Он спокойно смотрел на меня. — Когда он напивается, то бывает. Мне кажется, он ищет повод, чтобы рассердиться. Так что мне не поздоровится. Я остановил такси и передал мальчишке восемь тысяч, которые взял у хоста. Прежде чем дверь машины захлопнулась, он тихо попросил снова встретиться. «А если я скажу: “Нельзя”, ты ведь всё равно придёшь?» — спросил я, на что он кивнул. Мне даже показалось, что уголки его губ слегка дрогнули в улыбке. Смотря вслед удаляющемуся такси, я думал, что сожитель его матери наверняка знает, чем она занимается. А может, именно он и заставляет её. В витрине магазина стоял детский манекен. Я подумал, что могу попробовать купить одежду для него и без примерки, но тут увидел, как обеспеченный мужчина идёт по другой стороне улицы. У меня не было наличных, так что он появился весьма вовремя. Я вспомнил лицо Саэко и подумал, что делает сейчас её ребёнок. Наверное, он одного возраста с сегодняшним мальчишкой. Я спереди обошёл человека, которого заприметил, слегка натолкнулся на него и вытащил кошелёк. Может быть, чем покупать один дорогой комплект, лучше приобрести побольше одежды на смену. И тут меня схватили за запястье, отчего пульс мгновенно зашкалил. Какое-то мгновение я не понимал, что произошло, и пытался сбежать, но державшие меня пальцы обладали огромной силой. Моя рука была скована, я не мог и шевельнуться, словно в параличе. Прохожие шли мимо, не обращая на нас внимания. Горели неоновые вывески, проезжали машины, впереди высились огромные офисные здания. Передо мной стоял Кидзаки и сжимал мою руку. Солнечные очки, бесстрастное лицо, волосы неестественно короткие, на шее почему-то не оказалось шрама. Люди продолжали движение, обходя нас. Я не мог отвести от него взгляда. — Давно не виделись. Я всё время следил за тобой. Я никак не мог успокоить дыхание. Я совершенно не понимал, что он тут делает. — Ниими мне рассказал, что вы охотитесь только за богатыми. Я заприметил тебя издалека, приблизился и специально прошёл мимо. Это было прекрасно. Без сомнений, самый богатый здесь я. 12 Пройдя через квартал Кабукитё, мы вошли в одно из зданий, скрывавшееся в темноте. Кидзаки по-прежнему сжимал мою руку. Он был такой сильный, что я сразу же понял: сопротивляться бесполезно. Мы поднимались по тёмной лестнице, и я чувствовал, что любая попытка бежать навлечёт на меня ещё большую опасность. Бетонная лестничная площадка была засыпана песком и землёй, серые стены потемнели, а местами и почернели. Мы уже ушли далеко от выхода. За дверью без вывески и таблички оказалась ещё одна чёрная металлическая дверь. Когда мы открыли её, нас окатило шумом и красным светом. В свете ярких ламп двигались тела. Обнажённые мужчины и женщины извивались на диванах и столах. На одном из столов, раскинувшись, сидела девица, старик уткнулся лицом между её ног. Молодой парень прижимался к женщине, она кричала от наслаждения. Несколько пар покачивались на диванах, облизывая друг друга. Кидзаки, не отпуская моей руки, пробирался вперёд. Я встретился глазами с женщиной, сосавшей пенис. За ней я увидел ещё одну, с открытым ртом, два хорошо сложённых парня активно ласкали её. Официант вышел из-за барной стойки и, не обращая внимания на окружающих, пригласил нас последовать за ним. Какая-то женщина, словно собака, на четвереньках ползла по полу; схватив меня за ногу, она закричала что-то невразумительное. Я отпихнул её, но она, казалось, ничего не осознаёт — ни того, что схватила меня за ногу, ни того, что я оттолкнул её. На животе лежала женщина, вперившись во что-то взглядом. На полу валялся мужчина спортивного вида. Мы прошли мимо неподвижной женщины, которая откинулась назад, будто её задушили. Прошли мимо мужчины, тело которого облизывала женщина. Рядом с женщиной, которая билась в конвульсиях на полу, была дверь. Меня почему-то захватила мысль, что Исикава должен находиться где-то здесь. Официант открыл дверь, мы оказались в узком коридоре, в конце которого располагалась ещё одна дверь, а за ней — небольшая комната. По обе стороны миниатюрного серебристого столика стояли диваны. На стенах не было ничего, кроме натюрморта в стиле импрессионизма. — Что-нибудь выпьешь? — спросил Кидзаки, не комментируя то, что мы увидели. — Ничего не надо. — Тогда воды и как обычно. После этих слов официант низко поклонился и закрыл за собою дверь. В этой тихой комнате у меня стало звенеть в ушах, словно кто-то звал меня издалека. — Здесь ад. Любопытно, верно? С этими словами он достал сигарету из пачки и зажал во рту. — Но это безопасный ад. Сюда может попасть лишь тот, кто сдал анализы на венерические заболевания. Но если ты оказался в этом клубе, тебе конец. Потому что это ад. Ещё ни один не ушёл отсюда по доброй воле. В дверь постучали, появился официант. Он поставил на стол высокий стакан со спиралевидным рисунком, бутылку с жидкостью, напоминающей по цвету виски, прозрачный стакан и бутылку воды. Когда он вышел, в комнате повисла тишина. Мужчина беззвучно улыбнулся и стал пить виски. Я немного смочил горло, сухое и воспалённое. Мужчина, постукивая пальцами по столу, продолжал смотреть на меня. — Это не было случайно? Несмотря на то что я выпил воды, голос по-прежнему хрипел. Я чувствовал лёгкое онемение в мышцах руки с внутренней стороны. — Разумеется, это не было случайностью. Я давно знаю, что ты вернулся в Токио. — Откуда? — От Татибаны. Но даже если бы он не проболтался, я бы всё равно это выяснил рано или поздно. Я как раз собирался с тобой встретиться. Мои люди передали, что ты на Синдзюку, я посмотрел в окно — так оно и оказалось. Стоило мне немного приблизиться, как ты сам сделал шаг навстречу. Настоящий карманник! — А что с Исикавой? — Исчез. Бесследно. Я почувствовал тупую боль. — Точнее сказать, остались зубы. Плоть сгорела, кости сгорели и превратились в белый порошок. А зубы разбросаны где-то на дне Токийского залива. Раскрошить их — настоящая проблема. Так что его тела больше нигде нет. Он в буквальном смысле исчез. — Я тоже исчезну? — Ты же получил сообщение. Ты останешься в живых. Потому что тебя ещё можно использовать, и это интересно. А он слишком много знал. Я думаю, он тебе ничего не говорил, но он знал слишком много и сказал, что хочет уйти. Перед тем как убить, я использовал его для помощи в ограблении. Я чувствовал, как силы меня покидают, и некоторое время не понимал, куда смотрю. Казалось, глаза за солнечными очками глядят в упор. — Почему? — Что «почему»? — Почему вы не обошлись в том ограблении своими силами? Зачем нужно было нанимать нас? Кидзаки вытер рот. Мне показалось странным, что типы вроде Кидзаки тоже вытирают рот. — Если бы что-то пошло не так и полиция не поверила, что за этим стоит китайская банда, нам бы понадобились трупы. Трупы налётчиков. В таком случае мы планировали выдать вас за членов иной, не существующей на самом деле, банды, никак не связанной с нами, будто вы действовали по приказу других людей. Если бы мы убили своих, рано или поздно полиция бы вышла на меня. Ну, может, и не на меня, но подобралась бы довольно близко. А если убить вас, полиция сделает лишь те выводы, которые мы ей подскажем. Ты знаешь почему? Я молчал. — У вас нет близких. В этом мире вы одиноки. Живы или нет — на это никто не обратит внимания. Чтобы установить ваши личности, понадобится очень много времени. А столкнувшись с неопознанными трупами, полиция схватится за те вымышленные улики, которые мы подбросим. Для такого сценария мне и были нужны вольные стрелки вроде вас. Разумеется, поскольку вас ничто и ни с кем не связывало, вы могли сбежать. У вас была свобода. — Ведь это дело, — заговорил я дрожащим голосом, — в действительности не являлось ограблением? Возможно, вам были нужны деньги и документы, но основная цель — убийство?.. — Верно. Хотя и не совсем. Потягивая виски, он продолжал улыбаться. — Требовалось хлопнуть его так, чтобы окружающие и СМИ решили, будто он погиб во время ограбления и ему просто не повезло. И всего лишь маленькая горстка людей поняла, что смерть политика — моих рук дело. В этом вся суть плана. Я не просто хотел донести до них мысль, что каждый, кто не подчинится, окажется убит. Это не будет грубое убийство, вызывающее подозрения. Никого не столкнут с платформы под поезд, не застрелят в упор. Они умрут так, что у окружающих не останется и тени сомнений: это просто несчастный случай, как в тот раз во время ограбления. Их охватит страх. Кто-то решит, что я обладаю достаточной силой, чтобы управлять китайской мафией, а кто-то поймёт, что у меня есть знания и система, чтобы выдать это дело за преступление китайской группировки. В обоих случаях они станут бояться меня. Чуть смочив губы виски, он покрутил языком во рту, словно слегка поглаживал щёку изнутри. — Этот политик был на побегушках у очень высоких шишек в подпольном мире. Он мешал. А когда умер, все те, кто раздумывали, работать с нами или нет, наделали в штаны от страха и теперь готовы на наши условия. Разумеется, никто не упоминает это убийство. Они говорят что-то вполне убедительное, вроде того, что наконец-то получили разрешение от своего руководства, что прибыль — превыше всего, и прочую лабуду. У нас были некоторые сложности с рядом сделок, но благодаря документам из дома старика всё улажено. Я знал, что несколько человек умрут, но так нам будет легче действовать. Сделаем одно — получим другое. Всё это как пазл. Прибыль настолько велика, что ваш гонорар — это просто несколько клочков бумаги. Но дело не только в прибыли. Дело во власти. В конечном счёте это всего лишь побочный бизнес, не такой важный для меня. — Почему меня оставили в живых? — У меня нет причин тебя убивать. Я же сказал, тебя ещё можно использовать. Мне не нужны два карманника. Не появись на горизонте ты, возможно, Ниими остался бы жив. В любом случае всё зависит от моей прихоти. А для тебя у меня есть задание. Он посмотрел на меня. Я напряг ноги, чтобы в любой момент быстро подняться. — Отказываюсь. Горло сдавило, дышать стало тяжело. Увидев, что он сделал вдох, чтобы заговорить, я приготовился встать. — Недавно ты подружился с одним мальчишкой. Ты уже попользовал его мать? Через солнечные очки слабо виднелись глаза. — Классическая угроза, да? — Классические методы — самые эффективные. Сказав это, он рассмеялся. — И Ниими, и вы — настоящие идиоты. Выбрали такую жизнь, а всё ищете, к чему бы привязаться. Верх идиотизма! Вам нужно было оставаться свободными. Ниими не сбежал до ограбления только из-за тебя. — Ниими?! — Да. Я поставил его перед выбором. Либо вы оба в деле и оба будете живы, либо вы оба бежите — и оба умрёте. В одиночку он бы наверняка попытался улизнуть, пусть это и опасно. Я хотел закурить, но в пепельнице ещё оставалась горящая сигарета. Кидзаки смотрел, как дым поднимается вверх. — Ты теперь работаешь на меня. Ты не можешь отказаться. В противном случае мамаша с ребёнком погибнут жуткой смертью. Это твоя судьба. Тебе не кажется, что судьба действует по праву сильного? Можно вспомнить религию. Почему израильтяне, следовавшие за Иеговой, боялись его? Потому что бог обладал силой. Люди, которые верят в богов, в большей или меньшей степени боятся их. Ведь боги обладают силой. Он опять отпил виски. — А если бы бог не был создателем всего сущего, а просто суперменом, обладающим суперсилой. Разве это изменило бы что-то? Они бы следовали, поклонялись, молились суперсиле о собственном благополучии. Расскажу-ка я тебе одну историю. Я сегодня в хорошем настроении. Он позвонил по мобильному, и официант принёс ещё виски и воды. Незаметно для себя я выпил всю воду, в стакане оказалось пусто. С бесстрастным выражением официант сделал такой же низкий поклон, как и в прошлый раз, и вышел из комнаты. Я почувствовал, что за дверью по-прежнему извиваются голые тела. — Когда-то очень давно, когда во Франции ещё было рабство, жил один аристократ. Судя по всему, Кидзаки был пьян, но на его смуглом лице не отражались изменения. Откинувшись на тускло освещённый диван и жестикулируя во время рассказа, он с удовольствием смотрел на меня. — Для замка этого аристократа купили мальчика тринадцати лет, чтобы он работал слугой. Красивого мальчика. Аристократу было скучно, и он искал развлечений. Сорил деньгами направо и налево и заполучил всё, что только можно. Каждый день у него были новые женщины. Он обладал властью, именем и жил, словно король, которому подвластно всё. Кидзаки сделал вдох.