— Да что с тобой? — покосилась на нее уже и Катя. — Да посмотри на него! — взорвалась Кристина. — Здоровый бугай, весь в волосах, и в женщину он хочет превратиться! Умереть не встать! И это при том, что в России столько одиноких женщин! Если еще оставшиеся и не спившиеся мужики будут пол менять, это что мы делать-то будем? — прокричала Тина, нисколько не переживая, что может быть услышана и обнаружена. — Я не виноват, что у меня мозги женские, — обиженно выпятила полные губы Регина. — Знаешь что?! — вдруг накинулась на нее Кристина и принялась колотить ее по груди с неистовой силой. — Вот и пересади себе мозги! Катя оттащила подругу от Регины, а та укрылась в ванной комнате. — Ты что, с ума сошла? — Прости, что-то я нервничаю… я ведь так больше и не заснула. Меня твои ночные предположения, что именно меня вызвали сюда таким необычным способом, совсем вывели из себя. Я все лежала и думала. — И что надумала? — Что я неспроста изобразила Франческо на своем рисунке. — Мистика? — Если бы… я видела его в Москве, и видела несколько раз. — Аж несколько раз? — переспросила Катя. — Именно! Верь мне! Только я не могу вспомнить где… Катя нацепила на себя монашескую одежду, а Кристина села на кровать и принялась уплетать завтрак, принесенный Регине. Хозяйка вышла умытая, бодрая и подтянутая, в ярко-красном пиджаке и длинной розовой юбке. — Ты бы еще мигалку на голову надела! Мы же на дело идем, а ты как попугаиха! — гаркнула Тина. Регина покосилась на Кристину и спросила у Кати: — Все еще не успокоилась? — Не бойся. Съела твой завтрак, сейчас подобреет. — А я? — А тебе перед операцией по пересадке мозгов есть нельзя, — ответила Кристина и, очаровательно улыбнувшись, сняла с себя всю одежду. Регина вздрогнула и отвернулась. — Ты чего, подруга? — Я стесняюсь. — Ну да! — Кристина надела на себя монашеское платье и прошлась по комнате, вихляя бедрами. — Как они это носят? Не видно ни фигуры, ничего… — Они не показывают фигуру, — ответила Катя. — Вот и я о том же. Как можно уходить в монастырь? Бежать от жизни, от любви? — Тина подошла к Регине и, вскинув голову, посмотрела ей в глаза. — Эх, Регина!.. — Хватит болтать, идем! — тряхнула головой Катя. — Думаю, через больницу лучше не идти, там сейчас снуют сестры-монашки, и они могут сильно удивиться, увидев вас, — сказала Регина. — Да ты самая яркая из нас, — ответила Тина. — Женщина должна быть яркой! Ты сама меня учила! Я предлагаю выбраться из комнаты через окно. А что? — предугадала их реакцию Регина. — Всего второй этаж. Я спрыгну, а затем поймаю вас, монашки вы мои. — А сможешь? — недоверчиво спросила Катя. — Эх, в моей физической форме уже смогла убедиться Кристина. Регина ловко забралась на подоконник и, выглянув наружу, быстро и легко спрыгнула вниз, словно всю жизнь этим занималась. — Ну, что ж… — перекрестилась Катя, — мы сами подрядили эту сумасшедшую. — Она с трудом взобралась на подоконник и, долго не раздумывая, чтобы не испугаться, прыгнула вниз. Регина ее поймала и сделала это абсолютно по-мужски. Следующей в окне появилась Тина. — А вы поймаете монашку без нижнего белья? — Лучше все-таки в трусах, а то могу не поймать, засмотрюсь на что не надо!.. — ответила Регина. Приземление Кристины тоже оказалось удачным, и они втроем направились в сторону отдельно стоящего белого домика, утопавшего в зелени и цветах. — Дом, милый дом! Жилище Франческо! — прокомментировала Кристина. — Ты сложи руки на груди и иди смиренной походкой, а то привлечешь к нам внимание, — сказала Катя, замыкавшая троицу. — А что? Мы пациентку лечебницы сопровождаем на прогулке. А вдруг в своем доме Франческо прячет скелет в шкафу? — хмыкнула Регина. — Причем Франческо может прятать у себя скелеты в прямом смысле, — подтвердила Тина. Они подошли к одиноко стоящему свежевыбеленному домику и осмотрелись. За каждым окошком кружевные занавески, кусты роз и жасмина аккуратно подстрижены, дорожки посыпаны декоративной галькой. Все здесь было сделано с любовью. Здесь было очень тихо, из города не доносилось лишнего шума, даже воздух, казалось, застыл, отчего ароматы цветов оказывали просто-таки дурманящее действие. Сообщники даже перестали ругаться и переговариваться, так как на них тоже повлияла эта особая атмосфера. Они обошли вокруг дома и зачарованно остановились. С этой стороны дом был еще красивее. Вся стена дома была увита плющом, который поднимался вверх, плавно переходил на невидимые, тонкие, металлические арматуры и спускался вниз до земли, образовывая огромную арку из зелени. — Вот это да… — прошептала Кристина, — здесь всегда тишина, покой, тень и прохлада. На небольшой полянке стояли удобное плетеное кресло-качалка с небрежно брошенным на него хлопковым пледом цвета лазури, маленький железный столик, столешница которого была выложена разноцветным стеклом, и подставка для книг и журналов. Тишину нарушали только весело чирикающие птички и шум струящейся воды небольшого фонтана. — Я понимаю, почему Франческо каждый вечер уединяется здесь, это просто оазис для восстановления сил после проведения тяжелых операций, — проговорила Катя. — Так что, уходим отсюда? — обрадовалась Кристина. — Ну уж нет. — Катя решительно подошла к скрытой в тени двери и постучала. Казалось, эхо прокатилось по всему дому, и больше ничто не нарушило покой этого зачарованного места. Катя постучала еще раз. — Никого нет, Франческо на операции, идем отсюда, что-то мне не по себе, — потянула Катю за рукав подруга. Но дверь неожиданно отворилась, и из глубины дома из полумрака, царившего там, показалось лицо человека, которого они ожидали увидеть меньше всего на свете. — Казимир Натанович? — выдохнула Кристина и покачнулась. Если бы не стоящая рядом Регина, Кристина бы точно потеряла сознание. — Чего расшумелись? — недовольно спросил стройный старик с интеллигентным лицом и, развернувшись, пошел внутрь дома, оставляя входную дверь открытой. Катя первая рискнула сделать шаг и, дрожа всем телом, проследовала на мерцающий впереди свет. За ней двинулась Регина, а вот Тине пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы войти в темный проем двери, которую только что открыл покойник… — Мистика, — прошептала Тина и сжала кулаки. Они втроем, словно зачарованные странники, вошли в небольшую, но очень уютную комнату с дорогим убранством. Огромная позолоченная кровать с озорными амурчиками. Над кроватью — роскошный, бархатный балдахин с золотыми кисточками. Катя подумала, что именно на такой кровати могла бы спать знаменитая любовница Людовика XV маркиза Помпадур. По всем стенам комнаты в помпезных, дорогих, тканевых обоях висели картины и, по всей видимости, подлинники. Абсолютно вся мебель в комнате была антикварная, чтобы понять это, даже не надо было быть специалистом. На этом роскошном ложе возлежала старушка в старомодном кружевном чепце с совершенно отсутствующим взглядом. Казимир Натанович поправил пуховое одеяло и присел у нее в ногах. Кристина дрожащими губами спросила: — Казимир Натанович, это вы?! Это вы или ваш брат-близнец? — Я это, Кристиночка, я! Здравствуй, дорогая. — Но как же? Как же это? Вы же умерли? Что вы здесь делаете? — А тебе это и вправду интересно, звезда моя? — Казимир Натанович вел себя очень спокойно, тихо, по-домашнему. — А вы как думаете? Казимир Натанович! — Тина, молчи! Все сошлось, как в детской головоломке! Он тебя вызвал сюда и заодно твою хромую подругу, чтобы ты уж точно прилетела в Ассизи, — сказала Катя, — то, о чем мы говорили, но не могли найти связующее звено. Регина же глупо хлопала ресницами, явно мало чего понимая. — Когда я только тебя увидел, каракатица ты хромая, я не думал, что ты такая дотошная и умная, — совершенно ровным, бесстрастным голосом сказал преподаватель Тины, размешивая какую-то кашу серебряной ложечкой. — Казимир Натанович, но вы же умерли! — ничего не понимала Тина и абсолютно не чувствовала никакой опасности. — Не поглупела ли ты часом, душа моя? Жив я, дорогуша… жив… Только уехал из России под именем Петра Ивановича Столярова, а что делать? Я на все пойду ради своей Веронички… — Какой Веронички? — не поняла Тина. — Почему ты решила, дорогая моя студентка, что я сказал тебе всю правду в своем письме? Это так трогательно. Преподаватель и студентка… Я написал тебе полуправду. Действительно, в моей жизни была единственная любовь к единственной женщине, и она перед тобой, это моя Вероничка. Она родила мне моего единственного сыночка Франческо. Но правда в том, что я всегда это знал и всегда общался с ними. Это было совместное решение — жить в разных странах своими интересами и встречаться раз-два в год, что мы и делали. — Но почему вы скрывали? Я не понимаю.