Весь день он провёл дома, не спеша готовясь к жесткой операции. Никаких угрызений совести Гриша не испытывал. Ему на пути попался не просто враг, а тот, кто посмел использовать слабых и беззащитных для достижения своих целей. Ему было плевать на жадность ростовщика. Ему не было дела до богатых мотов, разбрасывавшихся своими расписками, словно мусором. Его взбесило то, что ради выбивания долгов ростовщик не стеснялся хватать женщин и детей. Тех, кого самого Григория всю жизнь учили спасать и защищать. Едва стемнело, он переоделся и, сунув за пояс бебут, а в рукава и голенища метательные ножи, вышел из дома. Отойдя от крыльца в тень куста сирени, Гриша замер. Вскоре послышался вой мотора и к дому подкатил грузовик. Десяток казаков с тихим гомоном высыпался из кузова, и дядька Елизар направился к дверям. Остальные, пользуясь моментом, дружно закурили, и над мостовой поплыли клубы папиросного дыма. Бесшумно выскользнув из кустов, Гриша тихо окликнул: – Дядька, я тут. – Тьфу, лиходей, чуть до кондрашки не довёл, – беззлобно выругался унтер, одобрительно усмехнувшись. – Рассказывай, что делать будем. – Едете за мной. В нужном месте машины оставим, а дальше пешком. Берём дом ростовщика. Первым пойду я. Скажусь заёмщиком. Все стреляющее в машине оставите. Работать только ножами будем. И самое главное, надо сделать так, чтобы нас никто не видел и не слышал. В доме живых остаться не должно. Кто не готов, пусть сейчас скажет, – Гриша обвёл собравшихся внимательным взглядом. – Повторяю. Никого живого. Баб с детьми там быть не должно. – Не будет, – равнодушно кивнул один из казаков. – Я так понимаю, капитан знает, раз сам нас сюда послал. А раз так, то и говорить не о чем. – Капитан решил оставить это дело на моей совести, – честно признался Григорий. – Я для себя всё решил. Потому и говорю, кто не хочет, может уйти. – Не шуми, Гриша. Мы тебя знаем. На злое дело ты не пойдёшь. Так что говори толком, что делать надо, – подвёл итог Елизар. – Во-во, а то совесть, не готов, – прогудел Сёмка, возвышаясь над отцом. В час пополуночи два автомобиля, легковой и грузовик, не спеша прокатили по пустынным улицам города и, выехав на Обводный канал, устремились к порту. Перемахнув мост на Канонерский остров, они свернули к портовому забору и встали. Сгустившиеся сумерки и разросшиеся лопухи полностью скрыли машины. Из кузова грузовика бесшумно выбрались десять человек и, быстро распределившись на двойки, направились к площади, стараясь держаться в тени кустов и деревьев. Люди все были крупные, крепкие, но при этом от их движения не исходило ни одного звука, словно десяток призраков скользил по ночному городу. Нужный дом нашли быстро и, по взмаху руки одного из них, быстро охватили его кольцом. Тявкнула и, чуть слышно взвизгнув, затихла собака на заднем дворе. Потом один из пришедших легко взбежал на крыльцо и решительно постучал в дверь. Открылось смотровое оконце, и выглянувший из него с угрозой спросил: – Чего надо? Ночь на дворе. – Любезный, мне господин Махровский срочно потребен. В бильярдной, что на Литейном, сказали, что с ним можно дело иметь. – До утра потерпеть не мог, – проворчал привратник, заметно смягчившись. – Время дорого, голубчик, – ответил незнакомец, суетливо перетаптываясь. – Ладно, входи, – гремя запорами, ответил привратник. Но как только дверь распахнулась, незнакомец резко ударил привратника костяшками сложенных по-особому пальцев в горло и, толкнув его вглубь коридора, всадил под лопатку кинжал. Хрипя и булькая горлом, привратник начал оседать. Незнакомец подхватил его под мышки и, оттащив в угол, уложил лицом вниз. Потом, быстро обыскав, достал из кармана убитого наган и, покрутив его в руке, тихо проворчал: – Они что, армейский склад ограбили? Между тем, едва только привратник получил под ребро клинок, в дом проскользнули ещё шестеро и, двигаясь совершенно бесшумно, принялись обыскивать все комнаты подряд. Закончив с привратником, Гриша перебежал к лестнице и, поднявшись на площадку между этажами, замер, ожидая, когда казаки закончат зачищать первый этаж. Одна пара вышла из левого крыла дома, и один из казаков молча качнул головой. С этой стороны никого не было. Вторая пара вышла из правого крыла, и старший показал Грише три пальца. Значит, с той стороны убрали троих. Последняя пара поднялась из подвала, и снова отрицательный качок головой. Кивнув, Гриша жестом позвал бойцов за собой и первым поднялся на площадку второго этажа. Пары казаков снова принялись быстро, но внимательно осматривать все комнаты подряд. Сам же парень искал хозяина и его кабинет. Заметив резную дверь орехового дерева, Гриша пальцем указал казакам на неё, на себя и поднял один палец вверх. Что означало: туда я войду один. Две пары продолжили осматривать дом, а ещё одна встала около резной двери, чтобы подстраховать парня. Решительно нажав на ручку, Гриша вошёл в кабинет и, скользнув взглядом вокруг, негромко спросил: – Господин Махровский? Сидевший за огромным дубовым столом человек уставился на парня настороженным взглядом снулых, как у рыбы, глаз неопределённого цвета. Потом ростовщик откашлялся и, отложив ручку, сварливо спросил: – Кто вы, сударь, и кто вас впустил? – Так привратник ваш и впустил. А кто я, уже не важно, – усмехнулся Гриша. – Что вы несёте? – зашипел ростовщик. – Немедленно убирайтесь вон. – Заткнись, – рыкнул Гриша, плавно смещаясь так, чтобы одна из массивных тумб стола оказалась между ним и хозяином. – Ты посмел поднять руку на близкого мне человека. Ольгу Мечникову. И ты за это ответишь. – Ты хоть понимаешь, кому ты грозишь, щенок?! – взвизгнул ростовщик. – Да тебя завтра же в этом городе не будет. И не надейся, что тебя кто-то станет защищать. Мои люди тебя сегодня же на фарш пустят. И никто, слышишь ты, никто не вспомнит, что был такой наглец. Тебя просто не будет. Тебя уже нет, сопляк, – с этими словами ростовщик вскочил, пытаясь навести на парня ствол пистолета. В ту же секунду парень взмахнул рукой, и в глазницу ростовщика с тихим хрустом вошёл метательный нож. Выронив пистолет, ростовщик всхлипнул и рухнул на пол. – Это тебя уже нет, подонок, – тихо произнёс Гриша, поднимая выпавший из руки убитого пистолет. * * * Выложив на стол кожаный тубус, Гриша устало вздохнул и, покачав головой, тихо проворчал: – У меня такое впечатление, что я от этой истории никогда не избавлюсь. – Ты это о чём? – осторожно уточнил Залесский, рассматривая тубус так, словно это была взрывчатка. – У вас есть специалисты по древнеарамейскому языку, умеющие держать этот самый язык за зубами? – Поясни, – тут же потребовал капитан. – А вы сами гляньте, что там, – растерянно усмехнулся парень. Осторожно, словно ту самую бомбу, капитан взял в руки тубус и, сняв крышку, вытряхнул из него два листа пергамента, покрытого письменами, очень похожими на арабскую вязь. Стараясь не повредить их, он медленно развернул пергаменты и, с интересом осмотрев, вопросительно покосился на парня. – Переверните, – коротко посоветовал Гриша. Капитан послушно перевернул оба листа по очереди и растерянно замер, увидев на обороте второго листа карту. Профессиональная память опытного служаки тут же подсказала, что нечто подобное он уже видел. И не однажды. Вскинув взгляд на парня, капитан несколько минут молчал, а потом еле слышно проворчал, доставая из портсигара папиросу: – Это то, о чём я думаю? – Я мыслей не читаю, но карта именно та. И вот ещё что, – добавил парень, выкладывая на стол перед капитаном золотой брелок в виде замка. – Откуда? – У него был. И обратите внимание. Только замок. Без ключа. – Адепт, не прошедший посвящения, – растерянно вздохнул капитан. – Пока только кандидат в члены ордена. Вот тебе и посольство. Поверить не могу. Вот так просто… – Сам не поверил, когда увидел, – бледно усмехнулся Григорий. – Эти документы ищут по всему миру, а они лежат себе спокойненько в тайнике у какого-то паршивого ростовщика. – И после этого ты будешь со мной спорить о твоей удаче? – хмыкнул капитан. – Я могу их забрать? – Конечно. Но для перевода я бы сделал фотографическую копию. – Я тоже об этом подумал. Но в экспедицию будет лучше взять их. Но для собственного спокойствия я бы ещё и выучил этот текст наизусть. – Он мне скоро сниться будет, – угрюмо буркнул парень. – Ладно. С этим понятно, – вздохнул Залесский, убирая пергаменты в тубус, а тубус в сейф. – Теперь о приятном. Вот, забери, – улыбнулся он, бросая на стол перед Гришей папку. – Это расписки и векселя твоего майора. С этой минуты он свободен от всех обязательств. Ну и везучий же ты, чертяка! – Вы про тубус? – не понял Гриша. – Я про всё сразу, – усмехнулся капитан. – Трупы обнаружили только в середине дня. – Полиция уже все мозги себе набекрень свернула, пытаясь понять, кто мог устроить подобное. А главное, ни одного следочка не оставили. Рассказывай, как умудри-лись. – А чего там мудрить? Позвонил из дома дядьке Елизару и попросил на весь десяток лайковых перчаток купить. Кожа тонкая, оружие держать не мешает. А после операции всю старую одежду и поршни, что на сапоги надевали, в печь. – М-да, не приведи Господи, если ты вдруг решишь преступником стать. – И в мыслях не было, – перекрестился Гриша. – Верю. Но пять трупов, и ни одного звука. Мало того, ни одного следа, это жутко. А после того, что ты мне приволок, я даже не буду спрашивать, что вы там ещё нашли. – Деньги из сейфа я велел дядьке между казаками поделить, бумаги все у вас, а остальное – моё, – нахально улыбнулся парень, глядя капитану в глаза. – Ну и ладно. Мне бумаг выше головы. Там такие расписочки есть, что я спокойно могу половину двора в Петропавловку отправлять. Генерал, когда некоторые увидел, вынужден был коньяку выпить, чтобы нервы успокоить. – Ну, надеюсь, коньяку у него много, – хмыкнул Гриша. – Главное, чтобы не спился. – Тебе удача в голову ударила? – Нет. Просто устал я от всего этого. Планировал одно, а на деле выходит не пойми чего. – Это бывает. И даже чаще, чем нам всем хотелось бы, – понимающе кивнул капитан. – Ладно, у тебя всё или ещё чего напоследок приберёг? – Всё. И спасибо, – добавил Гриша, качнув в руке папкой. – Нашёл, за что благодарить, – отмахнулся Залесский. – Думаю, если бы не болезнь, майор никогда бы в подобное дело не влез. Не тот человек. Все свои чины и награды честно выслужил. Всё, ступай. А пергаментами найдется, кому заняться. За это не беспокойся. – До свидания, Пётр Ефимович, – кивнул парень, выходя из кабинета. – До скорого свидания, – со значением выдохнул капитан, задумчиво глядя ему вслед.