждали ещё двое корейцев и сама Су Мин, уже полностью одетая, с очками-визором на лице и «скорпионом» на петле. — Надо, наконец, договориться о кодовых фразах и жестах, чтобы если кто-то из нас под давлением, то мог об этом сообщить, — сказала кореянка и кивнула в сторону небольшой дверцы в торце укрепмотеля. — Идём, распакуешь подарок. Абэ передал связанного человека одному из встречавших корейцев. Тот принял добычу, крепко ухватил под локоть и повёл в здание. Напарник шёл рядом, а следом, не спеша, направились Су Мин и её гость. Третий из прикрытия остался у ворот. Невысокая дверь вела к круто спускавшейся вниз бетонной лестнице. Пленник неуверенно переступал со ступеньки на ступеньку, поддерживаемый сопровождающими, и шумно дышал. Внизу его втолкнули в ближайшую комнату — тесный каменный мешок с металлической скобой в стене. К этой скобе мужика и прицепили пластиковой стяжкой за цепочку наручников. Су Мин кивнула, отпуская прикрытие. Корейцы вышли, а женщина повернулась к Абэ: — Ну, показывай подарок лицом. Такеши усмехнулся, шагнул к пленнику и после театральной паузы сдёрнул с его головы мешок, демонстрируя изрядно помятую физиономию Ральфа Секи Момент с заклеенным скотчем ртом. Кореянка довольно смотрела на щурящегося мужчину. Абэ рывком сорвал клейкую ленту, бонза зашипел. — Много с ним людей было? — повернулась Су Мин к Такеши. — Человек шесть. — А сколькие выжили после захвата? — Все. Мы работали игольниками, — спокойно ответил Абэ и пояснил, видя удивление собеседницы: — Верность заслуживает уважения, потому должна вознаграждаться. Тем временем пленник, наконец, проморгался. — Хочешь знать, из-за чего я оказался в такой заднице? — спросил Ральф Су Мин. — Я и так знаю, — ответила она. — Ты сперва оскорбил мою сестру, а потом, когда она не ответила на оскорбление, меня на вечере бонз. И вот результат. Прикованный усмехнулся, с опаской покосился на Абэ, но потом снова перевёл взгляд на женщину.